Сезон туманов (сборник) - Евгений Гуляковский

В штабе ей сказали, что ответа на радиограмму пока нет и что командующий никого не принимает без специального вызова. Придется ждать. Анна предвидела подобный результат своей эскапады и потому предприняла на Земле кое-какие шаги. Она обратилась за помощью к своему учителю – члену совета профессору Грунскому, и он совершенно определенно пообещал оказать поддержку в ее деле. Она не знала, в какой форме он это сделает и хватит ли ему времени для того, чтобы довести результаты своих действий до Торсона. Времени оставалось мало, слишком мало…

Удивительная вещь время. В юности оно стремительно несется и кажется бесконечным, в зрелые годы постепенно и незаметно снижает скорость, и только тогда человек начинает замечать, как мало его осталось…

Торсон сидел за столом, заваленным перфокартами, заставленным автоматами прямой связи с различными цехами и кораблями, с центральным информатором Земли. Напротив находились пятеро его ближайших помощников. В данный момент, стараясь перебить друг друга, говорили сразу двое. На столе мигал красными вспышками экран вызова прямой связи с советом. Центральный информаторий начал наконец выдавать на дисплее запрошенные еще вчера расчеты пиковых траекторий при подходе к Эпсилону, и Торсон впервые ощутил, какую непосильную громаду дел взвалил на свои плечи, чувствуя, что запутывается в них, теряет ощущение важного и второстепенного, тонет в лавине информации.

Почему, собственно, он согласился с этим назначением? Ведь он же прекрасно понимал, что должность не для него, что она намного превосходит его возможности? Что заставило его согласиться? Совершенно отчетливо, ярко, со всеми мельчайшими подробностями и деталями вспомнился день, когда к нему пришел человек, пришел и вернул ему дальние звездные трассы. Потом они часто спорили, не раз между ними возникали неразрешимые разногласия, этот человек так никогда и не стал его другом. Но остался долг. «Каравелла» вернулась на Землю, оставив часть своих людей на Черной. Прошло два года. Земля до сих пор не знает, живы ли они. И не было у него иного выхода. Он должен был вернуться на Черную. Если для этого понадобилась эскадра в сто сорок кораблей, что ж, он вернется во главе этой эскадры…

Конечно, Земля снаряжала такую огромную экспедицию не только для выяснения судьбы группы Ротанова. Нужно было установить, кто бросил вызов земной цивилизации. Чьи неуловимые корабли все чаще и чаще атаковали границы Федерации? Какие цели они преследовали, почему до сих пор не удалось установить с ними контакт, кто определял их маршруты, ставил им задачи? Земля до сих пор сомневалась даже в том, есть ли у нее разумный противник, или человечество столкнулось с какими-то изощренными, злобными, но все же неразумными силами природы? Все это и было задачей второй экспедиции на Черную.

Спорившие за столом люди замолчали вдруг все разом, и это вернуло Торсона к действительности; они смотрели на него выжидающе, словно ждали ответа или решения, но он не знал даже, о чем шла речь.

– Ну что же, с этим мы разобрались, – сказал он неопределенно и выжидающе замолчал. Никто не возразил. – Что там у нас дальше?

– Колосовский сообщает, что энергоприемники не выдерживают расчетной мощности.

– В линиях энергопередачи должен быть тройной запас надежности, – жестко сказал Торсон. – Тройной. И не расчетный. Они должны выдержать тройную нагрузку во время полигонных испытаний…

– Это же девятьсот гигаватт на каждый канал! Это невозможно даже теоретически!

– Значит, нужна другая теория и другие линии. Вы что, не понимаете, что «Орфей» будет висеть на этих линиях, как на канатах? Стоит отказать одной из них, и кораблю уже не справиться с гравитацией Черной. Одним словом, нужна тройная надежность.

Торсон поднялся, давая понять, что на сегодня с него довольно.

– Все остальные вопросы на ваше усмотрение. В конце концов, для чего-то существует штаб экспедиции? А за надежность энерголиний отвечать будет лично Ланов. Я потом проверю.

– Линии – это не мое дело. На мне и так все хозяйство экспедиции!

Торсон несколько секунд в упор смотрел на своего щеголеватого заместителя, с трудом сдерживая гнев. Его морщинистая, словно продубленная, шея покраснела, но, когда он заговорил, ни в движении, ни в интонации голоса ничего не изменилось, разве что голос стал грубее и как-то шершавей.

– А проверять ваши ведомости по два раза – это, по-вашему, мое дело? И давайте сразу договоримся. Для тех, кто полетит к Черной, такого слова не существует. Каждому из вас я могу поручить любое дело и хочу быть уверен, что оно будет выполнено добросовестно. Сейчас еще не поздно отказаться, желающих, как вы понимаете, достаточно.

