Пиромант звучит гордо. Том 1 и Том 2 - Зигмунд Крафт

— Я никому и ничего не должен.

— Даже самому себе?

— Не пытайся меня запутать.

— И в мыслях не было, как раз наоборот.

— Мне кажется, что тебя стало в моей жизни слишком много. Ты лезешь, куда не просят.

— Мы вместе путешествуем, было бы странно, не будь меня много. А ты не полез бы, увидев, что друг в беде?

— Как ты мне надоел…

— Пусть так, лишь прими мою помощь.

Я закрыл глаза и постарался успокоиться, делая дыхательную гимнастику. Ширейлин, на удивление, вёл себя спокойно это время.

— Хорошо. Я хочу избавиться от демона, только и всего. Ты мне поможешь? — спросил, не открывая глаз.

— Буду только рад, — услышал я его спокойный голос, который уже перестал раздражать. Надо взять на заметку, всегда держаться так же уверенно и выбешивать других этим. — Как ты собираешься это делать?

Я и рассказал… На удивление, парень не стал меня отговаривать.

— Не думаю, что получится, но я готов гонять твою ману, пока будешь занят звездой. Ты ещё не можешь делать несколько вещей одновременно, не достаёт практики.

— Ну давай тогда, — неуверенно сказал я, всё же до последнего считал, что он начнёт отговаривать.

— Снимай халат, — улыбнулся он, когда протянул руки ему.

Секунду поколебавшись, всё же исполнил просьбу и повернулся к нему спиной.

— Только не надо мне ничего нашептывать на ухо. Хорошо?

— Как скажешь, — сказал он, наваливаясь на меня. Его прикосновения тяготили, но были вполне терпимы. К тому же, в этот раз я ощутил, как под его влиянием что-то внутри меня изменилось. Посмотрев вниз, даже увидел это: бледная прозрачная мана проникала внутрь, разбавляя золотую.

Закрыв глаза, «нырнул» и поспешил приняться за дело. Как бы там ни было, Ширу не стоило долго заниматься этим, я просто не мог позволить ему рисковать собой. От воспоминаний вида его структуры бросало в дрожь.

Хм, беспокоюсь об этом придурке? Ну, я же не последняя сволочь, всё же.

Мои потоки двигались быстрей, чем обычно, а ещё… плотнее? Странное ощущение, будто канаты меридиан закручиваются туже.

Дело действительно пошло проще, я будто сам стал двигаться быстрее. Липкая дрянь перестала мешать. Если раньше доставляла дискомфорт, то сейчас словно не замечал её действие.

Вскоре звезда была освобождена, но вопреки моим страхам не рухнула вниз, а зависла. От неё повеяло холодом, что не могло не насторожить — только этой ночью демон появлялся.

В спешке попытался ухватиться за луч, но пальцы скользили, хоть и погружались в жижу. Казалось, я уже весь вымазался в этой дряни, так что терять было нечего. Мы определённо не один час в медитации, я не мог больше тянуть и перенапрягать Ширейлина.

Раскинул руки в стороны и влез в холодную звезду — мало приятное ощущение. Но всё же почувствовал, что зацепил её подобно крючку, а потому попытался «вынырнуть». Получилось не сразу, мороз сковывал меня и мешал сосредоточиться. Навязчиво лезли мысли, что меня пытаются ухватить десятки тонких пальцев, или червей, или щупалец, но соскальзывали, как и я сам совсем недавно.

И вот, получилось. Я распахнул глаза и рванул вперёд, чуть не прервав тактильный контакт с ксилтарцем. Он потянулся вслед за мной, постепенно ослабляя своё влияние на структуру. Но мне было плевать, желудок скрутил спазм, начались рвотные позывы. Сначала ничего не шло, но и не отпускало.

Вскоре из глотки повалил тёмный дым, но какой-то слишком плотный. Он болезненно обволакивал пищевод, заставляя меня задыхаться без возможности вдохнуть кислород. Из глаз потекли слезы, и единственное, что хотел, это чтобы всё прекратилось. Какого я вообще туда полез? Так глупо умереть, пытаясь выблевать из себя демона.

Перед глазами начало темнеть, руки не выдерживали, и упал бы мордой в траву, не подхвати меня Ширейлин.

— Дыши, прошу тебя, дыши, — услышал я его взволнованным голос.

Советчик хренов, легко сказать! А как дышать, если тело позволяет сделать лишь редкие жалкие урывки?

Неужели я сдохну настолько глупой смертью?

Не хочу умирать. Я грёбаный трус, в конце концов.

Собрав последние мысли в кучку, сделал первое, что пришло на ум — изгнать демона. Не важно, вышел он или нет, но что-то же клубилась перед глазами.

Огненный знак на удивление помог, я выпрямился, стоя на коленях, чуть при этом не завалившись назад. Вестибулярный аппарат сошёл с ума, всё вокруг кружилась с бешеной скоростью. Спасибо эльфу, что держал меня, хотя… покатался бы по траве, какая разница?

Когда окончательно пришёл в себя и отдышался, то понял, что лежу на траве. Ширейлин находился рядом и спокойно разглядывал меня.

— Ты доволен теперь? — спросил он.

Я сел, вновь чувствуя головокружение.

— Нет.

— Будешь ещё пытаться повторить?

Я перевёл на парня ошарашенный взгляд.

— В смысле? Только не говори, что не получилось…

— Ладно, тогда промолчу, — пожал он плечами и отвёл взгляд в сторону.

Чувствовал я себя не особо хорошо, потому вернулся в горизонтальное положение.

— Я полежу…

— Ещё полчаса и уходим, иначе не успеем вернуться в деревню до темноты.

Да что б… Опять прошла куча времени?

Я покосился на ксилтарца, он прикрыл глаза, а мана из воздуха начала налипать на его кожу, затем просачиваться внутрь. А ведь и мне следовало таким заниматься, а не ерундой. То чувство утраченных возможностей, как ты не вовремя.

Снова посмотрел на структуру парня, вид её не улучшился. Интересно, запомни я каждую трещинку, заметил бы появление новых?

— Ты в порядке? — спросил я, когда он открыл глаза.

— Относительно, да. Но больше не пытайся прервать контакт во время обмена маной, хорошо?

— Случайно вышло…

— Пошли уже, Этриан там со скуки умер уже, наверное, — сказал Ширейлин, поднимаясь на ноги.

— Это нормально, что я вижу ману других белой, а свою золотой?

— Нормально. Я свою вижу синей. Вставай уже.

Казалось бы, из динами следовало возвращаться отдохнувшим и полным сил, вот только… Я потратил кучу времени и энергии, но фактически ничего так и не изменил.

Кряхтя, как старый дед, поднялся на ноги и побрёл за Ширейлином.

Этриан не сказал ничего, что ожидаемо. Лизоблюд хренов. Слова Ширейлина повлияли на меня, я стал относится к другим более прагматично, а оттого подмечать детали. Белобрысый пытался стать универсально-незаменимым. Он был максимально вежлив, весел, любую грубость воспринимал как шутку