Кровавый завет - Брайан Макклеллан

Адамат тяжело опустился на камень у края лужайки. Он едва держал шпагу в руке, другой ощупывая раны. Инспектор определил самую опасную из них и сжал пальцами края разреза. Голова закружилась, хотя он не мог сказать отчего – то ли от потери крови, то ли от напряжения схватки и предчувствия скорой смерти. Он наблюдал за Олемом с легкомысленным любопытством. Сознавая при этом, что если Олем уступит в схватке, то Черлемунд убьет их обоих, а сам скроется.

Олем определенно фехтовал лучше Адамата. Он бросался на Черлемунда с бездумной храбростью солдата, всю жизнь отдавшего войне. Олем хуже, чем Первосвященник, владел шпагой, его движения не были такими отточенными, но он восполнял эти недостатки яростным напором. Телохранитель Тамаса стиснул зубы, его глаза пылали гневом и решимостью, свободная рука балансировала в воздухе над бедром. Черлемунд отступил еще на несколько шагов, застигнутый врасплох новой атакой, прежде чем сумел восстановить позицию и перейти в наступление.

На лице Первосвященника не было той решимости, как у Олема, – оно выражало спокойную сосредоточенность ученика на любимом уроке. Адамат понял, что Черлемунд не просто сражался. Он одновременно изучал приемы Олема, тщательно отслеживал все движения противника и приспосабливался к ним. С каждым разом Черлемунд все легче отражал атаки, а защита Олема становилась все менее надежной. Первосвященник был настоящим мастером, Адамат никогда не видел ничего подобного. Олем продолжал сдавать позиции.

Адамату казалось, что поединок длится уже больше часа, хотя он понимал, что прошло лишь несколько мгновений. Олем отступал все дальше, и дерущиеся переместились от Адамата к карете. Олем пытался удержать позицию. Адамат легко читал эмоции на его лице. Оно было усталым, встревоженным. Солдат чувствовал, что не сможет долго сопротивляться Черлемунду. Пот катился по его лицу, глаза отчаянно выискивали брешь в защите противника.

Наконец Олем увидел незащищенное место и сделал выпад. Его клинок задел бок Черлемунда. Первосвященник отскочил в сторону, в его руке откуда-то появился кинжал, которым он нанес Олему короткий удар под ребра. Солдат широко раскрыл глаза, шпага выпала из его руки. Первосвященник сделал шаг назад и поднял клинок для последнего удара.

Адамат отвел взгляд. Теперь все кончено. Олем хрипло рассмеялся, привлекая внимание Адамата. Черлемунд остановился.

– Вас ждет противник серьезней меня, – с трудом проговорил Олем.

Черлемунд быстро оглянулся на особняк, оставил Олема лежать на земле, а сам побежал к карете.

– Гони! – приказал он кучеру, вскочив на подножку.

– Не делайте этого! – крикнул Адамат Сиемону.

Послушник сгорбился на козлах, крепко сжимая поводья. Его руки дрожали. Он не шелохнулся.

– Поехали! – снова скомандовал Черлемунд.

Адамат ждал, что Сиемон вот-вот хлестнет лошадь поводьями. Послушник посмотрел на небо, затем на свои руки. Его губы беззвучно шевелились.

– Дурак! – презрительно бросил Черлемунд, подтянулся на руках и сел рядом с Сиемоном.

Послушник съежился и отодвинулся от него.

– Я не могу это сделать! – выкрикнул он.

Черлемунд грубо столкнул его с сиденья. Сиемон вскрикнул и упал, ударившись о землю со звуком треснувшей дыни. И так и остался лежать неподвижно.

– Трус!

Это негромко произнесенное слово заставило оглянуться и Черлемунда, и Адамата. На заднем крыльце особняка, прямо напротив сада, стоял Тамас. Вместо сломанной трости он тяжело опирался на духовое ружье, повернутое стволом вниз. Он был похож на усталого и больного старика. Его мундир пропитался кровью. Адамат вспомнил комнаты Избранных в Воздушном дворце и пятна, покрывавшие тогда мундир фельдмаршала. Его передернуло.

Черлемунд задумался на мгновение. Он уже держал в руках поводья и собирался, очевидно, хлестнуть ими лошадь и уехать отсюда, но какое-то болезненное любопытство удерживало его.

Адамат заставил себя подняться. Он пошатнулся, вздрогнул от боли, в голове ощущалась странная пустота. Он подошел к карете и ухватился за поводья.

– Нет, – просто сказал он.

Черлемунд, казалось, не заметил его. Взгляд Первосвященника был обращен к Тамасу.

– Я вижу, вы позаботились о добром герцоге.

Черлемунд отпустил поводья и спрыгнул. Он приземлился в глубоком приседе, но тут же выпрямился. Сердце Адамата забилось быстрее. Тамас выглядел невозмутимым.

– Никслаус еще жив, – сообщил он. – Но жалеет, что не умер. У меня большие планы насчет него. – Тамас медленно спустился в сад, опираясь на ружье. – И насчет вас тоже.

