Именем закона. Сборник № 1 - Ярослав Карпович

Сколько раз за свою службу в уголовном розыске Корнилов стоял вот так перед чужой дверью в ожидании, когда кто-то из сотрудников откроет ее случайным ключом или отмычкой. Да и самому Игорю Васильевичу приходилось взламывать двери, а иногда и вышибать их плечом. И всегда его охватывало особое чувство, которое он затруднялся определить. Скорее, даже не хотел в нем себе признаваться. Не мудрствуя лукаво, это чувство можно было назвать любопытством. Обычным человеческим любопытством к чужой жизни. Наверное, такое любопытство есть у каждого, только не все способны признаться в нем даже себе. Корнилов остановился на полпути: убедил себя в том, что любопытство носит у него чисто профессиональный характер. Человек в интерьере своего обиталища был ему более понятен. Игорь Васильевич развил в себе феноменальную наблюдательность. Создал даже особую систему взглядов на взаимосвязь человека и его домашней среды обитания. Это не были лежащие на поверхности выводы о том, аккуратен человек или неряшлив, интеллигентен или сер, умен или глуп. Однажды побывав в квартире, Корнилов мог сказать, рано или поздно хозяин ложится спать и когда встает, застенчив он или нахален и как относится к бегу трусцой. Но в системе Корнилова имелся один существенный изъян: она срабатывала только в применении к мужчинам. «Женщины непредсказуемы», — говорил полковник и в отношении их никогда не делал серьезных предположений.

Он вошел в квартиру Романычева первым и понял, что старика здесь нет. Ни живого, ни мертвого. Интуиция полковника еще ни разу не подводила. Минуту он постоял в прихожей, определяя, где выключатель, кончиком шариковой ручки нажал его. Прихожая была просторная, стены обиты дубовыми панелями. На полу лежал коричневый старенький ковер. Полковник осторожно, не прикасаясь к бронзовой ручке, открыл створку высоких массивных дверей. Гостиная. Стенка с книгами, старинный диванчик на изогнутых ножках, горка с посудой, круглый стол. Выглядевшая совсем новой заграничная радиоаппаратура. Полный порядок.

Такой же порядок царил в спальне: устланная широкая кровать, все дверцы большой красноватой стенки закрыты. Ни в кухне, ни в ванной — никаких намеков на присутствие хозяина. Закрытые наглухо окна, несвежий, с легким запахом плесени воздух. Так всегда бывает, если дом недалеко от воды и помещение давно не проветривалось.

— Капитон Григорьевич отсутствует, — сказал Корнилов, заглядывая на всякий случай в чуланчик, где одна на другой стояли пустые коробки из-под египетских апельсинов. Милиционеры, не решаясь войти в прихожую, стояли у дверей. Лица у них были недоуменные.

— А что случилось, товарищ полковник? — спросил участковый. — Сигналы поступили? Или как?

— Или как, — усмехнулся Корнилов. Ему не хотелось ничего объяснять при соседях. А участковый, похоже, обиделся. Взгляд сразу стал недобрым, настороженным. Водился такой грех за полковником — умел он невзначай, без нужды обидеть человека и даже не заметить этого. В управлении было немало людей, которые по этой причине считали Игоря Васильевича человеком занозистым. Но те, кто знал его поближе, или не обращали на его занозистость внимания, или осаживали по-товарищески. И он тут же, удивляясь, как это люди шуток не понимают, извинялся.

Выйдя на площадку, полковник остановился в нерешительности перед дверью.

— Вот ведь какая история… квартиру теперь опечатывать надо, а вдруг старик заявится да увидит печать?! Ведь подумает…

— Да уж, черт-те что может подумать, — сказал начальник ЖЭКа. Все это время он молчал, наблюдая за действиями милиции без всякого интереса. Наверное, ждал, когда можно будет уйти домой.

— Ладно, — решился Игорь Васильевич, — опечатывать не будем. А соседки передадут Капитону Григорьевичу, что приезжал полковник Корнилов. Передадите, девушки?

— Передадим, — сказала одна из них. Другая согласно кивнула.

Когда вышли на набережную, полковник сказал, обращаясь к участковому:

— Вы на меня не дуйтесь. Не мог я при девицах ответить…

— Да что вы, товарищ полковник! — с излишней горячностью начал крепыш. — Я и думать не думал…

— Ладно, ладно, — перебил его Корнилов. — Выступал я в пятницу в вашем Доме культуры. Старик мне потом исповедовался целый час. За одну свою «гре́шку», как болгары говорят. «Грешка» та серьезная. Но срок давности прошел… Договорились мы встретиться, а Капитон Григорьевич пропал.

