Гражданин Галактики - Роберт Хайнлайн

Ее слова казались чудовищными.

— Как мы можем быть свободными и несвободными одновременно? — возразил Торби.

— Спроси Мату. Торби, ты живешь в стальной темнице, вне которой ты проводишь не более нескольких часов за много месяцев. Правила внутреннего распорядка на корабле значительно строже, чем в любой тюрьме. То, что целью этих правил является сделать вас всех счастливыми — и они это делают, — сейчас неважно. Вы должны повиноваться им. Вы спите, где прикажут, едите по звонку и только то, что предложат, — и совершенно несущественно, что пища вкусная и обильная, важно то, что вас не спрашивают, чего вы хотите. Девяносто процентов времени вы делаете то, что вам прикажут. Вы так стиснуты правилами, что большая часть того, что вы говорите — не живая речь, а предписанный ритуал. За целый день можно не произнести ни одной фразы, которой не было бы в законах «Сизу». Верно?

— Да, но…

— «Да» без всяких «но»! Скажи, Торби, у кого из людей меньше свободы? У рабов? Можешь ли ты подобрать слово точнее?

— Но нас нельзя продать!

— Рабство часто существовало в форме, не допускавшей продажу или покупку людей. Их просто передавали по наследству. Так же, как на «Сизу». Быть рабом означает принадлежать хозяину и не иметь надежды на перемены. Вы, рабы, называющие себя Людьми, не имеете даже надежды, что вас отпустят на волю.

Торби нахмурился.

— Вы полагаете, что именно из-за этого я чувствую себя так противно?

— Мне кажется, рабский ошейник, который не беспокоит твоих товарищей, потому что они родились в нем, начинает душить тебя, ведь ты уже был свободен, — женщина осмотрела свои пожитки. — Мне пора отправляться на «Эль Нидо». Поможешь мне?

— Буду рад.

— На встречу с Матой не рассчитывай.

— Я и не думал об этом, — соврал Торби, — только хотел помочь вам. Мне очень жаль расставаться.

— Честно говоря, я рада, что отправляюсь домой, но мне не хочется прощаться с тобой, — она помедлила. — Я тоже хотела бы тебе помочь. Антрополог никогда не вмешивается, но я уже ухожу, а ты никогда не был настоящей частичкой этой культуры. Ты сможешь понять намек старой женщины?

— Вы совсем не старая!

— Еще одна любезность. Я уже бабушка, хотя старший помощник, пожалуй, удивилась бы, услышь она это от меня. Торби, мне казалось, что ты сумеешь привыкнуть к этой тюрьме. Теперь я в этом не уверена. От привычки быть свободным не так-то легко избавиться. Милый, если ты почувствуешь, что ты не в силах это выдержать, дождись, когда корабль опустится на планету, где царят свобода, демократия и гуманизм, и беги отсюда прочь. Это нужно сделать до того, как бабушка решит тебя женить, ибо промедление — твоя погибель!

Глава 12

От Лозиана к Финстеру, от Финстера к Тоту IV, от Тота IV к Вуламурре — «Сизу» прокладывал свои пути в пространстве диаметром в девяносто световых лет. В центре этой сферы располагалась легендарная Терра, колыбель человечества. «Сизу» никогда не опускался на этой планете; Люди предпочитают миры, где выше прибыль, где меньше полиции и торговля не связана головоломными статьями налогового законодательства.

История «Сизу» утверждала, что первый корабль Семьи был построен на Терре, и там же появился на свет первый капитан Крауза, который был (по слухам) урожденным фраки. Но с тех пор Семья сменила шесть кораблей, а история «Сизу» была верна только в общих чертах, незначительные подробности вполне могли оказаться искажены. Тот «Сизу», сталь которого служила домом нынешнему поколению Семьи, был зарегистрирован на Новой Финляндии, на Шиве III… в этот порт корабль более не возвращался, но местные налоги уплачивались регулярно — это давало Семье законное право в погоне за прибылью свободно перемещаться в цивилизованном секторе Галактики. Администрация Шивы III понимала нужды Вольных Торговцев и не докучала им инспекциями и проверками, пока те исправно платили положенные взносы. Очень многие корабли Людей сочли удобным зарегистрироваться на этой планете.

На Финстере Торби познакомился еще с одним способом ведения дел. Здешние фраки, известные науке под замысловатым латинским названием и которых Люди называли «эти чертовы слизняки», жили в телепатическом симбиозе с лемуроподобными существами, обладавшими очень сложными развитыми конечностями. Предполагалось, что неуклюжие доминирующие монстры мыслят, а лемуры работают своими тонкими руками.

Планета поставляла на рынок чудесно ограненные драгоценные камни, сырую медь и некое растение, содержащее алкалоид, нашедший применение в психиатрии. Оставалось лишь догадываться о том, что еще здесь можно приобрести. Местные жители не имели ни устной, ни письменной речи, так что общение с ними было крайне затруднено.

Здесь Торби научился новому для себя методу торговли — безмолвному аукциону, который изобрели финикийские торговцы еще в те времена, когда африканское побережье простиралось за пределы известного мира.

Вокруг «Сизу» были штабелями разложены товары, которые могли предложить продавцы: необходимые местным жителям тяжелые металлы, «вечные» часы, которыми те уже научились пользоваться, и прочие предметы, к которым их надеялась приучить Семья. Когда люди вернулись на борт, Торби подошел к старшему клерку и поинтересовался:

— Мы так и оставим товары валяться на песке? На Джаббуле они тут же исчезли бы, стоило лишь повернуться к ним спиной.

— Разве ты не видел, что комендоры установили пулеметы?

— Нет, я был в нижнем трюме.

— Так вот, пулеметы заряжены, и при них неотлучно находятся стрелки. Местные твари абсолютно аморальны, но отнюдь не глупы. Однако теперь они будут так же честны, как кассир, за которым наблюдает босс.

— И что же дальше?

— Будем ждать. Они осмотрят наши товары и через некоторое время… через день, может быть, через два… принесут свои и уложат рядом с нашими. Мы еще немного подождем; может быть, они чего-нибудь добавят. А может, уберут принесенное и предложат что-либо другое, и мы рискуем перехитрить самих себя и упустить какой-нибудь ценный товар. Возможно, нам придется разделить штабель надвое, чтобы показать, что нас устраивает товар, но не цена. Может случиться и так, что мы не пожелаем брать их товар ни за какую цену. И придется переместить наш штабель к тому их товару, который нам нужен. Но и тогда мы не станем трогать того, что они принесут: мы будем выжидать. Наконец в течение долгого времени ни мы, ни они не будем ничего передвигать. Значит, цена устраивает обе стороны, и мы забираем их товар, а они уносят наш. Потом мы забираем свои товары, за которые они не дали нужной нам цены, а они уносят все то, что отвергли мы.