Темное дело (сборник) - Кубаев Рауфжон Джамилович

И медленно стал приходить в себя.

2

Сказать, что Рябинина была удивлена, значит ничего не сказать. Она была удивлена приятно. Она была приятно шокирована.

— Ты что, получил наследство? — спросила она после того, как узнала, какой вечер и, главное — где, предстоит нам сегодня.

— Что-то в этом роде, — таинственно осветил я.

— Что мне надеть?

— Что хочешь, — посоветовал я. — Но после всего мы поедем ко мне, и подозреваю, что раздевать я тебя начну прямо с порога. Так что имей в виду.

— Спасибо, что предупредил, — сказала она и положила трубку.

Я вспомнил, что тот, кто предупрежден, тот вооружен, и понял, что дал промах.

Но у меня не было ощущения, что я не в форме.

Разумеется, встретила она меня во всеоружии. Узкие брючки, которые я видел на ней впервые в жизни, не оставляли ни единого шанса на стремительную атаку. И хотя думать о сексе было еще рано, впечатление было велико.

Увидев мою вытянувшуюся физиономию, она легко рассмеялась.

— Это на всякий случай, — объяснила она мне. — Не волнуйся, если твое нетерпение будет адекватным моему состоянию, эти брюки не станут большой проблемой.

— Впервые слышу, чтоб высокообразованным языком говорили о такой примитивной вещи, как половой акт, — сказал я. — Но вообще-то они тебе очень идут.

— Спасибо. Мы идем?

— Да.

Я немного волновался, и это можно понять, за непринужденность нашего с Рябининой появления в ресторане, но все обошлось как нельзя лучше. Едва мы с ней появились в дверях, как к нам устремился седой метрдотель, буквально излучая радушие и гостеприимность.

— Очень рады видеть таких людей у себя, — не говорил, а пел он голосом Хулио Иглесиаса, впрочем на вполне сносном русском. — Это большая честь для нашего ресторана. Прошу за мной.

И он пошел вперед, показывая дорогу. Мы двинулись за ним, и я улыбался, чувствуя замешательство Рябининой.

— Он что, тебя знает? — шепнула она, пристраиваясь к моему шагу.

— Меня? — удивился я. — Откуда? Я думал, он тебя имеет в виду. Я здесь впервые в жизни.

— Я тоже, — коротко произнесла она.

Метрдотель подвел нас к кабинке, несколько изолированной от зала, и мы очутились в условиях полного комфорта и интима. Мне здесь нравилось, но нужно было продолжать то, что было задумано.

— Здесь очень мило, — сказал я, — но… Отсюда мы не увидим человека, которого ждем.

Боковым зрением я увидел, как Рябинина удивленно вскинула голову и посмотрела на меня, но не обратил на это внимания. Чем больше загадок, тем лучше.

— Впрочем, — протянул я, будто эта мысль только что пришла мне в голову. — Вы его сразу узнаете. Как только он подойдет, проводите его к нам, пожалуйста.

— Слушаюсь, — поклонился метрдотель.

Но не уходил.

— Что еще? — небрежно спросил я его.

— Простите, — помялся немного он. — А каким образом я его узнаю? Ну, вашего гостя?

— Очень просто, — ответил я. — Под глазом у него будет синяк.

— Как вы сказали? — переспросил он ошарашено.

— Синяк, — повторил я. — Здоровенный такой синяк. Под левым глазом.

— Понятно, — пробормотал он.

— Что-нибудь еще?

— Нет, — попятился он. — Приятного аппетита.

Он еще раз поклонился и удалился. Рябинина смотрела на меня с нескрываемым любопытством.

— Что все это значит? — спросила она.

Я улыбнулся и весело ответил:

— А ничего это не значит! Как на духу: ни-че-го!

— Кого ты ждешь?

— Я?! — притворно испугался я. — Никого.

— Не держи меня за дуру, Лапшин, ладно? Что это за дебошир, которого к нам должны подвести?

— Он придет только на секунду, — ответил я. — Передаст кое-какие бумаги, и испарится. А мы будем продолжать свой волшебный вечер. Чтоб я сдох!

— Это обязательно произойдет, — мрачно пообещала мне Рябинина, — если ты сейчас же не объяснишься.

