Ночная Земля - Уильям Хоуп Ходжсон

лишь усиливала жуткое ощущение… как и странная растительность на камнях и нередко попадавшиеся налеты мерзкой и влажной слизи; повсюду царило зловоние, так что страх и отвращение не оставляли нас.

Серный запах, неотступно терзавший наши легкие, тонул в густом трупном смраде… Мы часто останавливались, чтобы прислушаться, и с великой осторожностью обходили тусклые огненные жерла и ямы, чтобы не выдать себя на свету.

Наконец возле глубокой ямы, на дне которой рдел красный огонь, я протянул руку назад и, остановив Наани, показал ей взглядом на правую сторону ущелья. И Дева застыла на месте: создание это, казавшееся влажным в отблесках пламени, воистину было чудовищным; оно крутило головою туда и сюда, обыскивая тьму и тени, не производя, как и положено слизню при движении, даже звука и ничего как бы не замечая. Однако я опасался, что оно могло почуять нас, и страх мой нетрудно понять.

Странные и неторопливые движения свидетельствовали, казалось бы, о слепоте слизня. Однако тварь эта вселяла великий ужас в наши сердца уже своей величиной – туша ее была величиной с корабельный корпус.

Некоторое время мы не шевелились. Потянув Деву за руку, я нырнул между камней, и она с тревогой стиснула мою ладонь – как мне показалось, не столько от страха, как для того, чтобы удержать меня от какой-нибудь авантюры.

Впрочем, разглядывая чудовище сквозь щели между камнями, я не намеревался ничего предпринимать и только мечтал поскорей убраться из этого места. К счастью, тварь скоро уткнулась в скалу передней оконечностью тела и полезла наверх, сокращая могучие мышцы, широкими волнами колыхавшие влажную и мерзкую шкуру.

Спустя некоторое время чудовище замерло на скале, голова его утопала во мраке, скрываясь от нашего взора. Тело же прилипло к утесу отвратительным черным наростом, а увесистый и остроконечный хвост спускался на камни дна.

Тварь как будто бы уснула, хотя хвост ее время от времени вздрагивал и пошевеливался.

Тут здравый смысл вкупе со свидетельством духа уверили нас в том, что чудовище не замечает двух маленьких человечков, однако страх мешал нам утешиться этой мыслью и заставлял подозревать иное. По моему знаку мы отправились дальше, прячась между каменных глыб. Я полз первым, а Дева следовала за мной.

Я часто останавливался и следил за чудовищем, которое более не шевелилось, если не считать легкого подрагивания хвоста, а также проверял, не отстала ли от меня Дева.

Наконец нам удалось удалиться от прилипшего к скале чудовищного слизня. Следующие два часа прошли безо всяких приключений, а потом Дева вдруг прикоснулась ко мне, предупреждая в предельной тьме, ибо рядом не было ни одного огненного жерла. Впрочем, я ощутил приближение зловещей твари еще до того, как Дева заметила ее. Схватив мою милую за руку, я увлек ее под защиту камня, а сам стал к ней спиной, чтобы панцирем и Дискосом оградить от любого чудовища.

Вонь вокруг нас становилась непереносимой, да и ужас едва оставлял силы дышать. Наконец жуткое в своем предельно неслышном движении чудовище миновало нас, оставив после себя лишь едва слышный шелест, возможно, производившийся дыханием великой твари. Однако перекрытые на чудовищной высоте стены ущелья доносили до нас невесть где рожденные звуки, превращая их в жуткое перешептывающееся эхо, мешавшее понять, откуда прилетели они – из близких или отдаленных уголков вечной ночи.

Наконец загадочный шорох стих – и над нами, и вокруг нас, – немыслимая вонь сделалась переносимой, и мы поняли, что чудовище удалилось от нас, следуя своим темным путем в какую-нибудь жуткую каверну в недрах Мира.

Помню, как раз тогда я вдруг подумал, не этим ли путем в прежние дни прошли народы Меньшего Убежища. Однако их дорога могла проходить и в другом месте… Впрочем, в давно прошедшие времена ущелье это могло не быть таким жутким.

Когда чудовище удалилось, мы отправились дальше с великой осторожностью, опасаясь наткнуться на него во тьме. Впрочем, и запахи этих тварей, и наш внутренний слух всегда предупреждали нас о приближении к одному из колоссальных и мерзких слизней.

К концу пятого часа путешествия по темной части ущелья мы оказались возле входа в огромную пещеру, находившуюся по левую руку от нас. Тут я остановился и, ласковым жестом взяв Деву за руку, велел ей поглядеть в нужную сторону, шепотом объяснив, что, проходя здесь наверх, решил, что вижу вход в источенные недра гор и что огромные слизни именно там и проводят свою жизнь, лишь изредка поднимаясь из неведомых глубин мира.

Дева слушала, прижимаясь ко мне от ужаса, но не лишаясь отваги; воистину великий трепет надлежало испытывать человеку, находящемуся в этом месте. Мы ненадолго задержались, разглядывая недра чудовищной полости, освещенной светом огненного жерла; страшные тайны и губительный мрак царили внутри каверны. Тут, как мне кажется, я различил возле дальнего огня горбатые туши, и некоторые из них показались мне черными, другие же отливали белизной – хотя вряд ли можно судить о цвете в почти полном мраке.

Вдруг одна из горбатых тварей пошевелилась, словно бы ожил холм. Итак, перед нами находились живые колоссы… великие слизни дремали близ огненного жерла, страшным пламенем горевшего в недрах пещеры.

Увидев это, я принялся в душе оплакивать наши жизни, ибо мы попусту потратили драгоценное время, пытаясь разглядеть странное зрелище.

И немедленно шепотом велел Наани спешить. Как знать, случайно ли пробудилось чудовище – или оно почуяло нас? Словом, я стремился удалиться от этого места так быстро, как только возможно.

Шел как раз шестой час нашего пребывания в той части ущелья, которую я называл Обиталищем слизней. И хотя за весь этот час ничто вредоносное не приблизилось к нам, души наши начали ощущать смятение, поначалу невеликое и едва заметное.

Густая тьма не рассеивалась, изредка сверху доносилось едва слышное бормотание; не чаще того в нижней части ущелья в заволакивавшей его дымке проглядывал огонек далекого жерла – тусклый и нереальный.

Наконец шорох в ночи сделался громче и превратился в шипение горящего над жерлом огня; так мы поняли, что далекое бормотание порождали редкие огни огненных жерл. Миновав огненную яму со всей осторожностью, мы снова углубились во тьму… наконец новое бормотание оповестило нас о приближении к очередному языку пламени.

Напрягая внимание и силы, мы торопились вперед, стремясь поскорее оставить самую жуткую часть ущелья – насколько нам позволяла тьма и вездесущая опасность.

Тут я поясню, почему иногда говорю про огненные ямы, а иногда про жерла: огненные жерла извергали огонь, а в ямах пламя как бы уходило глубоко в