Первое поражение Сталина - Юрий Жуков

Демагогически противопоставляя русских (разумеется, поголовно всех – кулаков) «бедным», «забитым», «голодным» башкирам, Валидов позволил себе и шантаж, хотя и в довольно мягкой форме. «Башкирское войско, – продолжал он, – которое по нашим данным должно было состоять из пяти-десяти тысяч штыков, составляет гордость не только башкир. Им гордились, на него направляли свои взоры угнетённые киргизский /казахский – Ю.Ж./ и туркестанский /узбекский – Ю.Ж./ народы, ибо мы решили было составить с ними одну республику в составе Советской России».

Словом, предлагал: либо сохранить Башкирскую дивизию, либо открыть новый, дополнительный к колчаковскому, фронт. С объединёнными народами Южного Урала и Туркестана, готовыми выступить как третья сила Гражданской войны. Только потому и напомнил Валидов о недавнем союзе и с Временным Всероссийским правительством, и с Колчаком. «Всем должно быть известно, – нагло извращал он факты, – что борьба башкирской бедноты с Красной Армией является лишь одним из этапов участия башкирского пролетариата в борьбе всемирного пролетариата за свои права. За это молодые башкирские деятели /националисты – Ю.Ж./ не будут осуждены. Они, пользуясь моментом, создали силу, которую они, порвав связь с Дутовым и Колчаком, давно уже искали повод соединить с другими силами демократии».

Не довольствуясь столь прозрачными намёками, Валидов заявил: «Реформирование (башкирского) войска есть уничтожение его национальной цельности, его самобытности, его языка и нрава… Я, от имени башкирского народа и башкирской молодёжи, от всей глубины души протестую против расформирования Башкирской дивизии. Мы отказываемся проводить в жизнь Башкирскую Советскую Республику, если войска не будет… До поездки в Москву и личных с вами переговоров необходимо дать народу и солдатам пояснение – признаёт ли Советская власть нашу автономию и сохранит ли наши войска. Киргизы тоже имеют свои полки, я говорю отчасти и от их имени. Они, в случае удовлетворения национальных нужд, готовы последовать за нами».

Так повторялось всё, что уже происходило в 1917 году. И противопоставление коренного населения пришельцам-русским. И требование автономии, вернее, местного самоуправления, практически независимого от центра. И желание обязательно иметь собственные вооружённые силы, которые и обеспечат все остальные требования.

Но если об учреждении Башкирской Автономной Республики Сталин ещё мог вести переговоры, то вопрос о том, быть или не быть отдельной Башкирской дивизии, выходил за рамки его полномочий. Потому и предложил он Валидову: «Было бы хорошо выехать Вам в Москву немедленно и здесь разрешить недоуменные вопросы. Штабу /Восточного фронта – Ю.Ж./ даны директивы, но, возможно, что он проводит их в рамках военной целесообразности, не очень считаясь с национальными нуждами башкир». А двумя днями позже повторил свой ответ: «Отчёт Востфронта в связи с башкирами затрагивает ряд вопросов, о которых распространяться в депеше не стоит. Прошу ускорить приезд в Москву для решения недоуменных вопросов при личных переговорах».28

Когда же Валидов добрался до Москвы, все проблемы разрешились как бы сами собой. 4 марта войска Колчака, используя более чем двукратное превосходство в силах и средствах, перешли в наступление сразу по двум направлениям. Главный удар наносила Западная армия генерала М.В. Ханжина в направлении Уфа – Самара, а вспомогательный – Сибирская армия чешского генерала Р. Гайды, на Ижевск и далее на Казань. Всего за десять дней им удалось занять Уфу, Белебей, Стерлитамак, Орск, Актюбинск. Тем не только прервать связь Красной Армии с Туркестаном, но и создать возможность выхода к Волге и соединения там с силами Деникина, также начавших наступление.

12 марта Восточный фронт был объявлен «главным фронтом республики». Теперь оказался дорог каждый штык, каждая сабля, и больше откладывать соглашение с Валидовым было нельзя. Потому 16 марта ЦК принял решение: «Поручить т. Сталину точно договориться с башкирами о действиях их как областного объединения /выделено мной – Ю.Ж./, с представительством во ВЦИКе и вхождением нашего представителя в их ЦИК. Ко вторнику /18 марта – Ю.Ж./текст договора следует подготовить для прессы, вечером внести в Совнарком, а затем во ВЦИК.29

Сталин быстро и чётко выполнил поручение. Правда, внёс от себя вроде бы незначительное изменение. Вместо областного объединения Башкирия объявлялась Автономной Республикой – в точном соответствии с Конституцией. Действительно, коли уж пошла речь о включении в состав РСФСР Латвии, Литвы и Белоруссии, Украины – не столько территориальных, сколько национальных административных образований, – то правовая логика требовала того же и по отношению к Башкирии. Тем более что на кону было существование самой Советской власти.

На такую поправку никто из членов ЦК не обратил внимания либо не придал ей серьёзного значения, и 20 марта соглашение стало государственным актом. Ведь его скрепили своими подписями председатель Президиума ВЦИК М.Ф. Владимирский (занимал данный пост временно, между смертью Я. М. Свердлова и избранием М.И. Калинина30), председатель СНК Ленин и секретарь Президиума ВЦИК А.С. Енукидзе. Что же касается существования новой автономии и деятельности её временного органа власти, ревкома, во главе которого пришлось утвердить Валидова, то прежде всего следовало освободить её территорию от колчаковцев, а это произошло лишь осенью того же 1919 года.

Практически сразу же, 4 апреля, последовало ещё одно, несколько схожее решение. Постановление ВЦИК о созыве Учредительного Всекиргизского съезда Советов для решения вопроса об автономии и этого края. Тем самым, пресекалась в корне возможность политического или, что было гораздо опаснее, военного соглашения Казахского националистического правительства Алаш-Орда с Колчаком. Ведь адмирал хотя и объявил себя твёрдым защитником идеи «единой и неделимой», всё же ради пополнения своей армии, ради установления твёрдого контроля над просторами четырёх обширных областей, где и кочевали казахи – Уральской, Тургайской, Акмолинской и Семипалатинской, вполне мог заключить с лидерами Алаш-Орды взаимовыгодную сделку.

Именно поэтому, как и соглашение с Башкирским правительством, новый акт, принятый в Москве по инициативе возглавляемого Сталиным Наркомата по делам национальностей, практически предусматривал лишь амнистию вчерашним врагам.

«В ответ, – указывалось в нём, – на ходатайство комиссара по делам киргизов т. Тунгачина о созыве Всекиргизского съезда с обеспечением личной неприкосновенности известным деятелям из киргизов, боровшихся против Советской власти, Народный комиссариат национальностей постановил: