Путь Короля. Том 2 - Гаррисон Гарри "Феликс Бойд"

Прежде чем Бранд сумел сформулировать уклончивый ответ, Шеф продолжил:

— Из-за скольких своих товарищей двинется вся армия?

Этот вопрос не оставлял Бранду выбора.

— Из-за одного! — ответил он. Впитавшаяся в плоть и кровь гордость заставила его распрямить плечи, с вызовом посмотреть на толпу южан.

— А из-за этого одного командиры тоже будут рисковать жизнью?

— Ладно, — сказал Бранд. — Ты пойдешь за ней. Но не один! Возьми флот. И если эти свиньи попробуют остановить тебя…

Он шагнул вперед с занесенным топором — гнев, что его перехитрили, мгновенно превратился в ярость против врагов. Капитан стражи схватился за меч, толпа ощетинилась копьями.

Соломон поднял руку и встал между противниками.

— Мы не брали женщину, — сказал он. — Убийство и похищение произошли в нашем городе, и у нас тоже есть свой счет за это. Если вам нужна наша помощь, она будет предоставлена. Но что вы все-таки собираетесь делать?

Это Шеф уже знал. На этот раз, повысив голос, он адресовался к тому человеку в толпе, который обязательно должен был в ней находиться, к наблюдателю, оставленному, чтобы сообщить похитителям, как было воспринято письмо. Шеф заговорил на самом простом арабском, международном языке этого побережья.

— Я пойду к десятому мильному камню, если мне скажут, где он. Но не один! Я буду одним из тринадцати.

Скальдфинн стал переводить, а Шеф заметил, что у его локтя стоит Ханд.

— Кого ты возьмешь с собой? — спросил малыш-лекарь напряженным голосом.

Шеф обнял его.

— Тебя, дружище. Квикку и Озмода. Нам нужен Скальдфинн. Хагбарта и Торвина я оставлю командовать флотом. И Бранду тоже придется остаться, он слишком грузен для горных дорог. Но его и Квикку я попрошу подобрать моряков, которые лучше всех дерутся на топорах и стреляют из арбалетов.

Соломон тоже стоял возле него.

— Если вы готовы доверять мне, я тоже пойду. По крайней мере, я, кажется, понимаю, зачем они это сделали.

— Я рад, что хоть кто-то понимает, — ответил Шеф.

Они вышли из города утром следующего дня, когда небо посветлело от первых солнечных лучей и птицы на окрестных полях завели пронзительные песни. Что ж, по крайней мере, люди были сытые и отдохнувшие, даже сам Шеф, хотя за прошедшую ночь он почти не сомкнул глаз. Долгие недели плавания, во время которых бремя царствования волей-неволей свалилось с его плеч и можно было палец о палец не ударить, создали у Шефа запас жизненных сил, который еще оставался почти нетронутым.

Вслед за Шефом шли Соломон и Скальдфинн, а также Ханд, который едва ли произнес хоть слово с того момента, как узнал о похищении Свандис. За этой четверкой двигались девять остальных, из них пятеро — отборные английские арбалетчики. Их по праву возглавляли Квикка и Озмод. Осматривая перед выходом строй, Шеф с изумлением обнаружил среди отборных стрелков косоглазого Стеффи.

— Я сказал: лучших стрелков во флоте, — рявкнул он на Квикку. — А Стеффи — худший. Замени его другим.

Лицо Квикки приняло упрямо-непроницаемое выражение, к которому он прибегал, когда получал прямой приказ, который ему не нравился.

— Со Стеффи все в порядке, — пробормотал Квикка. — Он чертовски хотел пойти с тобой. Он просто так не отвяжется.

— Арбалетчик! Да он в коровий зад не попадет прикладом своего арбалета, — прорычал Шеф. Но на этом приказе больше не настаивал. Дружба — вещь взаимная.

Шефа больше порадовали отобранные Брандом дружинники: все четверо скандинавы — два датчанина, швед и норвежец, — все с длинным списком побед в поединках против таких же могучих великанов, как они сами. Норвежец был родичем самого Бранда. Глядя на него, Шеф отметил примесь крови марбендиллов, черты морских троллей — в надбровных дугах и строении зубов. Но промолчал. Стирр, так звали гиганта, уже убил в Англии двоих людей, насмехавшихся над тем, как он жует, и был оправдан. Командиром этой группы был один из датчан, его боевой опыт прослеживался по обилию ювелирных украшений и шрамам на руках. Шеф спросил его имя.

— Берси, — ответил тот. — Меня прозвали Берси Хольмганг. Я участвовал в пяти хольмгангах.

— Я только в одном, — сказал Шеф.

— Знаю. Я его видел.

— И какого ты мнения?

