Очерки Крыма - Евгений Марков

Приморская часть Ялтинского уезда, то есть так называемый Южный берег — это громадная теплица России, в которой горячее южное солнце и влажные испарения южного моря, защищенные, как ширмою, подоблачною стеною гор, выгоняют из крепко связанных туков каменистой почвы все те произрастания, которых не может дать наша холодная, открытая ветрам Русь, и в которых настаиваются, в течение долгих крымских жаров, душистость запаха, сладость соков, жирная густота масел, яркость красок, крепость и хмельность вкуса. Но Ялтинский уезд, вместе с тем, и громадная дача России. Пожалуй, для такой беспредельно-широкой империи это даже не громадная, а скорее тесная дача… От льдов севера, от беспросветного тумана своих лесов, от своих пыльных и снежных степей, от иссушающей прозы своих тесовых городков, своих соломенных деревень, — вся наша необъятная Русь только в том тесном уголке, по одной береговой полосочке, может прильнуть губами к теплу голубого ласкового моря, к красоте и роскоши южной природы…

Люди станут же когда-нибудь образованнее и разумнее. Они поймут всю несравнимую прелесть, всю поэзию отдыха в виноградном саду, в волне моря, под сенью гор. Они поймут необходимость этого отдыха от тягостей жизни, с каждым днем беспощаднее придавливающих человека. Все счастливое, овладевшее каким-нибудь достатком, кинется на Южный берег, как на дачу, как на станцию здоровья. Все разумное и скромное устремится туда для прочной оседлости, меняя охотно многие лживые удобства на невознаградимые ничем удобства здоровья, наслаждения, долголетия…

На Южном берегу не достанет тогда мест для всех желающих, и клочки земли его будут перебиваться нарасхват, как на аукционе. Что это будет так и, быть может, скоро будет, это доказывает опыт последних десяти лет.

Ялта, например, из ничтожнейшего городка, в четыре десятины земли, которому негде было построить даже начальную школу, негде было посадить кустика для гулянья, обратилась теперь в довольно большой и красивый город, напоминающий модные центры европейских туристов, — Ментону или Баден. От одного конца ее до другого уже несколько верст. Уже дачи ее лепятся, Бог знает, на какой высоте, под самою стеною Яйлы, в далеких когда-то сосновых лесах. Четыре огромные гостиницы, не считая мелких, не считая разных chambres garnies, заменили собою единственную плачевную таверну г. Собеза, в которой когда-то теснились туристы.

Из этих гостиниц, «Россия» устроена на широкую ногу образцовых комфортабельных гостиниц Европы; она имеет свой газ, свои фонтаны, водопроводы под саму крышу. Она, и по прекрасному положению своему, и по значению для туристов, сделалась естественным центром всей Ялты. Около нее огромный тенистый сад графа Мордвинова, который любезно предоставил его для публики и которым можно дойти, не выходя из-под зеленых шатров грецкого ореха, до самого Дерекоя, татарского селения, соседнего с Ялтою. Около нее общественная купальня; около неё толпятся вереницами отборные извозчики Ялты, какими не всегда может похвастать даже столица, с прекрасными колясками, с хорошенькими paniers de Nice, легкими как настоящая корзиночка. Тут же близко и живописный фруктовый базар, телеграф, присутственные места, лучшие дачи Ялты.

Многочисленные балконы и галереи «России» постоянно полны пестрою и нарядною толпою. Во время пребывания царского двора в Ливадии, тут целые ассамблеи генералов. Прежней наивной и бедной Ялты узнать нельзя. Кавалькады кавалеров и амазонок, экипажи с модною публикою снуют на каждом шагу. Оркестры музыки гремят в трех местах чуть не каждый вечер. Откуда ни явились магазины, склады, всевозможные мастера… Все дома и домишки набиты до чердаков. За маленькую комнатку берут рублей 50 в месяц, рубля 3 в день… Татарва блаженствует… "Длинный Бекир", худой, как жердь, этот давний и неизменный путеводитель Ялты, бесконечно гордящийся выпавшей ему честью провожать царскую фамилию, преважно, будто главнокомандующий, сознающий свое значение, расхаживает перед открытыми воротами двора, в котором сидит на корточках целая толпа подручных ему проводников-татар, стоят экипажи и лошади в ожидании выгодных заказов.

Теперь уже не один "длинный Бекир" монополистом Ялты: молодой, румянорожий Селямет, соседний богач-татарин, еще в большем ходу. Ловкий малый выработал себе особенную специальность провожать верхом в пустынные лесные прогулки одиноких барынь, ищущих эффектных приключений, и наживается на славу. Наши русские барыни, по-видимому, отыскивают на Южном берегу не один виноград и не одно морское купанье…

Лошади и экипажи Ялты хороши, но не дешевы. Трехчасовая прогулка в коляске за город, в самые ближние и легко доступные окрестности, по шоссе, обходиться рублей пять. Верховая лошадь на день стоит тоже рублей шесть. А между тем, только десять лет назад можно было в той же Ялте нанять верховую лошадь за рубль в день.

