Хрупкое время Ауэны. Сборник научно-фантастических произведений - Игорь Дручин

Вечерело. Сгущался мрак, повисая клочьями тумана в низких местах. Пуз Таяр включил фары. Какая-то фигура мотнулась в колючий кустарник, ограждающий дорогу.

Таяр потянул на себя тормоз и остановил машину. У дороги, вжимаясь в кусты, сидела испуганная девушка. Он шагнул к ней, она отшатнулась и глухо вскрикнула. Теперь, приблизившись, он рассмотрел ее лицо. Смуглое, бронзово-красное, слегка удлиненное, с глубокими черными глазами, оно, пожалуй, было красивым, даже искаженное страхом и болью… Не раздумывая, он схватил ее за руку и выдернул из кустов. По тому, как изогнулось ее тело, Иуз понял, что только невероятное терпение и страх перед ним сдерживают ее от крика. Не говоря ни слова, он подвел ее к машине и открыл дверцу. Едва он выпустил ее руку, она припала к его ногам и, обхватив руками за щиколотки, уткнула лицо в его сандалии.

— О господин, о господин! — всхлипывая, повторяла она. Вдали замаячили огни, и Иуз Таяр поспешно приподнял ее и втолкнул в автомобиль. В свете фар встречной машины он заметил, что одежда ее была вполне приличной даже для людей его круга. Когда машина удалилась, он зажег в салоне лампочку. Девушка была совсем юна, с тонкими, необыкновенно привлекательными чертами лица, с красивыми бронзовыми руками, которые она пыталась спрятать в традиционной накидке.

— Кто ты? — сурово спросил Таяр.

— Ю Ана, дочь пекаря Ан Хата, — тихо, но внятно произнесла девушка.

— Ты знаешь, что ходить по этой дороге запрещено?

Ю Ана втянула голову в плечи. Он понял, что она знает. Иуз Таяр достаточно часто ездил по священным дорогам и насмотрелся всякого. Нарушителя могли сбить машиной, убить или предать рабству. Он видел однажды, как сыновья одного сановника с улюлюканьем гоняли мальчишку, осмелившегося пролезть за колючую ограду из любопытства, но от испуга, что его обнаружили, выскочившего на дорогу, вместо того, чтобы скрыться обратно в дыру, образовавшуюся в кустарнике. Насладившись его шараханьем от чрезвычайно болезненных уколов кустарника, они принялись соревноваться, кто быстрее сшибет его машиной. Одному из братьев удалось повредить мальчишке ногу и, когда тот упал, второй наехал колесом на голову. И долго Иузу снилось тело мальчика с расплюснутой головой, лежащее на краю твердой бетонной дороги…

— Ты знаешь, что я могу с тобой сделать?

Снова испуг черным крылом исказил ее лицо.

— О господин! Убей меня.

Он заметил, что она машинально щиплет свою руку в том месте, где от укола колючки алела капелька крови.

— Раздевайся!

— О-о! — простонала она, но не посмела высказать сопротивления и стянула с себя накидку, обнажая, не скрытое больше ничем тело. Также безвольно она протянула руку к пряжке ремня, стягивающего девичий пояс, но он перехватил руку.

— Довольно.

Вытащив из кармана плоский пузырек, он накапал на руку и принялся растирать на ее теле места уколов. Таким средством снабжали каждого автомобилиста. Таяр сам испытал боль однажды, когда в ногу вонзилось сразу несколько шипов, и потому, не размышляя, втирал в тело девушки целебный бальзам и, только коснувшись случайно груди, слегка смутился, но не подал вида.

— Где еще болит? — спросил он строго, видя, что испуг девушки постепенно проходит, а в глазах появилась надежда и доверчивость.

Лицо ее покрылось румянцем, пробивавшимся даже сквозь смуглость кожи. Она потупилась.

— Я тебя спрашиваю!

— Тут, господин! — безвольно показала она ниже спины.

Теперь настала его очередь краснеть, хотя он мог бы догадаться и сам, вспомнив, как она сидела в кустах. Он заколебался: отдать девушке пузырек, чтобы она растерла болезненные места сама? Неумелое обращение с лекарством могло вызвать ожог. Но и растирать… Преодолевая стыд, он сказал решительно, указывая на девичий пояс:

— Снимай!

