Апокалиптическая фантастика - Майк Эшли

— Честно говоря, нет. — Он сдерживал смех. — Я был слишком занят, чтобы заводить собаку, а вот Кэл их любил. Предок Космонавта был бродяжкой. Он случайно пробегал по полю перед самым взлетом. Кэл подозвал его, он запрыгнул на борт, и вот он здесь. Действительно счастливчик.

— Счастливчик? — Арне хмуро обводил взглядом безжизненную блестящую поверхность Луны. — А ведь он мертв. Как и наши родители и вся Земля. — Он чуть ли не с отвращением покосился на нас с Космонавтом. — По-твоему, быть клонами — счастье?

У моего отца не нашлось готового ответа.

— Мы живы, — ответила за него Таня. — Тебе что, не нравится жить?

— Здесь? — По-моему, его передернуло. — Не знаю…

— А я знаю. — Пепе ухватился за пластиковую руку моего робота-отца. — Я хочу узнать все про столкновение и про то, чем мы можем помочь.

— Я на это надеялся. — Мой отец обнял его и обратился ко всем нам: — Астероид был осколком тяжелой скалы, корявым, как картофелина, десяти миль в длину. Возможно, это был остаток еще большего столкновения. Кэл делал все, что мог, чтобы держать станцию наготове, но такого никто не ожидал.

Предупреждение пришло в Белые Пески перед самой рождественской полуночью. У нас было бы больше времени, если бы дежурный, перед тем отмечавший праздник, не заснул на посту. И все мы могли бы погибнуть, если бы его помощник не заметил красную лампочку и не вызвал Кэла. У нас оставалось всего шесть часов.

В праздничный день все разъехались, ни с кем невозможно было связаться. Грузовой корабль стоял на площадке, но надо было еще сделать миллион дел, а времени не было. Кэл не хотел выпускать новость в эфир, опасаясь паники. Возможно, это было мудро, но это не позволило нам дать объяснения внеурочному взлету. Горючее было заказано, но еще не доставлено. И надо было дождаться доктора Линдера и доктора By и продолжать погрузку. Жуткое время.

Сейчас мой робот-отец говорил быстро, срывающимся голосом.

— И в то же время часы величественного героизма. Кэлу в конце концов пришлось объяснить все людям на космодроме — сказать, что жить им осталось считаные часы. Можете представить, как отчаянно рвались они к своим родным, но большинство остались на постах и напряженно работали.

Как мы ни старались, известие прорвалось в эфир. Десятки репортеров и операторов заполонили космодром. Кэлу пришлось подтвердить информацию и умолять их не лишать нас последнего шанса. «Поцелуйте на прощание ваших жен, — слышал я его слова, — молитесь или просто напейтесь». Не знаю, что они сообщали, но вскоре теле- и радиостанции замолчали.

Мы были еще на Земле, когда астероид рухнул в Бенгальский залив на юге Азии. Надо было взлететь, пока ударная волна не настигла нас в Белых Песках. Первыми пришли глубинные волны, за ними более губительные — поверхностные.

Наварро с Линдером прилетели из Исландии. Погрузочная команда загрузила все, что было возможно. Мы успели — в последний момент. Мы не поднялись и на тысячу футов над взлетной площадкой, когда по полю разошлись трещины и желтая пыль затянула все.

Позади нас погибала Земля.

— Но вы спаслись? — Пепе уставился на него круглыми глазами. — Вы были героями.

— Мы не чувствовали себя героями. — Голос моего робота-отца звучал торжественно и тихо. — Подумай, что мы потеряли. Нам было очень одиноко.

Голое пластиковое тело вздрогнуло, и линзы медленно обвели наш кружок.

— Рождество. — Он помолчал, вспоминая. — Этому дню полагалось быть счастливым. У меня сестра с мужем жила в Лас-Крусесе, недалеко от базы. У нее было двое детей-пятилеток. Я купил им трехколески. Она готовила обед, запекала индейку, резала салаты, делала клюквенный соус.

Голос у него прервался, и он немного помолчал.

— Вы всего этого никогда не пробовали, а мы любили полакомиться на Рождество. Из Огайо собирались приехать мои родители. Отец работал до самого конца. Мать после автомобильной аварии была прикована к инвалидному креслу, но они хотели объехать весь мир. Всю жизнь мечтали о кругосветном путешествии. Они так и не узнали, что гибнут. Сестра звонила, но я не сумел сказать… — Он снова осекся, и в голосе послышалось что-то незнакомое. — Даже не попрощался.

— Что такое трехколески? — полюбопытствовал Арне.

Робот-отец стоял, глядя на выпачканную в ржавчине Землю, пока Пепе не дернул его за пластиковую руку:

— Расскажи, как вы спаслись.

