Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть? - Мойес Патрисия

— Право же, не понимаю, зачем вы приложили столько усилий, молодой человек, чтобы встретиться со мной. Вы знаете столько же, сколько и я, а уж память у вас… Напомните мне имя этого швейцарского врача, поскольку я наверняка позабыл его — все-таки двадцать лет прошло. Кажется, Элизабет все же встречалась с Кристэл, однако…

— Его зовут Эдвард Дюваль.

— Уверен, вы не ошиблись, хотя это имя для меня ровным счетом ничего не значит. Так вот, я заполучил стрептомицин и начал им лечить леди Бэллок. И этот препарат действительно совершил чудо. Кристэл полностью исцелилась. — Он ненадолго умолк. — Разумеется, теперь его не используют так широко, как раньше.

— А почему, если он действительно творит чудеса? — вступила в разговор Эмми.

Доктор Пауэрс-Томпсон вздохнул, грустно улыбнувшись:

— В нынешние времена все мы, я хочу сказать — ученые и медики, очень дерзко обращаемся с матерью-природой. Мы раскрываем ее тайны и ставим их себе на службу с пугающим безрассудством. Однако природа по-своему мстит нам, и каждое научное открытие влечет за собой весьма опасные последствия. К сожалению, они проявляются только после очередного «прорыва». И это, увы, неизбежно.

— Вы имеете в виду побочные эффекты? — спросил Генри.

— И не только. Снижение эффективности препаратов, появление новых штаммов бактерий, нечувствительных к лекарствам, и даже мутации микроорганизмов. Что касается стрептомицина, туберкулез действительно вылечивался как по волшебству, но для этого приходилось использовать его в огромных дозах. Побочные эффекты проявлялись не сразу и в большинстве случаев по окончании лечения: потеря слуха, нарушения мозгового кровообращения, наконец, аллергия на сам препарат…

— Аллергия? — Генри подался вперед.

— Да, и многое другое. Не слишком большая цена за излечение от туберкулеза, скажете вы. Но к счастью, разработаны более эффективные средства. От стрептомицина не отказались, но его применяют в малых дозах и в сочетаниях с другими лекарствами. Сегодня ни один врач не назначит таких доз, какими Кристэл Бэллок вылечилась в сорок седьмом году.

— Вы упомянули об аллергии… — Генри попытался перевести разговор в нужное ему русло.

— Ах да. Это один из побочных эффектов, который трудно выявить, поскольку он может проявиться через несколько лет после лечения. К тому же аллергия на стрептомицин встречается куда реже, чем на другие средства.

— А эти побочные эффекты наблюдались у леди Бэллок?

На лице доктора отразилось искреннее удивление.

— Нет-нет. По крайней мере я их не заметил. К превеликому счастью, у Кристэл лечение прошло без осложнений. Разумеется, гораздо позже у нее могла развиться повышенная чувствительность к препарату, но проверить это можно было одним-единственным способом.

— Каким же?

— Например, через несколько лет дать ей дозу стрептомицина. При развитии чувствительности даже ничтожного количества достаточно… Однако ни один врач не станет использовать препарат, не ознакомившись с историей болезни больного. Узнав, что в прошлом его лечили сильными дозами, он начнет с минимально допустимой. При появлении малейших побочных эффектов он назначит другое лечение. — Пауэрс-Томпсон на мгновение умолк, затем спросил: — Вы говорили, в момент смерти Кристэл были там?

— Да, мы с Эмми были в поместье Фокс-Трот.

— И все симптомы указывали на яд, но при вскрытии ничего не обнаружилось?

— Именно так.

— У вас есть соображения насчет использования какого-то конкретного яда?

— Да, — ответил Генри. — Все выглядело как отравление инсектицидом, содержащим паратион, тем более что в доме нашли несколько банок этого вещества. Но при вскрытии не нашли ни малейших его следов.

Пауэрс-Томпсон задумался.

— Пожалуйста, опишите мне все симптомы, и как можно подробнее.

Генри и Эмми с максимальной точностью изложили все обстоятельства смерти Кристэл. Когда они закончили рассказ, воцарилось долгое молчание. Наконец доктор Пауэрс-Томпсон пробормотал:

— Нет, боюсь, все не так.