Многочисленные дачи Ялты премилой, преразнообразной архитектуры, они полны цветов, редких кустов и деревьев; балкончики, решеточки и все украшения их в чисто южном, большею частью итальянском или турецком вкусе. Зато цены этих дач возросли страшно. Маленький, хорошенький, как игрушечка, домик, с таким же миниатюрным садиком, уже стоит 20 000 — 25 000 рублей. Тут рассчитывается каждый вершок. Многие прежние владельцы Ялты обогатились выгодною постройкою и продажей дач.

Я помню, что еще во время моей крымской жизни, в Ялту приехал один бедный художник в легкой поддевочке, с палитрою в руке, с пустотою в кармане. Лет десять назад он купил у одного из богатых старожилов Ялты небольшой пустырь около города за 3000 рублей. Внесенные им в задаток 300 рублей были заняты у приятеля; остальные деньги оборотливый художник выручил из продажи маленьких участков, прежде чем успели совершить купчую. Эта распродажа по саженям дешевого пустыря в конце концов, окончилась тем, что город Ялта украсился целым новым кварталом прекрасных дач, а находчивый художник имеет, говорят, в настоящее время до 80 000 капитала и несколько собственных отличных дач.

Другая давняя владелица Ялты распродала по маленьким участкам разных пустопорожних бугров и буераков, покрытых словно битою черепицею, более чем на 20 000 рублей, и теперь эти буераки обратились в цветущие садики, в смеющиеся виллы.

Впрочем дачи Ялты пока еще не окупают своей стоимости постоянным доходом: ялтинский сезон лечения морем и виноградом слишком короток для этого, а ялтинские цены на прислугу, работы и материалы слишком для этого высоки. Здесь самые неважные кухарки и няньки получают по 10-ти и 15-ти рублей в месяц; садовники, еле смыслящие свое дело, по 25-ти рублей на своих харчах; здесь мешочек угля в одну мерку стоит 75 копеек, сажень плохих сословных дров, составляющая две трети нашей кубической сажени, от 35–40 рублей, и все в таком же размере.

Даже виноград, который я покупал по дороге в Екатеринославской губ. по 4,5 и 6 копеек за фунт, в Симферополе по 8 копеек, в Алуште по 10 копеек, в Ялте стоит 15 копеек, а в конце сезона даже 20 копеек.

Даже груша, довольно плохая, стоит 25 и 30 копеек за фунт, т. е. по 10 копеек за штуку.

Как бы ни было, а теперь Ялта европейски благоустроенный город, с водопроводами, прекрасными цементными тротуарами, фонарями, извозчиками, магазинами, отелями.

В нем мужская и женская прогимназии и многолюдные, хорошо устроенные земские народны школы для мальчиков и девочек.

Граф Мордвинов, среди владений которого лежит Ялта, пожертвовал земли под эти земские училища и под помещение управы.

Три огромные местности сдавливают с трех сторон Ялту, не давая ей разрастаться. С запада Ливадии, с востока Массандра князя Воронцова, сзади и в середине "Ялтинская Долина" графа Мордвинова. С четвертой стороны Ялту обрезает море.

Каждый шаг своего роста Ялта завоевывает ценою упорных усилий и денег. Значительная ее часть стоит на земле, купленный от Массандры, по четыре и по пяти рублей за сажень. Но она все еще покупает и все еще, хотя с трудом, раздвигается и поднимается в горы. Ценность Ялты увеличилась настолько, что, несмотря на чрезвычайно низкий размер земской оценки, уменьшенной, по крайней мере, впятеро против действительной стоимости, город Ялта оценен в 400 000 рублей. Значит, на деле он стоит не менее 2 000 000 рублей. Доходность же Ялты считается настолько высокою, что Севастополь, оцененный земством в 1 200 000 рублей, платит те же 5 000 рублей в год, что и крошечная Ялта со своих 400 000; иначе, она признана втрое доходнее Севастополя.

Ялтинское земство представляет собой довольно поучительный образчик нашего обычного земского жребия. С самого введения земских учреждений, Ялтинский уезд был один из наиболее пробужденных, наиболее энергических. Группа деятельных и хорошо направленных лиц руководила новым делом и употребила много усилий, чтобы поставить его на живой путь. Эти усилия тотчас же вызвали ряд тяжелых столкновений с разными ведомствами и обратили первые годы ялтинского земства в летопись постоянной борьбы за право устраивать по-своему свои собственные дела. Но мало что из своих начинаний удалось отстоять ялтинцам. Хотелось, например, земству взять в свои руки содержание южнобережского шоссе за сумму значительно низшую против нынешних расходов казны, — оказалось, что существуют к этому какие-то препятствия, что расходы казны не должны быть уменьшаемы, и вот, до сих пор, уже второй десяток лет, шоссе остается, по-прежнему, в единоличном заведывании путейского чиновника. А нужно сказать, что ни одно шоссе не находится в таких условиях дешевизны, как южнобережское; камень для этого шоссе валяется на нем же и около него; можно сказать без преувеличения, что он сам сыплется на шоссе с окружающих его скал. Понятно, как должен быть выгоден казенный ремонт подобного шоссе и как действительно должно быть трудно расстаться с его заведыванием. Как нарочно, горная местность может разрушать шоссе внезапными потоками в самое неурочное и неуказанное время, так что потребность ремонта может возникать с неожиданностью импровизации. Проверяй там себе потом капризные выходки дождей и гроз!.. Как бы ни было, а шоссе продолжает до сих пор благополучно мостить казна. И на здоровье ей.