Берси закатил глаза. На своем хольмганге у ворот Йорка Шеф один победил двоих, но едва ли в классическом стиле.

— Я видал поединки получше.

— А я убивал ратоборцев посильнее, — ответил Шеф, не собираясь уступать. Однако Берси, Стирр и их товарищи восстановили его душевное равновесие. Храбрость здешних южан была бесспорна, но Шеф и представить себе не мог, чтобы кто-то из сухопарых, прикрытых лишь хлопком и льном испанцев, будь то иудей, мусульманин или христианин, хоть несколько секунд продержался против иззубренных топоров и дротиков с железным древком, побрякивающих сейчас позади него. Во всяком случае, он мог не опасаться случайной стычки. И представлял собой, по меньшей мере, угрозу, что Свандис будет отомщена.

К концу второго часа начался дневной зной, и отряд Шефа выглядел уже не так грозно, как раньше. Воины тяжело дышали, ведь они с самого рассвета безостановочно преодолевали по пять миль в час, по очереди двигаясь пешком или верхом на перегруженных мулах, которых раздобыл Соломон. Их волосы и густые бороды намокли от пота. Скоро солнце будет светить прямо на кольчуги викингов. Им придется выбирать, снять кольчуги или изжариться. Но мильный столб уже показался вдали, и они успевали к назначенному времени. Шеф огляделся вокруг. Если будет засада, то здесь самое подходящее для нее место. Квикка и его люди слезли с мулов и шли теперь не так быстро, приготовив взведенные арбалеты и озираясь по сторонам, не сверкнет ли где пущенный в них дротик или стрела.

Из зарослей кустарника раздалась звучная трель. Похожая на птичью, но менее мелодичная. Пение свирели. У Шефа волосы на загривке встали дыбом, он повернулся в сторону звука и уставился своим единственным глазом на мальчика. Еще мгновение назад его там не было. Кто это — полубог, таинственный горный обитатель, вроде северных марбендиллов или финских снежных чародеев? В него уже были нацелены пять арбалетов. На три больше, чем необходимо. Шеф развернулся и внимательно оглядел всю окрестность. Если мальчишка послан отвлечь внимание, нападение начнется откуда-то с другой стороны. Берси Хольмганг понял его опасения и с занесенным копьем сошел с дороги.

Но больше никого не было видно. Паренек стоял недвижно, пока не убедился, что никто в него со страху не выстрелит, снова подул в свою свирель, позвал Соломона. Шеф не разобрал ни единого слова.

— Он говорит, мы должны идти за ним.

— Куда?

Соломон хмуро показал в сторону гор.

Через несколько часов Шеф усомнился, уж не послан ли мальчик с тростниковой свирелью для того, чтобы особенно изощренно погубить их медленной смертью. Северяне оставили мулов и с ворчанием карабкались по склону горы. Солнце стояло прямо над головой, и никто не произносил ни слова. Они беспрестанно карабкались по склону, крутому примерно настолько же, насколько крыша дома, но покрытому колючим кустарником и скользкими камнями. Колючки царапали их, цеплялись за каждый клочок одежды, а мальчишка ухитрялся проскользнуть под кустами как угорь.

Но хуже колючек были камни. Через некоторое время Шеф осознал, что он и его люди постоянно отклоняются от прямого пути, всеми силами стараются обходить раскалившиеся под прямыми солнечными лучами камни, которые обжигают голые ладони и начинают припекать даже сквозь кожаные подошвы.

Однако еще хуже камней был уклон. Ни один из северян после проведенных в море недель не был готов к дальним прогулкам, но даже быстроногому финскому охотнику пришлось бы туго, после того как мышцы бедер онемели от запредельной боли, после того как все уже отказались от мысли еще хоть раз в жизни ходить пешком, сосредоточившись только на том, чтобы пусть на карачках, но взобраться по этому склону.

А смерть им грозила от жажды. От жажды и от сердечного приступа. От земли поднималась пыль, забивалась в приподнятые на какой-то фут ноздри, попадала в рот и колом стояла в горле. Сначала у каждого был кожаный мех с водой. Первую остановку они сделали меньше чем через милю. Следующие шли все чаще и чаще. На третьем привале Шеф, уже хриплым голосом, распорядился, чтобы викинги все до одного сняли свои кольчуги и кожаные жакеты и несли их скатками на спине. Сейчас Шеф сам нес чужую скатку. Он заметил, что Стирр, кузен Бранда, постепенно багровел все больше, пока по цвету не сравнялся с черничным соком. Теперь же он сделался смертельно бледным. А проклятый мальчишка то и дело исчезал впереди и снова возвращался, свистом звал их за собой. Шеф повернулся в сторону Квикки, который держался немного лучше других, тоже нес чью-то ношу вдобавок к своей.