— Скажи мне кто другой — не поверил бы, — удивился участковый. — Мы с дедом пуд сахару съели, пока чаи в дежурной комнате гоняли.

Утро следующего дня началось у Корнилова с пресс-конференции. Каждую среду, в девять тридцать, в кабинете заместителя начальника Главного управления собирались журналисты и генерал рассказывал о том, как складывалась обстановка в городе и области. Первое время журналисты протестовали — время слишком раннее. Многим приходится задерживаться в газете допоздна. Но генерал был непреклонен. «Когда у нас работы поубавится, можно будет и в двенадцать собираться, — сказал он. А потом, улыбнувшись, добавил: — Кто рано встает, тому бог подает». Эту его шутку запомнили, и теперь ни одна из пресс-конференций не начиналась без того, чтобы кто-нибудь из газетчиков не съязвил: «Ну что ж, послушаем, чем нас сегодня господь бог порадовал?!»

Радоваться было нечему. Наступление на пьянство привело к сокращению хулиганства и убийств, но общее число преступлений увеличивалось.

С просьбы разъяснить эту загадку и начались вопросы к генералу. Вопрос задал молодой журналист Сотник из «Вечернего Ленинграда».

— Да какая тут загадка?! — невесело усмехнулся генерал. — Растет преступность — плохо! Снижается — хорошо! Начальство с нас спрашивает, мы с райотделов. Вот они мелочевку и не регистрировали. А теперь — баста! — он стукнул кулаком по столу. Удар получился сильный. У корреспондента радио подпрыгнул и выключился диктофон. Все засмеялись.

— Просил — не приносите магнитофонов, — сказал генерал. — Я вам тут по простоте душевной все наши секреты выкладываю…

— Гласность, Михаил Иванович, — подал голос кто-то из журналистов.

— Гласность — дело прекрасное, — серьезно ответил генерал. — Но мы и раньше от вас секретов не держали. Иногда даже подталкивали — напишите об этом, поднимите такую проблему, выступите порезче. Только не всегда видели ваши статьи в газетах…

— У нас свое начальство, — с усмешкой бросил Лесовой, поднаторевший в жанре судебного очерка журналист из «Звезды».

— Так вот, к вопросу о статистике… — повысил голос генерал, останавливая веселый гул, поднявшийся в кабинете. — Мы теперь регистрируем все заявления граждан. Подчеркиваю — все. Украли детскую коляску из подъезда, колесо из багажника машины, кошелек с пятью рублями… И возбуждаем уголовное дело. Да, занимаемся этой мелочью, отвлекаем силы, перегружаем оперативный состав. Но год-два напряженной работы потом скажутся. Если сегодня человек украл оставленный у магазина велосипед и остался безнаказанным, он завтра украдет автомобиль.

— Почему полковник Корнилов не дает нам материал о том, как поймали преступника, насиловавшего малолетних девочек? — спросил корреспондент одного из журналов. Этот не в меру напористый, нервозный мужчина уже не один день донимал Корнилова. Игорь Васильевич недолюбливал его, вернее, его пространные криминальные очерки. В этих ярко написанных очерках, на первый взгляд, все вроде было правильно, но Корнилова они раздражали. Долгое время он не мог уяснить, что же ему в них не нравится, и от этого раздражался еще больше. Пока наконец не понял: у автора не было ни капли сочувствия к людям, о которых он писал. Лишь холодный анализ, а вместо пера — скальпель патологоанатома.

— Отвечайте, Игорь Васильевич, — сказал генерал.

Корнилов пытался вспомнить имя журналиста, но так и не вспомнил.

— Товарищу Зиновьеву я готов представить всю информацию о том, как проводился розыск. Кроме фамилии человека, сообщившего адрес преступника…

— Вот вам и полная гласность! — бросил реплику Зиновьев.

А дело заключалось в том, что, проникнув в одну из квартир, преступник не только убил и изнасиловал маленькую девочку, но не удержался — украл шесть томиков «Тысячи и одной ночи». Корнилов предупредил все букинистические магазины, переговорил с книголюбами. Неделю спустя ему позвонил директор магазина «Антиквар»: только что шеститомник сдал молодой человек, предъявив, как и положено, паспорт. Через десять минут оперативная группа была в магазине. Томики изъяли, родители погибшей их опознали. Сотрудники уголовного розыска не спускали глаз с молодого человека, а эксперты научно-технического отдела скрупулезно исследовали книги. И вот удача! На одной из страниц обнаружили легкое розовое пятно со следами папиллярных линий. Парня задержали. Отпечаток пальца принадлежал ему, а группа крови совпала с группой крови девочки.