Он вышел, не попрощавшись. Дурное настроение кралось за ним по пятам с самого утра, то и дело заставляя говорить людям резкие, порой незаслуженно обидные слова.

Он не взял кар и пошел пешком. Он шел мимо каменных домиков по широкой площади центрального проспекта. Под кратером геологи обнаружили гигантские пустоты, и, когда строили базу, места не экономили. Большинство окон в домах закрывали непрозрачные экраны, и хотя сквозь щели кое-где пробивался свет, ему казалось, что дома ослепли. Часы на табло показывали четыре часа утра по земному времени… Вторая смена еще не заступила, но люди, наверное, уже пьют кофе. Ему казалось, что он ощущает в воздухе легкий пряный аромат, Торсон подумал, что свои маленькие привычки, делающие жизнь такой уютной, человек унесет с собой на любые звезды.

Огромное квадратное здание луна-парка было ярко освещено, оттуда слышался смех, музыка, ему захотелось войти, но он поборол искушение, понимая, что своим появлением помешает веселью собравшейся там молодежи. На улице почти никого не было в этот срединный между двумя сменами час, и Торсон шел не торопясь, с удовольствием вдыхая прохладный стерильный воздух, чуть пахнувший резиной и пластиком регенераторов. Постепенно улица становилась уже, дома стали попадаться реже, а искусственный небосвод с голубым шаром Земли наклонился и стал как будто ниже. Уже виделся конец проспекта – глухая стена из серого базальта словно отсекла живое тело города, расколола и погасила небосвод за собой. Где-то здесь должен был быть лифт. Только сейчас Торсон почувствовал, как ему не хватает широкого, ничем не ограниченного простора, без этого экрана над головой. Рука сама собой нащупала в кармане его личный универсальный ключ, открывавший на базе любую дверь. Шахта этого лифта соединяла нижние этажи базы с диспетчерской старого, законсервированного ныне космодрома. Вот уже третий год космодром бездействовал. Его оборудование и навигационные приборы безнадежно устарели, а вся управляющая аппаратура нуждалась в модернизации. Базе пока хватало двух запасных площадок. Все резервы были отданы его экспедиции, у администрации не хватало рабочих рук для космодрома. Сейчас это его устраивало. Торсон не нуждался в обществе дежурных диспетчеров. Хотелось побыть совершенно одному.

К его удивлению, специальный ключ не понадобился – кабина лифта, связывавшего город с диспетчерской, оказалась открытой. «Разгильдяи», – подумал Торсон. И еще он подумал, что люди все никак не могут поверить в серьезность этой войны, в реальность противника. В необходимость быть собранней, осторожней. «Наша беспечность нам дорого обойдется. Надо спросить Логнева, почему не выставлены посты у всех наружных выходов. Впрочем, в рубке нет шлюзов, и вряд ли кому-нибудь удастся проломить снаружи ее ситаловую прозрачную оболочку…» Маленькая кабинка неохотно, со скрипом понесла его вверх.

Когда Торсон вошел в рубку, в глаза ему ударил голубой свет Земли, слишком яркий для него после сумрачной кабины лифта. Несколько секунд он почти ничего не видел, кроме горного кольца, такого же яркого, как и вся остальная лунная поверхность, не попавшая в тень. Совершенно непроницаемые куски черной тьмы, заменявшей на Луне тени, выхватывали из горного хребта отдельные скалы и прятали их под своим покрывалом.

В рубке было сумрачно и тихо. Едва слышно щелкал какой-то дежурный прибор, да желтый огонек светился на правом пульте. Постепенно из полумрака выступили контуры предметов. Торсон, все еще ощупью, нашел кресло.

Прошло, наверное, несколько секунд, прежде чем он понял, что в соседнем кресле слева от него кто-то есть. Рука механически метнулась к пульту в поисках знакомых переключателей корабельного освещения, которых здесь не было. Прежде чем он успел что-либо предпринять, глаза окончательно освоились с полумраком, и он разглядел наконец своего соседа. Это была спящая женщина… Он не видел ее лица, но слышал ровное дыхание, видел волосы, широкой волной раскинувшиеся по пульту. Она спала, уткнувшись лицом в сгиб локтя.

– Что вы здесь делаете? – непроизвольно спросил Торсон.

Она проснулась сразу, мгновенно, как просыпаются люди, ждущие неведомой опасности. Резким движением откинула назад волосы, и ее голос прозвучал в пустом помещении рубки звонко и отчетливо, словно она и не спала вовсе секунду назад: