Давний спор славян. Россия. Польша. Литва [с иллюстрациями] - Александр Широкорад

Сейчас трудно сказать, получил ли князь Репнин санкцию императрицы или действовал в инициативном порядке, но 27 июля Кейзерлинг и Репнин поехали к примасу Польши, где уже нашли прусского посла, князей Чарторыских и других панов. Кейзерлинг при всех заявил примасу, что императрица желает видеть на польском престоле графа Понятовского, которого он, посол, именем ее величества будет рекомендовать всей нации на избирательном сейме. Прусский посол сказал то же от имени своего государя, князья Чарторыские также порекомендовали племянника и поблагодарили оба двора за расположение к их Фамилии.

С 5 (16) по 15 (26) августа 1764 г. тихо прошел избирательный (элекционный) сейм. Граф Понятовский был единогласно избран королем под именем Станислава Августа IV. Паны этим были крайне удивлены и говорили, что такого спокойного избрания никогда не бывало. В Петербурге тоже сильно обрадовались, Екатерина писала Панину: «Поздравляю вас с королем, которого мы сделали».

В сентябре Репнин приступил к выплате гонораров. Королю он выдал 1200 червонцев, но тут вмешалась Екатерина и прислала еще 100 тысяч червонцев. Август-Александр Чарторыский получил от Репнина 3 тысячи червонцев. Примасу Польши обещали 80 тысяч, но пока выдали лишь 17 тысяч. Персонам помельче и давали соответственно. Так, шляхтич Огинский получил на содержание своей частной армии только 300 червонцев.

Глава 3. ВОЙНА С КОНФЕДЕРАТАМИ И ПЕРВЫЙ РАЗДЕЛ ПОЛЬШИ

Чтобы иметь повод для постоянного вмешательства в польские дела, Екатерина II и Фридрих II решили взять под защиту польских диссидентов. Через 200 лет этот прием используют США и страны Западной Европы для вмешательства во внутренние дела СССР. Но если в СССР шла речь о политических диссидентах, то в Польше имелись лишь религиозные диссиденты — православные и протестанты. Причем православными были белорусы и украинцы, а протестантами в основном немцы.

Как уже знает читатель, гонения на православных и протестантов продолжались уже много веков. И в чем-то знаменательно, что в 1653 г. посол царя Алексея Михайловича князь Борис Александрович Репнин потребовал от польского правительства, чтобы «православным русским людям вперед в вере неволи не было, и жить им в прежних вольностях». Польское правительство не согласилось на это требование, и следствием этого стало отделение Малороссии. Через сто с небольшим лет посол императрицы, его праправнук Николай Васильевич Репнин предъявил те же требования, получил отказ, и следствием этого стал первый раздел Польши.

Для начала Репнин решил действовать в диссидентском вопросе чисто польским методом — создать диссидентскую конфедерацию. Но вскоре выяснилось, что православной шляхты в Речи Посполитой «кот наплакал» (мы помним, что русские дворяне в большинстве своем приняли католицизм еще в XVII в.). В результате православную конфедерацию, созданную 20 марта 1767 г. в Слуцке, возглавил кальвинист генерал-майор Я. Грабовский. В тот же день в Торне была создана протестантская конфедерация под руководством маршала Генриха фон Гольца.

23 сентября 1767 г. в Варшаве начался внеочередной сейм, который должен был хотя бы частично уравнять в правах католиков и диссидентов. Репнину удалось склонить короля Станислава к позитивному решению вопроса. Русские войска, не покидавшие Польшу со времени избрания Станислава, были стянуты к Варшаве.

Однако предложение Репнина о диссидентах натолкнулось в сейме на жесткую оппозицию. Наиболее жестко выступали краковский епископ К. Солтык и шведский епископ Ю. Залусский, а также краковский воевода В. Ржевуский. Репнин решил вопрос весьма радикально: в ночь на 3 октября все три упрямца были арестованы русским полковником Игельстреном и отправлены в… Калугу. В имения других оппозиционеров были направлены русские отряды. В итоге 21 февраля 1768 г. сейм утвердил предоставление православным и протестантам свободы совести и богослужения, избавление их от юрисдикции католических судов, частичное уравнение в гражданских правах представителей всех конфессий. Разумеется, о полном равенстве конфессий речи не было. Католицизм по-прежнему считался государственной религией. Переход из католичества в другую веру считался уголовным преступлением.

Недовольные паны собрались в начале 1768 г. в городке Баре, что в 60 верстах к западу от Винницы, и создали свою конфедерацию. Они выступали против решения сейма о диссидентах. Во главе конфедерации стали подкормий Разанский Каменский и известный адвокат Иосиф Пулавский.

Польские паны попытались пополнить ряды своих войск за счет казаков Правобережной Украины, однако большинство казаков разбежались.

