Древо Тьмы - Лори Форест
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 9. Война
Эллорен Грей
Шестой месяц
Каледонский лес, Гарднерия
Мы с Лукасом скачем во весь опор по пустынным дорогам и лесным тропинкам. Кроны деревьев смыкаются над нами, едва скрытая враждебность исходит от каждого растения. В заряженном молниями воздухе веет почти ощутимой неприязнью. Низко надвинув капюшоны, мы скачем. Лишь рунические фонари, притороченные к сёдлам, рассеивают призрачный красноватый свет.
Грохот взрывов и рёв драконов уже едва слышны, однако время от времени над нами проносятся сапфировые драконы ву трин. Они летят на запад, и всякий раз при их появлении у меня ёкает сердце. Я напоминаю себе, что наши тусклые фонари защищены рунами амазов и их не разглядеть издали, а тем более с воздуха.
Драконам нас не увидеть.
И эти драконы охотятся на меня.
Наконец Лукас жестом приказывает остановиться, спрыгивает с лошади и привязывает свою кобылу у небольшого ручейка, а потом взмахом руки приглашает и меня спешиться.
— Мне надо обновить заклинание, которое запутывает наши следы, — сообщает он. — Так ву трин не смогут тебя обнаружить. Да и лошадям нужен отдых.
Я спрыгиваю с лошади и подвожу её к воде, с благодарностью поглаживая, и шагаю поближе к Лукасу. Он как раз достаёт из-под мундира тайную волшебную палочку с рунами.
Под грохот грома и треск молний в вышине Лукас с явным намёком бросает взгляд на мою руку.
Я закатываю рукав платья, и открывшиеся законченные линии обручения напоминают о гибели поместья и гостей, собравшихся на церемонию.
— Лукас, — говорю я, протягивая к нему руку, — мне очень жаль, что всё так случилось с твоей семьёй.
Он прижимает кончик волшебной палочки к моей коже и тихо произносит заклинание.
В ответ на мои полные сочувствия слова он бросает на меня острый взгляд, его огненные магические линии резко вспыхивают и гаснут, как будто Лукас усилием воли тушит волшебный огонь.
— Ты скорбишь по своей тётушке? — вдруг спрашивает он, не отнимая волшебную палочку от моей руки.
В его голосе смешалось столько эмоций!
И меня тоже разрывают противоречивые чувства.
Тётя Вивиан была моей родственницей. Я помню её с самых ранних детских лет. Но разве могла бы я горевать по женщине, которая угрожала погубить моих братьев? Которая использовала меня, чтобы оставаться сильной политической фигурой, а сама радовалась моей боли и унижению?
А ведь тётя Вивиан к тому же виновна в смерти моего дорогого дяди Эдвина!
Гневные мысли о тёте уступают место острой тоске по любимому дяде.
— Нет, — хрипло отвечаю я, и мой волшебный огонь уже не бежит по огненным линиям, а заполняет меня всю изнутри, прячась от внешнего мира за щитом, который установил Лукас. — Я не скорблю по тёте.
Лукас нежно проводит кончиками пальцев по крошечным рунам, вырезанным на рукоятке волшебной палочки, будто играя на особенном музыкальном инструменте. Тонкие синие нити устремляются из его волшебной палочки на мою руку.
Я настороженно слежу за выражением его лица, а рунические сетки тем временем щекочут мне кожу.
— Но ты, Лукас… Ты потерял всю семью! — настойчиво напоминаю я.
Его огненные линии неожиданно взрываются огненным штормом. Однако, повинуясь силе земной магии, почти сразу же растворяются в небытии.
— Я не собираюсь плакать по родственникам, — подняв на меня пылающие зелёным огнём глаза, с болью отвечает Лукас и снова сосредотачивается на заклинании.
От его признания — абсолютно честного, ведь мы просто не в состоянии лгать друг другу — у меня путаются мысли. Но если представить, что в моей семье все были бы такими же, как тётя Вивиан. С глубоким раскаянием я понимаю, что Лукасу досталась именно такая семья. До него никому не было дела. Все, кого он знал, любили лишь власть и престиж.
— А по мне ты стал бы плакать? — неожиданно слетает у меня с языка, пока руническая магия оплетает мою руку.
Мгновение Лукас молчит, сосредоточившись на синих линиях невероятной магии.
— Да, Эллорен, — наконец отвечает он и поднимает на меня взгляд. — Я оплакивал бы тебя до конца жизни.
В ответ на его страстный взгляд я посылаю его магическим линиям сгусток тепла и нежности. Точно так же Лукас смотрел на меня прошлой ночью, когда наши тела и магии слились воедино.
В его взгляде настоящая страсть.
И иногда даже слишком сильная.
Наши огненные линии сплетаются в сердечном порыве, к моим глазам подступают слёзы, и я не отрываю взгляда от Лукаса, пока по моей руке струятся тонкие сапфирово-синие полосы, пробираясь под кожу, укрепляя мощный магический щит.
Снова грохочет гром, и наша невидимая связь обрывается.
Лукас бросает взгляд на темнеющее грозовое небо и неловко кивает мне, выпуская мою руку и убирая волшебную палочку в потайную перевязь.
— Нам надо двигаться дальше, — произносит он, коротко и нежно коснувшись моей ладони.
— Как ты думаешь, много нам удастся проехать, пока не польёт дождь?
В этой местности дожди не редкие гости, и чем дольше собираются грозы, тем страшнее грохочет гром, когда наконец приходит его день и час.
Эта буря собиралась долго.
— Доберёмся до Каледонских гор, — говорит Лукас. Яркая вспышка молнии на мгновение выхватывает из тьмы правильные черты его лица, в это мгновение такие устрашающие. — Нам надо оторваться от Фогеля, уйти как можно дальше. Мы выиграли немного времени — совсем немного.
В моей груди поднимается тёмный страх.
— А что потом?
Грохочет гром, и молния ослепительно вспыхивает в небе.
Глаза Лукаса тоже вспыхивают предостережением.
— А потом наступит ночь, и Фогель сможет охотиться на тебя с куда более сильными заклинаниями.
Буря всё собирается, как будто огромный и страшный зверь терпеливо выслеживает нас. День клонится к ночи, облака густеют, наливаются гневом, выдавливая гром и молнии, будто кто-то бьёт в литавры далеко за горизонтом.
Время от времени Лукас безмолвно просит меня остановиться и сойти с лошади. Спешившись, он обнимает меня и страстно целует, посылая с каждым мгновением новые потоки магии в мои линии силы, укрепляя броню, которая хранит меня от преследователей. И я приникаю к нему, прячусь в его волшебных объятиях, пока где-то рядом нетерпеливо переступают лошади. Деревья после наших поцелуев отступают, не осмеливаются давить на меня с прежней силой, будто обескураженные такой сильной магией.
Мы скачем вперёд, и я ловлю себя на мысли, что после
