Россия, умытая кровью. Самая страшная русская трагедия - Андрей Буровский

До лета 1918 года Советскую республику можно было брать голыми руками. Пойди немцы или союзники на Москву силами трех добрых дивизий, и Советская власть рухнула бы в одночасье. Пойди на Москву Деникин в октябре 1918 года теми силами, которыми он пошел только в октябре 1919-го, — и он скорее всего взял бы Москву.

Но уже к началу 1919 года армия Советской республики превращается в грозную силу… К 1920 году РСФСР — Совдепию уже не возьмешь ни белыми армиями, ни тремя дивизиями союзников.

3. Все и всегда понимают, что армия — это только часть страны. Можно погубить даже всю армию, но во имя страны и народа. Часть можно отдать во имя целого, но не целое же ради части.

Все думали, что Россия — это целое, а политики, армии и бронепоезда — это часть. Никто не захотел бы губить Россию ради самой замечательной армии: смысла нет никакого.

А вот большевики — погубили! Им было не страшно разорить, измочалить, погубить Россию для создания Красной Армии, потому что Россия для них была не целым, а частью. Ведь пролетарии не имеют отечества. Если ваше целое — весь мир, то почему бы и не поступиться его частью, одной отдельно взятой страной?

Красные строили свою Красную Армию для создания Земшарной республики Советов. Большевики мыслили масштабами всего земного шара… В таких масштабах Россия превращается вообще в ничтожно малую часть целого.

Не случайно главным создателем Красной Армии оказался Лев Троцкий — самый рьяный интернационалист, самый убежденный сторонник Мировой революции. Человек, абсолютно убежденный, что революция в России — только начало. Создатель коммунистического интернационала.

Та мера разорения, насилия, жестокости, подлости, перед чем остановятся любые другие политические силы, не остановит большевиков. Им не страшно погубить Россию, потому что их родина — весь мир!

Глава 2

Виртуальности

Самые печальные слова на свете — и это могло бы быть.

Государства, созданные социалистами, просто поразительно нежизнеспособны. Но в декабре 1917-го — феврале 1918 года «розовое» правительство России оставалось возможно: забастовка Викжеля поддержала идею правительства из социал-демократов, эсеров и анархистов.

Было же у нас Учредительное собрание, поющее «Интернационал». Могло быть и коалиционное социал-демократическое правительство.

Оно возможно, если хватит убежденности и воли… Но если откровенно, я не вижу «розовых» политиков, способных встать у руля власти. Если бы «розовая» Россия и состоялась, вряд ли она оказалась бы долговечной. Скорее всего, получилось бы, как с Комучем и Директорией, только в больших масштабах.

Но и в 1918–1920 годах, уже в разгоревшейся Гражданской войне белые вполне могли победить. Несколько раз.

1. Вполне реален был поход Маннергейма на Петроград летом 1919 года.

Для этого вполне достаточно было признать независимость Финляндии.

2. Вполне реален был захват Петрограда Юденичем осенью 1919 года.

Собственно, взять Петроград мог бы уже Родзянко — стоило ему вести себя решительней и умнее.

Мог бы и Юденич. Для этого ему достаточно было не продолжать красивые и рыцарские традиции добровольческого движения. Нужно было брать власть железной рукой и делать то, что он считает нужным. Отстранить от командования явных пьянчуг и неумех, в первую очередь Родзянко и Ветренко.

Бермонт, видите ли, не желает встречаться с Юденичем?! Его проблемы. Обратиться прямо к войскам, объяснить ситуацию. Оставить Бермонта с сотней людей, остальных увести с собой. Да просто отдать приказ по войскам! Расстрелять для острастки двух-трех самых рьяных монархистов, и уже вдвое большими силами — вперед, орлы! На Петроград!

Без анархиста в генеральской форме, господина Ветренко, без чудика Родзянко, без царелюбца Бермонта, при нормальной военной дисциплине было совершенно реально выйти к Петрограду в условленное время, поднять восстание и взять город.

3. Совершенно реален план барона Врангеля — кавалерийского рейда на Москву. Гарантировать что-то невозможно, но рейд Мамантова показывает, насколько эффективны такие рейды в Гражданской войне.

Большевики убедились в эффективности больших масс конников и создали 1-ю Конную армию. Белый аналог такой конной массы вполне мог дойти до Москвы.

