Механический принц - Кассандра Клэр

— Шарлотта, — сказал он снова. — Я знаю, почему ты сердишься на меня.

Её подбородок дёрнулся вверх от удивления. Мог ли он быть настолько проницательным? Не беря во внимание свой разговор с Братом Енохом, она думала, что никто не заметил. Она сама-то едва могла думать об этом, уже не говоря о том, как отреагирует Генри, когда узнает об этом.

— Правда?

— Потому что я не пошел с тобой на встречу с Вулси Скоттом.

В душе у Шарлотты боролись облегчение и разочарование…

— Генри, — вздохнула она. — Это едва ли…

— Я не осознавал, — сказал он. — Иногда я настолько погружен в свои мысли. Ты всегда обо мне это знала, Лотти. — Шарлотта покраснела. Он называл ее так совсем редко. — Я бы изменил это, если смог. Из всех людей в мире, я думал, что именно ты понимаешь. Ты знаешь — ты знаешь, что для меня это не просто ремонтная возня. Ты знаешь, я хочу создать что-то, что сделает мир лучше, лучше для Нефилимов. Прямо как ты, руководя Институтом. И хотя я знаю, что я всегда буду на втором месте для тебя…

— На втором месте? — голос Шарлотты поднялся до недоверчивого писка. — Ты на втором месте для меня?

— Все в порядке, Лотти, — сказал Генри с невероятной нежностью. — Я знал, что ты согласилась выйти за меня только потому, что тебе это нужно было, чтобы управлять Институтом, потому что никто бы не допустил, чтобы женщина в одиночку занимала позицию директора…

— Генри. — Шарлотта, дрожа, поднялась на ноги. — Как ты можешь говорить такие ужасные вещи обо мне?

Генри выглядел сбитым с толку.

— Я думал, что это просто способ, чтобы…

— Ты думаешь, что я не знаю, почему ты женился на мне? — закричала Шарлотта. — Думаешь, я не знаю о деньгах, которые твой отец был должен моему отцу, или что мой отец обещал твоему отцу простить долг, если ты женишься на мне? Он всегда хотел мальчика, кого-то, кто мог бы управлять Институтом после него, и если у него не могло быть мальчика, хорошо, тогда почему бы не заплатить за свою дочь, которая не может выйти замуж, слишком невзрачную, слишком упрямую, какому-нибудь бедному парню, который просто будет возмещать долг своей семьи…

— ШАРЛОТТА! — Генри стал кирпично-красным. Она никогда не видела его таким сердитым. — О ЧЕМ, СКАЖИ НА МИЛОСТЬ, ТЫ ГОВОРИШЬ?

Шарлотта оперлась на стол.

— Ты знаешь очень хорошо, — сказала она. — Это то, почему ты женился на мне, не так ли?

— Ты никогда не говорила и слова об этом до сегодняшнего дня!

— А почему должна бы была? В этом нет ничего такого, чего бы ты не знал.

— Вообще-то есть. — Глаза Генри пылали. — Я не знаю ничего о том, что мой отец должен что-то твоему. Я пришел к своему отцу по доброй воле и спросил, не окажет ли он мне честь, позволив мне просить твоей руки. Не было никаких разговоров про деньги!

Шарлотта затаила дыхание. Годы которые они были женаты, она никогда не говорила слово о обстоятельствах ее помолвки Генри; там никогда не имело казался причиной, и она прежде никогда не хотела услышьте любое произнесенное с запинкой опровержение того, что она знала, было правдой. Не ее ли отец сказал это ей, когда рассказывал о предложении Генри? «Он довольно хороший человек, лучше, чем его отец, и тебе нужен муж, Шарлотта, если ты собираешься управлять Институтом. Я простил долги его отцу, так что этот вопрос закрыт между нашими семьями».

Конечно же, он никогда не говорил, не так многословно, что это и было причиной, по которой Генри попросил ее руки. Она сама придумала это…

— Ты не невзрачная, — сказал Генри, его лицо все еще пылало. — Ты прекрасна. И я не просил разрешения твоего отца жениться на тебе лишь потому, что был обязан; я сделал это, потому что любил тебя. Я всегда любил тебя. Я твой муж.

— Я не думала, что ты хотел им быть, — прошептала она.

Генри покачал головой.

— Я знаю, что люди называют меня странным. Эксцентричным. Даже сумасшедшим. И так далее. Я никогда не обращал на это внимания. Но для тебя, таким образом, я был слишком слабовольным… Ты вообще меня любишь?

— Конечно же, я люблю тебя! — крикнула Шарлотта. — Это никогда не было под вопросом.

— Разве? Ты думаешь, я не слышал, что говорят люди? Они говорят обо мне, как будто меня там нет, как будто я кто-то вроде полоумного. Я слышал, как Бенедикт Лайтвуд говорил бесчисленное количество раз, что ты вышла за меня замуж только для того, чтобы смочь претендовать на управление Институтом….

Теперь настал черёд Шарлотты злиться.

— И ты осуждаешь меня за то, что я думала, что ты слабовольный! Генри, я бы никогда не вышла за тебя замуж по это причине, никогда в жизни. Я сдала бы Институт мгновением раньше, чем я сдалась бы.

Генри уставился на нее, его светло-карие глаза расширились, его рыжие волосы топорщились, как будто он так много раз безумно пробегал по ним руками, что вызывало опасения, как бы он не выдрал их клочьями.

— Прежде чем ты сделаешь что?

— Прежде, чем я признаю тебя безнадежным, — сказала она. — Ты разве не знаешь этого?

И больше она не успела сказать ничего, потому что Генри обнял и поцеловал ее. Поцеловал ее так, что она больше не чувствовала себя невзрачной и не могла думать о своих волосах или пятне чернил на ее платье или вообще о чем-нибудь, кроме Генри, которого она всегда любила. У нее навернулись слезы на глаза и побежали по щекам, а тогда он отстранился, удивленно дотронувшись до ее мокрого лица.

— Не может быть, — сказал он. — Ты тоже меня любишь, Лотти?

— Конечно же, люблю. Я вышла за тебя замуж не для того, чтобы с кем-то управлять Институтом, Генри. Я вышла за тебя замуж, потому что… потому что я знала, что не буду возражать против всей сложности управления этим местом или того, что Конклав плохо относится ко мне, если бы я знала, что твое лицо будет последним, что я буду видеть, засыпая каждую ночь. — Она легонько ударила его по плечу. — Генри, мы женаты в течение многих лет. Что ты думал, я испытываю по отношению к тебе?

Он пожал своими худыми плечами и поцеловал ее макушку.

— Я думал, что ты полюбишь меня, — сказал он хрипло. — Я думал, что ты сможешь полюбить меня со временем.

— Вот, что я думала о тебе, — сказала она удивленно. — Разве могут быть оба такими глупыми?

— Я не удивлен в отношении себя, — сказал Генри. — Но, Шарлотта, честно, ты-то должна была это распознать.

Она подавила смех.

— Генри, — она сжала его руку. — Есть кое-что еще, что я должна сказать тебе, что-то очень важное…

Дверь в гостиную с шумом распахнулась.

Это был Уилл.

Генри и Шарлотта отдалились друг от друга и уставились на него. Он выглядел взволнованным… бледным, с темными кругами под глазами… но была какая-то ясность в его лице, которую Шарлотта никогда не видела, какой-то блеск в глазах. Она подготовилась к саркастической ремарке или холодному замечанию, но вместо этого он просто счастливо улыбнулся им.