— Если позволит господин…

— Снимай и ложись. Я отвернусь.

Он приступил к делу, с трудом преодолевая смущение, но, закончив, развеселился и слегка хлопнул ее ладошкой.

— Одевайся!

Она припала губами к его руке и тут же отдернулась.

— Припекло? — сердито сказал он, пряча пузырек. — Оближи губы и сплюнь!

Одевшись, она смиренно полила ему на руки, и, пока он смывал остатки лекарства, поглядывала на него своими черными глазищами с таким почтением, с каким, наверное, не смотрела бы на белых богов.

— Ну, Ю Ана, дочь пекаря, — вытирая руки, заговорил он, — а теперь расскажи, какие негодяи бросили тебя на этой дороге.

Девушка метнула быстрый, настороженный взгляд и опустила голову.

— Это были люди второго круга?

Но Ю Ана осталась безучастной к его вопросу, и он решил постращать ее.

— Ты будешь отвечать? Или я брошу тебя здесь!

Девушка еще ниже опустила голову, но когда Таяр решительно схватил ее за руку и потянул из машины, Ю Ана упала к его ногам и зарыдала.

— Хорошо, — сжалился он. — Можешь не называть, кто. Расскажи, что случилось.

Оказалось, что Ана возвращалась с конкурса красоты из столицы. Где пешком, где в вагонах, запряженных спокойными аурами, она добралась до соседнего города Нуаба. Здесь, в Нуабе, ее уговорили сесть в машину какие-то автомобилисты, обещая быстро доставить в Саюд, где она жила. По дороге ее пытались соблазнить, и, когда она оказала сопротивление, просто вышвырнули на дорогу. Вещи и деньги остались в машине. Она пыталась найти лазейку в сплошном колючем кустарнике, чтобы уйти из полосы священной дороги. Негодяи знали, что делали.

Здесь не было проходов, и то, что не удалось им, мог сделать другой, уже па законном основании, ибо любой автомобилист, встретив человека на дороге, мог поступить с ним по собственному усмотрению. Так гласил закон. Таяр знал историю этого закона со слов Главного строителя корабля, своего начальника, Ум Куанга. Когда-то, лет двести назад, когда были построены первые автомобили, крупные города соединили гладкие каменные дороги. Сначала ими пользовались одни автомобилисты, но вскоре дороги понравились жителям, по ним стали ходить и ездить. После нескольких столкновений с аурами, возившими не только аурани с людьми, но и огромные повозки с грузами, дороги объявили запретными и оградили каменными стенами. Тяжеловесные ауры не мешали больше автомобилистам, но жители городов и окрестных селений по-прежнему предпочитали ровные дороги, особенно кто победнее, так как аурани по грунтовым дорогам двигались ненамного быстрее пешеходов и к тому же за проезд надо было платить. Случалось, автомобилисты сбивали пешеходов, или, пытаясь свернуть, врезались в стены. После гибели одного талантливейшего инженера из первого круга жрецы объявили дорогу священной. Каменные стены убрали, а дорогу по обе стороны обсадили кустарником охо, со жгучими колючками. Каждого, кто осмеливался появиться на дороге, кроме смотрителей, имевших специальную одежду и нагрудный знак, ожидала жалкая участь раба на рудниках, бесчинства, смерть, словом, как вздумается господам автомобилистам. С тех времен дороги опустели. Народ стал бояться их хуже черной болезни. Именно этим воспользовались каяты в последнюю войну, когда почти без боя их армия на автомобилях оказалась у стен столицы Аринды. Таяр хорошо помнил, как Главный строитель с усмешкой сказал, что войну, в сущности, выиграл охо. Заперев выход со священной дороги, воины Аринды как на учениях расстреливали мечущихся по всей линии дороги врагов, предпочитавших смерть мукам от колючек охо… Гнев богов, обрушившийся на столицу каятов, носил скорее характер устрашения, так как в военном отношении он уже ничего не решил. Зато каяты навсегда запомнили, чем отвечает Аринда на коварство своих врагов…