Харьков – проклятое место Красной Армии - Валерий Абатуров

Эта группа в ночь на 16 марта прорвалась в северо-восточном направлении и впоследствии вышла к своим войскам на восточный берег Северского Донца южнее Волчанска. Остальные соединения армии прорывались в общем направлении на Скрипаи. В ходе прорыва, лично руководя боем своих соединений, погибли командир 17-й бригады войск НКВД полковник Тонкопий и командир 62-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майор Зайцев. Как отмечалось в отчете штаба 3-й танковой армии, к исходу 17 марта, «преодолевая сопротивление противника, части армии вышли в южном направлении до 5000 человек и в северо-восточном направлении до 3500 человек. 62-я гвардейская стрелковая дивизия вышла, имея без тылов около 2500 человек… 350-я стрелковая дивизия кроме тылов, ранее выведенных из боя, вышла единицами. 17-я бригада войск НКВД вышла в составе свыше 1000 активных штыков и направлена на оборону по восточному берегу р. Северский Донец на участке Старый Салтов, Хотомля. 303-я и 19-я стрелковые дивизии имеют свыше 1000 активных штыков»[341].

За период с 1 по 20 марта потери артиллерии армии составили: 175 45-мм противотанковых пушек, 59 76-мм полковых пушек и 184 76-мм дивизионные пушки, 99 122-мм гаубиц, 321 50-мм миномет, 437 82-мм минометов и 87 120-мм минометов, 30 37-мм зенитных пушек[342]. Всего, в соответствии с докладом штаба артиллерии армии, после отхода за Северский Донец в ней оставалось: 45-мм противотанковых орудий – 6, 76-мм ПА – 4, 76-мм ДА – 19, 122-мм гаубиц – 12, 122-мм пушек – 12, 152-мм пушек-гаубиц – 17, 50-мм минометов – 15, 82-мм минометов – 40, 120-мм минометов – 10[343].

Одновременно штаб артиллерии отмечал и недостатки в ее применении:

«1. Артиллерийские части усиления оставались без прикрытия пехоты, что вело к большим потерям.

2. Имели случаи постановки огневых задач вообще – «вести огонь по населенному пункту».

3. Артиллерийские части усиления часто не предупреждались об отходе стрелковых частей на новые рубежи.

4. Постановка задач осуществлялась без учета материально-технической обеспеченности артиллерии, что вело к отрыву артиллерии от тылов. В результате чего она выходила на огневые позиции, имея низкую обеспеченность боеприпасами и ГСМ. Израсходовав боеприпасы и не имея горючего, артиллерия уничтожалась танками противника»[344].

Что касается потерь танков, то в соответствии с докладом генерала Рыбалко в штаб фронта, «при выходе из окружения в районе Харькова в армии осталось 9 танков» (по сути, танковая рота. – Авт.). Общие же безвозвратные потери танков за период с 14 января по 12 марта 1943 г. составили 293 боевые машины, из них: «КВ» – 14, «Т-34» – 214, «Т-70» – 37, «Т-60» – 28[345]. Кроме того, противнику удалось захватить в Харькове несколько десятков танков «Т-34», которые ремонтировались на тракторном заводе. Впоследствии они были использованы им в наступлении на белгородском направлении в ходе Курской битвы.

Учитывая состояние армии, ее Военный совет внес в штаб фронта следующее предложение: «В целях сохранения, быстрейшего восстановления и доукомплектования всей 3-й танковой армии в ее штатном составе, которая имеет огромные боевые традиции, богатый боевой опыт, проверенные в боевом отношении, хорошо сколоченные и взаимно-понимающие друг друга кадры, прошу возбудить ходатайство перед Народным Комиссаром Обороны Маршалом Советского Союза товарищем Сталиным о немедленном выводе армии в резерв Ставки Главного Верховного Командования (так в документе. – Авт.) и обеспечить ей восстановление и доукомплектование в минимальный срок»[346].

Одновременно с ведением боевых действий в районе Харькова противник, после того как он рассек войска левого крыла Воронежского фронта, получил возможность вести наступление и на Белгород, так как данное направление не было прикрыто советскими войсками. В таких условиях генерал-полковник Ф.И. Голиков решил перегруппировать 69-ю армию на новый рубеж обороны для прикрытия белгородского направления с юга. Армии подчинялся 2-й гвардейский танковый корпус генерала Баданова. 40-й армии была поставлена задача отойти в глубину обороны с целью совмещения фланга с 69-й армией. Как отмечал командующий 69-й армией генерал М.И. Казаков: «…Филиппа Ивановича беспокоила не столько опасность в районе Богодухова и Харькова, сколько угроза более глубокого удара немцев на Белгород, Курск. Такие действия противника в период между 10 и 15 марта были вполне реальными и могли привести к весьма тяжелым последствиям, ибо у командующего Воронежским фронтом не имелось никаких резервов…

Голиков приказал мне перегруппировать часть сил 69-й армии на рубеж Золочев, Липцы и таким образом прикрыть шоссе Харьков – Белгород. При этом армия не освобождалась от ответственности за район Богодухова. Такая раздвоенность усилий, да еще в тяжелой оперативной обстановке, была нам явно не по плечу. Я попросил командующего возложить оборону направления Богодухов, Грайворон на 40-ю армию с передачей ей двух наших стрелковых дивизий и одной стрелковой бригады, действовавших в данном районе, а нам переподчинить две ее дивизии, отходившие на Золочев»[347].

В то же время угроза прорыва противника на Белгород стала очевидной и для представителя Ставки на Воронежском фронте А.М. Василевского. В разговоре по телефону с Верховным Главнокомандующим он высказал мысль о необходимости «немедленно и серьезно усилить курско-белгородско-харьковское направление», для чего направить сюда две общевойсковые и одну танковую армии. Аргументы Василевского были приняты во внимание, и вскоре командующим войсками Центрального и Воронежского фронтов поступила директива Ставки, в которой говорилось: «Выход южной группы противника севернее Харькова в район Казачья Лопань создает тяжелое положение для Воронежского фронта и несет угрозу разрушения тылов всего Центрального фронта. Противник имеет намерения выйти в сторону Белгорода, прорваться к Курску и соединиться с орловской группой немецких войск для выхода в тыл Центральному фронту. Ставка решила выдвинуть танковую армию Катукова (1-я танковая армия. – Авт.) навстречу подымающемуся на север противнику с задачей совместно с 21-й армией разгромить южную группу противника и ликвидировать создавшуюся угрозу для Центрального и Воронежского фронтов. Ставка приказывает:

1. Немедля выдвинуть 21-ю армию в сторону Курска с тем, чтобы не позднее 13 марта армия выдвинулась южнее Курска, перехватила магистральное шоссе и начала ускоренное движение в сторону Обояни.

2. Оказать всяческое содействие танковой армии Катукова в деле выгрузки и быстрейшего продвижения вперед бок о бок с 21-й армией. Ставка доводит до вашего сведения, что как 21-я армия, так и танковая армия Катукова передаются с 13 марта сего года в подчинение командующего Воронежским фронтом»[348].