Сталин перед судом пигмеев - Юркй Емельянов

Учебник 2006 года более осторожно высказался по поводу выбора из двух альтернатив. Там сказано: «Оценивая сейчас дискуссии тех далеких лет, одни историки поддерживают позицию Н.И. Бухарина, а другие разделяют сомнения сторонников генсека. Они полагают, что модель Бухарина «с научной точки зрения была труднореализуемой в тех условиях»… По их подсчетам, при сохранении нэпа в сложившемся его виде экономику СССР ожидали 1–2 % ежегодного роста при увеличении населения на 2 % в год. В такой ситуации доля национального дохода страны к середине 30-х гг. могла составить лишь 15 % уровня США, в то время как в 1913 г. она равнялась 30 %». Однако, заронив сомнения в правильности бухаринской альтернативы, авторы учебника не прекращали атак на Сталина. Особым нападкам была подвергнута политика Сталина в ходе коллективизации. Учебник 2006 года ставил под сомнение и утверждение Сталина о превращении СССР из страны аграрной в индустриальную.

Но если учебник 2006 года признавал, что «за 1929–1937 гг. страна совершила беспрецедентный индустриальный скачок», то учебник 2007 года утверждал: Внутренняя политика Сталина — поощрение штурмовщины, подмена громкими фразами реальных программ ускоренного развития промышленности — задержала превращение страны в настоящую индустриальную державу». В учебнике 2007 года утверждалось, что «Сталин и его единомышленники фальсифицировали итоги первой пятилетки».

Особого накала нападки на Сталина достигали в рассказах о событиях середины 30-х годов. Авторы учебника 2000 года повторяли вымышленную версию о том, что на выборах нового состава ЦК на XVII съезде партии «против Сталина проголосовала значительная часть делегатов». (На самом деле лишь несколько человек проголосовало против него.) Далее говорилось: «Более того, некоторые из них предложили С.М. Кирову баллотироваться на пост секретаря ЦК ВКГГ(б), пост генерального секретаря ликвидировать, а Сталина переместить на пост председателя СНК СССР. (На самом деле речь шла о том, чтобы пост председателя СНК СССР занял ведущий руководитель страны, как это было при В.И. Ленине. Подобные предложения были направлены не против Сталина, а против Молотова. — Прим. авт.) Об этом стало известно Сталину. Его последующие действия свидетельствовали о том, что он решил любой ценой искоренить тайную партийную оппозицию, которая в ином случае могла собрать большинство делегатов и отстранить его от власти. Поводом к расправе над оппозицией стало убийство 1 декабря 1934 г. С.М. Кирова. Началась серия чисток партии».

Перечислив судебные процессы тех лет, авторы учебника объявляли Сталина инициатором поворота к преследованиям, ссылаясь на его выступление на февральско- мартовском пленуме 1937 года: «Выступление И.В. Сталина явилось обоснованием массовых репрессий против коммунистов, трагическим символом которых стал 1937 год («ежовщина»). Точных и официальных данных о числе репрессированных коммунистов нет. По данным историков, их численность превысила 1,3 млн человек (из 3 млн членов партии и кандидатов в 1934 г.)… С конца 30-х годов власть Сталина, который непосредственно контролировал силовые наркоматы, стала не только безграничной и бесконтрольной, но и безусловной. Режим личной власти достиг вершины. Административно-командная система управления страной приобрела деспотические формы».

В учебнике 2006 года по поводу событий середины и конца 30-х годов сказано: «Последней попыткой старой гвардии дать бой генсеку стал XVII съезд партии в январе 1934 г., на котором значительная часть делегатов проголосовала против включения И.В. Сталина в состав ЦК. 1 декабря 1934 г. был убит один из видных руководителей компартии С.М. Киров. Тайна этого политического преступления не разгадана до сих пор. Но то, что оно развязало руки И.В. Сталину для физического устранения мешавших ему людей, — бесспорный исторический факт. В стране начались массовые аресты «врагов народа». Всего к 1939 г. было репрессировано более 2 млн человек… Посредством террора из общественно-политической и культурной жизни страны устранялась лучшая, свободомыслящая часть нации, способная критически оценивать действительность и происходящие в ней процессы и потому уже одним фактом своего существования представлявшая основное препятствие на пути окончательного утверждения личной власти И.В. Сталина (показательно, что среди репрессированных доля лиц с высшим образованием почти втрое превышала общесоюзный уровень)». Последнее не удивительно, так как среди арестованных и расстрелянных преобладали люди, занимавшие руководящие посты и часто имевшие более высокое образование, чем среднестатистический гражданин СССР тех лет.