Как уже говорилось, борьба казаков против поляков не прекращалась со времен Богдана Хмельницкого, то разгораясь, то затихая. Повстанцев на Правобережной Украине называли гайдамаками (от тюркского слова «разбойник»). Восстания гайдамаков имели наибольший размах во времена войн и смут в Речи Посполитой. Так, в 1734 г. во время войны за польскую корону сотник Верлан дезертировал из частной армии Ежи Любомирского и поднял восстание против поляков, повсюду распуская слухи о том, будто бы сама русская императрица оказывает ему покровительство. Верлан собрал тысячную гайдамакско-крестьянскую армию и, устроив свои ватаги по образцу казацких полков, терроризировал Брацлавщину, Волынь и Галичину до тех пор, пока польские войска не заставили его бежать в молдавские степи.

И вот весной 1768 г. барские конфедераты посадили на кол нескольких казаков в местечке Смилянщизна. Среди казненных оказался племянник матренинского игумена Мелхиседека — эконома переяславского архиерея. Разгневанный игумен решил отомстить, но вместо сабли взялся за перо и очень ловко подделал указ Екатерины II: полный титул императрицы был написан золотыми буквами, имелась государственная печать и т. д. В указе содержался призыв защищать веру православную и бить нещадно польских панов.

Этот указ Мелхиседек показал нескольким запорожским казакам, прибывшим на богомолье в Переяслав.[167] Старший среди запорожцев, Максим Железняк, отвечал игумену, что с несколькими десятками запорожцев он не может начать этого дела. Тогда игумен сказал ему: «А вот недалеко, при рогатках, много беглых казаков, которые убежали от войск конфедерации, потому что поляки хотели их всех истребить. Уговорись с этими казаками, и ступайте в Польшу, режьте ляхов и жидов; все крестьяне и казаки будут за вас».

На следующее утро восемьдесят запорожцев во главе с Железняком форсировали Днепр и пошли гулять по Правобережью. Как писал С. М. Соловьев, они «поднимали крестьян и казаков, истребляя ляхов и жидов. На деревьях висели вместе: поляк, жид и собака — с надписью: „Лях, жид, собака — вера однака“».[168]

Далее Соловьев писал: «Пришло требование Барской конфедерации, чтобы выслали в Бар всю милицию и казаков воеводы киевского. Но воевода распорядился иначе: он велел Цесельскому забрать всех казаков и поставить их на степи, над рекою Синюхою, составлявшею границу с Россиею, а к Пулавскому написать, что вместо казаков, которые будут охотно биться с русскими, он приказал сформировать из шляхты конную и пешую милицию и отослать с трехмесячным жалованьем и провиантом в Бар. Цесельский, Младанович и Рогашевский, чтобы не истощать казны воеводской сформированием милиции, назначили на этот предмет чрезвычайный побор с казаков — и все это когда казацкий бунт кипел по соседству и уманьские казаки стояли в степи, на Синюхе, под начальством сотников — Дуски, Гонты и Яремы, готовые союзники для Железняка.

Одни жиды чуяли беду и явились к Цесельскому с представлениями, что надобно остерегаться Гонты, тем более что он теперь главный: Дуска умер в степи. Жиды говорили, что Гонта, наверное, сносится с Железняком; что есть слух, будто Гонта предлагал Дуске соединиться с Железняком, но будто тот отвечал: „Семь недель будете пановать, а семь лет будут вас вешать и четвертовать“.

Напуганный жидами, Цесельский послал приказ Гонте немедленно явиться в Умань. Тот прискакал и был сейчас же закован в кандалы, а на другой день уже вели его на площадь, под виселицу. Но со счастливой руки Хмельницкого казацких богатырей все спасали женщины. И тут взмолилась за Гонту жена полковника Обуха: „Оставьте в живых, я за него ручаюсь“. Тронулся Цесельский просьбами пани Обуховой и отпустил Гонту — опять в стан на Синюху начальствовать казаками! Жиды увидали, что судьба их в руках того, кого они подвели было под виселицу: они наклали брыки с сукнами и разными материями, собрали денег и отвезли Гонте с поклоном: „Батюшка! Защити нас!“ Гонта сказал жидам: „Выхлопочите у пана Цесельского мне приказание выступать против Железняка“. Жиды выхлопотали приказ; но Цесельский велел троим полковникам принять начальство над казаками. Эта мера не помогла; на дороге Гонта объявил полковникам: „Можете, ваша милость, ехать теперь себе прочь, мы в вас уже не нуждаемся“. Полковники убрались поскорее в Умань, а Гонта соединился с Железняком. Скоро вся толпа явилась под Уманью; в ближнем лесу разостлали ковер, на котором уселись Железняк с Гонтой, казаки составили круг, и какой-то подьячий читал фальшивый манифест русской императрицы. Потом началась попойка и шла всю ночь».[169]