— Я не входил в команду. Кэл взял меня на место антрополога, который тогда был на раскопках в Мексике. Наверно, нам полагалось бы радоваться. Но тогда, оглядываясь на ужасную тучу, уже затянувшую половину Земли, никто из нас ни о чем хорошем не думал. — Он взглянул на Дайну. — Твоя мать открыла ноутбук и плакала над ним, пока доктор By не дала ей какое-то снотворное.

— Нервы не выдержали. — Арне скорчил Тане рожицу. — Мой отец был храбрее.

— Может быть. — Кажется, отец рассмеялся. — Отец Пепе, наш пилот, достаточно владел собой. Он вывел нас на орбиту, а потом передал управление Кэлу. У него был с собой литр мексиканской текилы. Он выпил почти до дна, пел испанские песни, а потом заснул и проспал до самой Луны.

— Какая она страшная, — Дайна не сводила глаз с Земли и говорила сама с собой. — Красные реки, будто кровь льется в океан.

— Красная глина, — пояснил мой робот-отец. — Железо, принесенное астероидом, окрасило ил в красный цвет. Дожди смывают его в реки, потому что не осталось травы, которая удерживала почву.

— Грустно. — Когда Дайна подняла к нему глаза, я заметил в них слезы. — Вам было грустно.

— Расскажи, — попросила Таня. — Расскажи, как это было.

— Довольно плохо. — Он покивал. — Набирая высоту к востоку от Нью-Мексико, мы встретили поверхностную волну, расходившуюся от точки удара. Твердая кора планеты шла рябью, как морская вода. Здания, поля и горы поднимались к небу и рассыпались в прах.

Удар выбросил в стратосферу огромное облако раскаленного добела пара и обломков. Над Азией уже лежала ночь. Мы ушли далеко на север, но и там видели облако, уже оседавшее и расползавшееся, но все еще светившееся изнутри красным.

Когда мы зашли на новый виток, облака уже покрыли всю Землю. Сначала они были ржаво-коричневыми, но, по мере того как оседала пыль, цвет бледнел. В верхних слоях конденсировались облака, и вся планета стала белой и яркой, как Венера. Это было красиво. Красиво и страшно, — повторил он упавшим голосом.

— Все? — шепнула Дайна, утирая слезы. — Все погибли?

— Кроме нас. — Пластиковая голова очень медленно кивнула. — Здесь, на станции, роботы принимали последние радиосигналы. Удар дал выброс радиоактивности, прервавший сообщение на тысячи миль. Вместе с ударной волной по Земле распространялось молчание.

Несколько пилотов находившихся в воздухе самолетов пытались докладывать о том, что видели, но думаю, не осталось никого, кто мог бы их услышать. Теле- и радиостанции исчезали из эфира, но несколько смельчаков продолжали передачи до конца. Лайнер в Индийском океане успел позвать на помощь. Мы приняли видеопередачу репортера, снимавшего падение Тадж-Махала в лунном свете.

Один американский астроном угадал, что происходит. Мы поймали речь представителя Белого дома, выступившего с опровержением. Передача прервалась на середине. Наблюдая с высоты, мы видели гигантскую волну, накатывавшую с Атлантического океана. Последнюю весточку мы получили из Белых Песков. Пьяный радист пожелал нам счастливого Рождества.

— Вы добрались сюда! — Пепе весело ухмылялся. — А что случилось с мистером Дефалько?

— Робот для него здесь есть, — вставила Таня. — И я видела замороженные клетки в хранилище.

— Трагедия. — Лицо моего робота-отца не передавало выражения, но голос звучал мрачно. — Кэл попал с нами на Луну, но погиб, не успев запрограммировать компьютер на обучение его клонов. Он был настоящим героем. Удар был настолько катастрофическим, что наша миссия стала казаться невыполнимой, однако он не сдался.

Он старался занять нас делом, чтобы некогда было переживать. Мы разгружали челнок, переносили в криоустановку семя, эмбрионы и замороженные живые клетки. Надо было приспособиться к лунной гравитации, а значит, по многу часов потеть в центрифуге, чтобы мышцы не размякли. Надо было очистить гидропонные сады и снова привести их в действие. Кэл, еще надеявшийся, что кто-то или что-то могло уцелеть, проводил ночи здесь, у телескопов. Земля была тогда огромной белой жемчужиной, сверкавшей отраженным светом и рябой от вулканических выбросов. Мы не могли видеть поверхности.

На второй год он решил вернуться…

— Туда? — опешил Пепе. — Он сошел с ума?

— Это самое мы ему и говорили. Мы не видели признаков жизни — мы вообще ничего не видели сквозь сияющие облака, — но ему все казалось, что несколько уцелевших еще держатся. Если там кто-то оставался, он хотел им помочь.