– У вас нет с собой пороха. – Черлемунд поднял шпагу. – Иначе мы не говорили бы сейчас. Вы не посмотрели бы на мой титул, не испугались последствий. Просто пустили бы мне пулю в голову прямо из дома. Пришлось истратить на Никслауса все ваши запасы?

Взгляд Тамаса отливал сталью.

– Если бы у вас сохранилась хоть капля чести, – продолжал Черлемунд, – вы отправились бы прямо сейчас к Южному пику, чтобы принести себя в жертву Кресимиру в надежде на спасение этой страны.

– Забавно слышать такие речи от предателя, – заметил Тамас.

– Что вы можете мне сделать? Даже в лучшие дни вы фехтовали хуже меня.

Внезапно Черлемунд сорвался с места и помчался к фельдмаршалу, наклонив голову и раскинув руки, словно крылья хищной птицы.

Ружье выпало из руки Тамаса. Он поднял шпагу и отставил больную ногу назад, вздрогнув при этом. Адамат потрясенно охнул. Со сломанной ногой Тамас не мог быстро передвигаться. Будь фельдмаршал здоров, он, возможно, и сумел бы справиться с Черлемундом. Но сейчас рассчитывать на успех было смешно.

Приблизившись к Тамасу, Черлемунд сделал выпад и нанес мощный удар. Тамас отразил его. Клинки скрестились, но Черлемунд ловко развернулся и зашел за спину Тамасу, чтобы нанести смертельный удар. Фельдмаршал ничего не успел бы предпринять. Победный крик замер в горле Черлемунда, он опустил взгляд к своей шпаге.

Черный пороховой дым висел в воздухе над свободной рукой Тамаса. Он разжал кулак и выронил обгоревшую гильзу на землю, рядом со сломанным клинком Черлемунда. Первосвященник уставился на эфес своей шпаги, сломанной возле самой гарды. Его лицо исказилось, глаза вспыхнули яростью. Он отбросил эфес и прыгнул к медленно разворачивающемуся Тамасу.

Брошенный эфес попал фельдмаршалу в лоб, оставив неглубокий порез. Тамас моргнул и тут же сделал выпад, уперев свободную руку в бок в классической дуэльной позиции. Черлемунд по инерции налетел на шпагу, на целую ладонь вошедшую ему в живот. Тамас вытащил клинок и ударил снова и еще раз. Черлемунд отшатнулся назад, ухватившись обеими руками за рану. Багровое пятно расплывалось по его безупречно чистой одежде. Шатаясь, он шагнул к карете, потянулся к ней одной рукой, но ухватил лишь пустоту. И упал на гравийную дорожку.

Адамат с трудом сглотнул. Раны Черлемунда не выглядели смертельными, но их было несколько. Он медленно и мучительно истечет кровью – если фельдмаршал позволит ему. Тамас не двинулся с места, чтобы помочь Первосвященнику или позвать солдат. Он просто смотрел, как Черлемунд трясущимися руками пытается остановить кровь. Тамас вытер шпагу плащом Первосвященника и вложил клинок в ножны.

Сам Адамат ранен тяжело, но не смертельно, если раны как следует перевязать. Он отмахнулся от этих мыслей и опустился на корточки возле неподвижного тела Сиемона. Падая, послушник сломал шею. Его невидящие глаза были устремлены вдаль, рот приоткрылся в крике отчаяния. Адамат закрыл его глаза кончиками пальцев, встал и обошел карету вокруг.

Олем и Тамас о чем-то переговаривались, прислонившись друг к другу плечами и низко наклонив голову. Тамас снова опирался на ружье вместо трости. Они оба обернулись к Адамату.

– Олем говорит, что вы задержали Черлемунда как раз настолько, чтобы он не ушел от погони. – Тамас медленно кивнул ему. – Примите мою благодарность.

Адамат облизал сухие губы. Ни тот ни другой не взглянули на него с подозрением, не обвинили ни в чем. Но почему? Много солдат Тамаса сегодня погибли из-за того, что Адамат предупредил лорда Ветаса. Они должны были догадаться, почему он вообще оказался здесь.

– Простите меня, сэр, – начал Адамат, – но моя семья…

Тамас вернулся в вестибюль. Там лежали убитые Стражи и церковные охранники. Он отметил исключительную точность попаданий – в сердце или в голову. Легкие выстрелы с близкого расстояния. Пол стал скользким от крови. Фельдмаршал нашел в углу костяную подставку для зонта и приспособил ее вместо трости, оставив духовое ружье у стены.

Никслаус исчез. Тамас прикусил губу, борясь с нахлынувшим раздражением. Он оставил Избранного лежать на полу, корчась от боли. Кровавый след вел в боковую комнату. У Тамаса не хватало людей, чтобы одновременно помочь раненым и организовать поиск. Он прикрыл глаза и захромал прочь от пятна крови.