Еще минута, и она бы меня растерзала. Но, на мое счастье, к нашему столику подошел официант. Двигался он бесшумно, но не настолько, чтоб не заметить его присутствия.

Он положил по экземпляру меню передо мной и Юлией и бархатным голосом спросил:

— Чего изволите?

Даже несмотря на то, что я никогда не общался со здешними официантами, было понятно, что в той манере, в которой он к нам обратился, было слишком много приторности и слащавости. Ну, может быть не слишком много, но все равно он капельку переборщил. Конечно, говорить, что у него на лбу написано, что он шпик, было бы несправедливо, но и на официанта он тоже был не слишком похож.

Но меня это теперь только забавляло.

— Заказывай, — широко предложил я Рябининой. — О деньгах не переживай.

— Ты уверен? — осторожно спросила она меня.

— Абсолютно, солнце мое.

— Как ты меня назвал?! — ошеломленно переспросила меня Рябинина.

— Солнце мое, — повторил я, расплываясь в улыбке стойкого дебила. — Рыбка моя! Зайчик мой!

Она испуганно посмотрела на официанта.

— Где тут у вас телефон? — спросила она его. — Вызовите немедленно «Скорую», пожалуйста. Боюсь, что у моего приятеля крыша поехала.

Он не улыбнулся, и это была его ошибка. Настоящий официант обязательно оценил бы шутку и посмеялся бы вместе с нами в надежде на чаевые. Этот словно был высечен из мрамора, даже Рябинина почувствовала неловкость, словно ее окатили ведром холодной воды. Так себя ведут только при исполнении.

— Не беспокойтесь, — сказал я, приходя к нему на помощь. — Моя жена тоже шутит. Делай заказ, дорогая.

По глазам Рябининой было видно, что она жутко разозлилась. Сейчас она сделает такой заказ, что мало им не покажется.

Что и требовалось доказать.

— Ну что ж, — зловеще проговорила Юлия. — Приступим, благословясь…

И началось. В жизни не слышал сразу столько незнакомых названий блюд. Из знакомых мне слов помню только что-то типа «колибри», «австралийский фазан», но все это было в точности как у меня с английским языком: вроде все слова знакомые, а внятную картину представить себе нет никакой возможности.

Одно время я пытался проследить по моему экземпляру меню цены заказываемых Рябининой блюд, но очень скоро бросил это занятие. Если б платить пришлось мне, инфаркт вашему покорному слуге был бы обеспечен.

Наконец она закончила и торжествующе посмотрела на меня, как бы проверяя, не хватила ли меня еще кондрашка. Я мужественно выдержал ее взгляд, перевел глаза на фальшивого официанта и ласково ему сказал:

— Вы слышали даму? Я полностью надеюсь на ее вкус. Поэтому мне — то же самое, что и ей.

Честное слово, он чуть не поперхнулся. А Рябинина, та точно закашляла. Обеспокоено глядя на нее, я поинтересовался с тревогой в голосе:

— С тобой все в порядке?

Она откашлялась и кивнула головой:

— Ты просто великолепен, Лапшин, — признала она. — Я жалею, что надела брючки. Представляешь, как ты восхитил меня?

Я самодовольно ухмыльнулся.

— Но ты же говорила, что проблем с этим может и не быть, — напомнил я ей ее признание.

— Это когда речь шла о твоей прихожей, — ответила она. — А я хочу тебя прямо сейчас.

Озадаченный, я помолчал и почесал в затылке.

— Даже и не знаю, что тебе сказать, — признался я. — Боюсь, что это было бы немыслимо, одень ты хоть мини-юбку. Я имею в виду, здесь и сейчас.

— Эх! — вздохнула она. — Удивительная способность испортить все на свете! Я уже почти холодна.

— Ничего, — загадочно улыбнулся я. — Если правда, что некоторые мои поступки тебя возбуждают, нам предстоит горячая ночка.

— Ты уверен? — спросила она.

— Вполне.

Тут она обратила внимание, что официант так и стоит перед нами, с интересом вслушиваясь в наш разговор.

— Вам что-нибудь не ясно? — резко спросила она у него. — Насчет заказа?

Он спохватился.

— Ох! — сказал он. — Уже иду. Извините!

И бочком попятился от нашего столика. Ошеломлен он был изрядно.

— Ты великолепна! — сказал я Рябининой.