— Что не так?

— Мне показалось, я раскрыл дело за вас, но это невозможно…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что именно?

— Исходя из всего сказанного вами, а также из моих знаний истории болезни леди Бэллок я бы заключил, что в результате лечения стрептомицином у нее развилась повышенная чувствительность к нему, и ее внезапная смерть явилась результатом принятия некоей дозы этого антибиотика. Все сходится: симптомы анафилактического шока, очень похожие на отравление паратионом, отсутствие каких-либо ядов при вскрытии…

— А также отсутствие стрептомицина, — добавил Генри.

— Из этого как раз ничего не следует. Во-первых, стрептомицин очень быстро нейтрализуется. Через двадцать четыре часа после укола вы не обнаружите ни малейших его следов.

— Но вскрытие произвели через пять-шесть часов после смерти, — возразил Генри.

— В таком случае следы препарата могли обнаружить в моче, если бы его там искали.

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что стрептомицин вовсе не яд и у патологоанатома не было ни малейших причин брать на него пробы. Нет-нет, совсем не обязательно, чтобы его могли обнаружить в тканях тела или в выделениях. Итак, по вашим словам, Кристэл перед смертью съела кусок праздничного торта и пригубила шампанское.

— Она еще понюхала розы, — прибавил Генри.

Доктор не обратил на это внимания.

— Пробы торта и вина брали для анализа?

— Разумеется. И ничего в них не нашли.

— Стрептомицин мог вполне оказаться там. В любом случае бурная и скоротечная реакция, подобная описанной вами, могла произойти, только если незадолго до застолья ей сделали укол стрептомицина или по крайней мере если бы она набирала его из ампулы в шприц. Вы уверены, что этого препарата в доме не было?

— Да, уверен.

— И никто из членов семьи или прислуги им не лечился?

— Леди Бэллок обходилась без прислуги, — улыбнулся Генри. — Приехавшие на торжество дочери и их мужья чувствовали себя вполне нормально. К тому же, как вы сказали, леди Бэллок пришлось бы самой иметь дело с лекарством…

— Да, разумеется. Если бы она делала кому-то укол…

— Думаю, это можно с уверенностью исключить, — заверил доктора Генри. — Насколько мне известно, леди Бэллок не заходила ни в одну из гостевых спален. Только Долли…

— Точно! Ее звали Долли, не Дотти. Вы хотите сказать, все эти годы она прожила рядом с Кристэл?

— Да. По завещанию ей отошли Фокс-Трот и кругленькая сумма, если она, конечно, не умрет прежде, чем вступит в права наследования.

— Не умрет?.. — Пауэрс-Томпсон в недоумении вскинул брови.

— По странному стечению обстоятельств, — пояснил Генри, — Долли Ундервуд-Трип в настоящее время находится в Хиндчерстской больнице, где она поправляется — по крайней мере мы очень на это надеемся — после отравления паратионом.

— Поразительно!

— Это более чем поразительно, — заметил Генри. — Очень смахивает на преступный умысел, хотя я пока не вижу четкой связи. Итак, вы исключаете аллергию на стрептомицин как причину смерти леди Бэллок?

— Прошу вас, не поймите меня превратно, — возразил Пауэрс-Томпсон. — Наоборот, все указывает на аллергическую реакцию, включая внезапный кожный зуд. Но пока вы мне не покажете, где находился антибиотик и каким образом она его приняла… да, я исключаю аллергию на стрептомицин.

— Хорошо, — согласился Генри, — по крайней мере хоть в одном вы меня убедили.

— Убедил? В чем, позвольте спросить?

— Видите ли, я уже начал верить в существование какого-то неизвестного науке восточного яда наподобие тех, что фигурируют в дешевом криминальном чтиве. И вот я слышу от вас, что с медицинской точки зрения вполне возможно отравить человека…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нет-нет, не отравить. Повышенная чувствительность или аллергия…

— Я хотел сказать, — поправился Генри, — можно совершить убийство так, чтобы при этом наличествовали все симптомы отравления без всякого яда. Когда ничего не обнаружено ни при вскрытии, ни при исследовании пищи и напитков…