«Я – АНГЕЛ!». Часть вторая: «Между Сциллой и Харибдой» - Сергей Николаевич Зеленин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из «француза» выходят трое и направляются к нам.
Приглядываюсь внимательно при недостаточной освещённости… Вот они попадают в полосу наибольшей освещённости газового фонаря… Впереди — человек в кожаной куртке и шапке-кубанке.
Опережая подбежав и подняся руку к форменному кепи, сперва представляюсь:
— Заведующий «Школой подготовки и переподготовки рядового и комсостава транспортной и ведомственной милиции» Свешников.
Человек в кубанке, небрежно козырнув в ответ:
— Начальник губернского управления НКВД Погребинский…
* * *
Да, это он!
Мы с ним достаточно хорошо знакомы, причём — я узнал про него…
Ещё задолго после его смерти!
В Советском Союзе тех лет, проводилась «чистка за чисткой». «Чистили», с целью удаления «враждебного, негодного, примазавшегося элемента» — всех и вся: коммунистическую партию целиком и по первичным ячейкам, армию и флот, педагогические коллективы, учащихся школ и студентов и, естественно — не забывали про правоохранительные органы.
Последняя массовая «чистка» милиции была в 1922 году. Следующая — начнётся в этом году и продолжится до следующего.
Однако, в связи с моей попаданческой деятельностью — появились и некоторые нюансы!
Рисунок 26. Погребинский М. С…
После прошлогодней операции «Хулиганов нет», среди Нижегородского НКВД — прошла «локальная» чистка от «темных личностей» и «классово чуждых» элементов. Сперва сократившись как бы не на треть, а затем в течении полугода восстановившись численно — губернская милиция стала ещё более соответствующей своему «рабоче-крестьянскому» названию. На её руководящие должности выдвигались коммунисты — а, руководить был поставлен «варяг».
С превеликим удивлением, я узнал что этим «варягом» был Матвей Самойлович Погребинский[1]. По нему, у меня имеется довольно подробная инфа — ибо он должен быть героем моего следующего попаданческого произведения. Я знал, что он дружил с Максимом Горьким — назвавшим его «ликвидатором беспризорности» и, был человеком Генриха Ягоды…
Да, да — «того самого»!
Когда в 1937 году «крышу» доведут до цугундера — «человек в кубанке» застрелиться.
По моему представлению, Погребинский был достаточно интересным и предприимчивым человеком и, я даже рассчитывал — что Матвея Самойловича назначат Заведующим Ульяновской «Воспитательно-трудовой колонией» (ВТК) для несовершеннолетних…
Но из Центра нам прислали Макаренко.
В этом или следующем году — сведения в разных источниках у меня разнятся, Матвей Самойлович должен будет(был) создать и возглавить «Болшевскую коммуну» под Москвой, ту самую — о которой был снят кинофильм «Путевка в жизнь».
И тут вдруг, его назначают Начальником Нижегородского губотдела НКВД!
* * *
— Вы как здесь оказались, товарищ Свешников?
Естественно, хоть мы с ним ни разу не встречались, Погребинский прекрасно знал как об моём существовании, так и об существовании «ШППРМКТВМ» — ибо через него, все подобные дела в нашей губернии делались.
Отвечаю:
— С группой курсантов проходим стажировку по сопровождению грузов.
Хотел отрапортовать об происшествии, но тот отмахнувшись, подошёл поближе к задержанным и внимательно оглядев их, с каким-то внутренним напряжением спросил:
— Все здесь?
— Нет, не все. Одному из налётчиков — к великому сожалению, удалось скрыться…
Может послышалось, но облегчённо выдохнув, Погребинский, внимательно осмотрев меня с ног до головы, затем переведя взгляд на бойцов и снова на меня:
— Что за форма одежды?
— Это — «пролетарка» производства ульяновской артели «Красная игла».
Смотрит на ноги.
— Так называемые «берцы» — ботинки с высокой шнуровкой, тачаемые ульяновской артелью «Красный Лабутен».
Его интерес вполне понятен: в эти годы милиционеры донашивали военное обмундирование. И если штанов и гимнастерок еще более-менее хватало, то с обувью было совсем плохо.
Как и армию, милицию обували даже в лапти!
Вижу, «форма» одежды' произвела на него впечатление и, как бы между прочим:
— Выдвинуто, как обмундирование для Красной Армии. Правда, из-за дороговизны…
Перебивает:
— Сколько стоят, положим эти… «Берцы»?
— Если брать у производителя, то — «партмаксимум». А если «с рук» — в два-три раза больше.
«Партмаксимум» напомню — введённый в 1921 году максимальный месячный оклад, существовавший для членов партии, являющихся руководящими работниками учреждений и предприятий, не превышающий полуторного оклада в подконтрольных им учреждениях и предприятиях. В описываемое время он редко превышал 45 рублей.
— Вот, как? — переводи слегка ошалевший взгляд на моих бойцов, — у вас в «Школе» всех так одевают-обувают?
— Нет, не всех, товарищ Начальник Губотдела: только «Группу экспедиторов особого назначения, имени товарища Вагнера». Остальные кто в чём ходят.
Смотрит подозрительно:
— Из каких-таких средств?
— Из средств, выделяемых ульяновскими частниками и кооператорами за охрану их личного имущества.
Тоже, не должно быть для него новостью. Имея довольно скудное жалование, даже постовые милиционеры — зачастую подряжались охранять частные предприятия, склады, рестораны и так далее. Что тогда говорить об вневедомственной милиции или невооружённой охране?
Поэтому, несмотря на свирепствующую в стране безработицу, в правоохранительных органах (даже в ОГПУ!) — была просто невероятная текучесть кадров.
Затем, наш разговор с Матвеем Самойловичем Погребинским был прерван приездом бригады угрозыска на убого-убитом грузовичке, воняющим некачественным отработанным топливом через выхлоп. Следственные мероприятия продолжились не особо долго — показания подозреваемых, объяснительные участников задержания… Других действий — даже фотографирования места происшествия, почему-то не проводилось. Задержанных погрузили на грузовичок и отправили в «допр», их конфискованный транспорт — на штраф-стоянку (хахаха!) и нам удалось даже кемарнуть часок-другой до утра. Потом, хмурые до неприязни железнодорожники нас подцепили к попутному составу и отправили восвояси.
* * *
Как уже неоднократно говорил, даже на перегоне грузовые поезда двигались со скоростью забеременевшей улитки… При выезде же со станции, у всякого на нём едущего возникает желание — выйти и подтолкнуть его. Поэтому метров через триста — я смог спокойно выйти из вагона, найди привязанного к дереву Ваську-Кота, дать ему время сходить по великой и малой естественным «нуждам» и, затем вместе с ним — вполне благополучно вернуться обратно, даже не особо запыхавшись.
Оставшись же с ним наедине, вернув деньги и гандоны:
— Теперь, Василий Сергеевич — у тебя лишь два пути: ко мне в друзья или в денщики к генералу Духонину. Видишь? Я даже рук тебе не завязываю — ты свободен аки вольный ветер: лети куда хошь.
Васька-Кот предпочёл стать моим другом и был оформлен на работу в «Полицейскую академию» учебным пособием.
Да, да!
Должны же курсанты учиться премудрости задерживать, обыскивать, конвоировать, допрашивать… Эээ… Выводить на прогулки, наконец.
Для него в «Школе» была построена учебная тюремная камера (как настоящая!) где он и обитал до