Прими командование ВСЮР план Врангеля, и, вполне возможно, в сентябре 1919 года терские казаки и конные добровольцы вошли бы в Первопрестольную.

4. Мог осуществиться даже конный рейд на Москву генерала Кутепова в октябре 1919 года. Он менее вероятен, чем рейд барона Врангеля: сил куда меньше. Но и он реален. Действительно — плюнуть на алкаша Май-Маевского, оборвать провод со штабом, и — вперед. Шанс невелик, но он есть.

5. На войне, тем более на Гражданской войне, очень многое зависит от случайности.

Еще больше зависит от личных качеств военачальника.

Сущая случайность в том, что Колчак приехал именно во Владивосток, а не в Новороссийск. Ему ведь первоначально предлагалось быть консультантом Антанты как раз по черноморским делам…

Окажись Колчак на юге, он вполне мог бы встать на место Деникина.

Молодой, энергичный, он был чрезвычайно популярным офицером.

Вот вариант: Колчак критикует Деникина как нерешительного, недальновидного генерала. Офицерство отстраняет Деникина в начале 1919 года так же, как отстранило его в 1920 году.

Родственный вариант: Колчак принимает и разделяет позицию барона Врангеля. Они вместе отстраняют Деникина. Одному барону в 1919 году не удалось, вместе могло бы и удастся.

Колчак мог бы принять план барона Врангеля: план кавалерийского удара.

Колчак мог бы выдвинуть свой собственный план захвата Москвы.

Колчак мог бы подчинить своей воле казаков.

В любом из этих вариантов победа белых становилась бы намного более вероятной.

Меньше всего реален чисто военный результат Колчака, наступавшего из Сибири. В любом случае его армия, как бы она прекрасно ни наступала, имела бы дело с мощным красным кулаком, бьющим со стороны Москвы. Колчаку мешали бы расстояния Востока России. Красные успевали бы собирать новые армии вместо разбитых.

Чтобы противостоять этому кулаку и преодолеть расстояния, провезти на поездах свою пехоту, Колчак должен был принять решения не военные, а политические. Те самые, которых он так избегал.

Та же проблема и при взятии белыми Москвы. Взять-то ее можно… А что дальше? Повесить Ленина и Троцкого всегда приятно, да и дело хорошее, полезное. Но ведь без политического решения наболевших вопросов сохраняются условия, порождающие Лениных и Троцких.

Тут или — или!

Или немедленный, сразу же после входа в город, созыв Учредительного собрания и Указ о земельной реформе — и тогда можно праздновать победу. Праздновать — и начинать вылавливать остатки Красной Армии по бесконечным просторам Русской равнины.

Возможно, при таком повороте событий эти же самые остатки, потеряв Москву с Петроградом, укрепляются в глуши российских губерний. Они начинают все более чувствительно тревожить горе-победителей. И поднимается у них новый красный вождь, еще страшнее и злее всех прежних (Сталин? Орджоникидзе? Кто-то совершенно неизвестный?). А крестьяне начинают поддерживать уже красных, потому что они-то дают землю.

Военные победы белых выглядят совершенно иначе, если предположить, что реформы Врангеля объявлены и начинают проводиться на Юге России летом 1918 года. Даже если бы осенью!

С ноября 1918 года уже нет вопроса о войне: Великая война окончена. Решение земельного вопроса сразу сняло бы любое преимущество красных. Наоборот — политическое преимущество сразу оказалось бы у белых. Получается — обе главные силы дают одинаково много. А белые при этом несравненно гуманнее, приличнее. И к тому же отстаивают историческую Россию, а не причудливый эксперимент под памятниками Иуде и Каину.

Это сразу дало бы белым десятки тысяч новых штыков и сабель. Пошли бы добровольцами крестьяне-фронтовики, которых и обучать нет никакой необходимости.

Второе ценнейшее решение — признание распада Российской империи. Союз с Финляндией, Польшей, Прибалтикой. После революции в Венгрии и в Австрии можно рассчитывать и на их армии. Совместный поход белых, усиленных крестьянским ополчением, и если не четырнадцати, то по крайней мере пяти, а то и семи держав. Все, красным уже почти верный конец.

Конечно, очень помогло бы еще и третье политическое решение: в сторону более жесткого политического режима. Не как у Деникина, а как у Колчака.