Семейные Ценности - Зозо Кат
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Гокудера-кун, а ты нам не объяснишь, как решить эту задачу? А то мы ничего не поняли и…
— Лучше читать учебник нужно, — раздражённо бросил Хаято. — И вообще, раз так часто голова не варит, что элементарное запомнить не можете, лучше наймите репетитора.
— А? — удивились девушки, обиженно надув губы. — А Риччи-сан ты помогаешь…
— И что теперь? — фыркнул Хаято, обхватив меня рукой за плечи. — Вел — моя девушка, а вас я даже не знаю, как зовут.
— Д… д… ДЕВУШКА⁈ — воскликнули они, вначале побледнев, а потом покраснев. Такого себе никто не мог представить. Чтобы неукротимый Гокудера Хаято, который на дух не переносил чьё-либо общество, вдруг обзавёлся девушкой?
Да и ещё какой! Тихоней Вел, что сидит на задней парте. Многие же были уверены, что он меня ненавидит, особенно после первых месяцев пребывания в этой школе. Но сейчас… После каждого косого взгляда в нашу сторону, краем уха можно было услышать женский шёпот: «И что он в ней нашёл?», или даже мужской, чему я удивлена: «И что она в нём нашла?»
Но нам было всё равно. Это казалось такой глупостью. Мы вообще ни на кого не обращали внимания. Порой даже забывали, что в нашем окружении ещё находятся Савада и Ямамото, которым зачастую становилось неловко. Просто в одно мгновение у меня и Хаято появился свой собственный маленький мир, в котором мы жили и которым делиться не хотели.
Однако благодаря занятиям с Хаято, у меня улучшались оценки. Мы даже не занимались всерьёз. Он лишь объяснял мне те темы, которые я не смогла понять самостоятельно. Я не стала отличницей, но когда увидела результат следующей контрольной, была приятно поражена. Из списка последних, я мгновенно переместилась в список первых пятидесяти учеников. Учителя, конечно, не верили такому чуду и все вызывали меня к доске, желая убедиться в том, что это именно мои знания. Но после того, как все задачи были решены, преподавателям ничего не оставалось, как признать, что общение с Гокудерой Хаято идёт мне на пользу. В принципе, как и ему, так как парень стал значительно спокойнее на уроках. Да и вообще в школе.
А после самих уроков Хаято либо провожал меня до дома, либо мы шли к нему домой, чтобы начать репетицию к нашему номеру, который будет вот-вот. Каждый раз, когда мы шли к Хаято, смущения было вдвое больше. Причём смущалась как я, так и сам Гокудера. Парень, чтобы хотя бы немного успокоиться, по десять раз повторял, что они идут просто репетировать. И всё. Я-то это знала, но, кажется, Хаято говорил это себе, чтобы… не позволять большего.
Однако стоило ему сесть за фортепиано, как в бирюзовых глазах парня, возникала грусть и тоска. Да настолько сильная, что он даже играть толком не мог. Признался, что не садился за игру с восьми лет. Руки дрожали, а пальцы не слушались…
Я не знала, как помочь ему. Перед Хаято словно возникал невидимый барьер. Единственное, что я могла сделать, — это начать игру сама, стоя за его спиной. Буквально брала его ладонь в свою и нажимала на клавиши. Сначала одну, потом другую… Так Гокудера успокаивался, вслушиваясь в мелодию, а я… даже и заметить не успела, как уже сидела рядом с ним, и мы исполняли мелодию в две пары рук.
Вообще-то, я не хотела играть, но Хаято меня уговорил. Предложил выйти на сцену дуэтом, чтобы показать, что мы та команда, которую ещё поискать надо. В итоге, я согласилась, хотя отчасти понимала, что он просто не хочет играть один. Психологическая травма? Не хочу в это углубляться, так как Гокудере самому эта тема неприятна. Зато он удивил меня плакатом, который нарисовал на следующую же ночь, после того, как услышал мелодию.
Если подумать, то там ничего особенного. Всё даже слишком просто, но… так идеально подходило к музыке. На плакате было нарисовано грозовое светло-серое небо, которое только набирало силу перед предстоящей бурей, а меж этих облаков упрямо летал бумажный самолётик алого цвета. Возникало ощущение, что даже несмотря на то, что близится ураган и проливной дождь, этот самолётик не сломить и он всё также будет лететь вверх.
— Ох, — вздохнула я, рассматривая плакат. — Очень красиво…
— Спасибо, — смутился парень, почесав затылок и отведя взгляд в сторону. — В общем, думаю, будет неплохо, если во время номера ты оденешься во всё белое.
— Что? — удивилась я. — А разве не гармоничнее будет, если основной цвет наших нарядов будет состоять из красных тонов? — указала на плакат. — Как самолётик.
— Нет, — отрицательно покачал головой Хаято. — Самолётик — это… кхм… Это я. Ты же — грозовое облако, — пояснил он, вновь смущаясь от своего сравнения.
— Вот как… — улыбнулась я. — Хорошо.
Так мы решили, что я, в данном случае, воплощаю надвигающуюся грозу, а Хаято — свободный парящий самолётик. Забавно, но мне нравится.
Вообще, я думала, что если мы будем с ним наедине, то начнём испытывать сильную неловкость, после которой никто ничего не сможет сказать, однако, это было только вначале. После того, как страх того, что твои чувства не взаимны, исчез, всё становится проще. Мы много говорили, делясь своим мнением, взглядами или переживаниями.
Должна признать, что время для меня, как понятие, в принципе перестало существовать. Я была счастлива и, наверное, хотела поделиться этим счастьем хоть с кем-то, поэтому при любой удобной ситуации, рассказывала о своих впечатлениях Мукуро. Не понимаю, почему он всё это терпел. Но парень был терпелив. При каждой истории таинственно улыбался, посмеивался и продолжал есть конфеты. А меня уже было не остановить…
— Я вижу, что ты счастлива, пирожочек, — отметил иллюзионист. — И надеюсь, что эти чувства продлятся как можно дольше, ку-фу-фу…
— А разве они могут измениться? — немного насторожилась я.
— Кто знает… — загадочно ответил тот, опустошая чашку чая.
Возможно, именно тогда мне и следовало прислушаться к его словам, но должна признать, что именно в тот момент, я была слепа. И думать о плохом совершенно не хотелось.
И зря…
Где-то в центре города Намимори.
Мукуро слушал истории Вел практически каждый раз, когда заглядывал к ней. И всё время