Ту же версию про XVII съезд партии и убийство Кирова повторял и учебник 2007 года Дегтяревой и Полторака, но в более жестком варианте. Утверждалось, что против Сталина «голосовали около 300 делегатов, а часть делегатов просила Кирова согласиться баллотироваться на пост Генсека. (На самом деле отдельных выборов на пост Генерального секретаря тогда не проводили. — Прим. авт.)… Историки до сих пор спорят о причастности к убийству Сталина. Но независимо от того или иного ответа, этот террористический акт Сталин использовал для устранения своих политических соперников и развязывания массового террора… Массовые репрессии достигли пика в 1937–1938 гг., когда за два года были репрессированы миллионы человек… Общее число жертв превысило 2 млн человек». Как сказано выше, общее число казненных за все годы Советской власти было в 3 раза меньше.

Совершенно очевидно, что авторы учебников объясняли сложные и противоречивые политические события 1934–1939 годов исключительно стремлением Сталина сохранить и укрепить свою личную власть. Они игнорировали очевидные свидетельства борьбы внутри партии и советского общества, которая выразилась в сопротивлении партийных руководителей различного уровня новой конституции 1936 года, их страхе перед альтернативными выборами, разработка ими «квот» на высылки и расстрелы сотен тысяч человек. Авторы учебников не желали замечать факты о массовом доносительстве и шпиономании, охватившей страну, как это всегда бывает в периоды политических потрясений. Они игнорировали и то обстоятельство, что Сталин не мог физически держать под своим контролем все общественно-политические процессы. Авторы учебников умалчивали о предложении Сталина относительно учебы всех партийных руководителей снизу доверху и выдвижении новых лиц на руководящие посты, внесенном им на февральско-мартовском пленуме 1937 года. Они предпочитали хрущевскую интерпретацию речи Сталина на этом пленуме.

Словно сговорившись, все авторы учебников повторяли, что перед войной было репрессировано 40 тысяч военных руководителей (на самом деле в 2 раза меньше) и что этим самым был нанесен непоправимый удар по боеспособности Красной Армии.

Снова повторялись хрущевские и «перестроечные» объяснения поражений Красной Армии в первые месяцы войны. В учебнике 2006 года говорилось о «серьезных ошибках в разработке военной доктрины, в оценке характера начального этапа войны… в определении направления главного удара. И.В. Сталин был убежден, что гитлеровцы в войне с СССР будут стремиться в первую очередь овладеть Украиной, чтобы лишить нашу страну богатых экономических районов и захватить украинский хлеб, донецкий уголь, а затем и кавказскую нефть. Господствовал тезис о том, что СССР в случае нападения на него будет вести наступательные боевые действия на чужой территории малой кровью и превратит их в войну гражданскую — мирового пролетариата с мировой буржуазией».

В учебнике 2007 года Дегтяревой и Полторака утверждалось, что «накануне Великой Отечественной войны были допущены колоссальные просчеты и преступные действия… Тактику оборонительных действий руководство армии не изучало, поскольку она была объявлена вредительской и пораженческой. В соответствии с политическими амбициями сталинского руководства Красная Армия училась только наступательным действиям на территории противника. Донесения, полученные по каналам разведки о скором нападении Германии на СССР, сталинским окружением рассматривались как дезинформация. По объективным и субъективным причинам Советский Союз к лету 1941 г. к войне готов не был».

В учебнике 2007 года Самыгина утверждалось: «И. Сталин не верил в возможность войны даже тогда, когда она стала очевидной, но в то же время опасался провокаций. Таким образом, временный компромисс с Германией, достигнутый путем слома всей внешнеполитической линии. Советского Союза 30-х гг., не был достаточно эффективно использован. Стремясь решить свои внешнеполитические задачи, советское руководство в условиях тоталитарной диктатуры не допускало демократического механизма решений, обсуждения альтернативных вариантов. Эта система не позволила эффективно распорядиться накопленным с большим трудом военным потенциалом и поставила страну на грань гибели».