Сборник "В огне" - Василий Головачев

Глава 9

НАСЛЕДСТВО КЕРРИ

Кузьма был на Меркурии всего второй раз в жизни, поэтому с интересом рассматривал удивительные «текучие» и дымящиеся пейзажи дневной стороны планеты, нагреваемой Солнцем до температуры плавления многих металлов, а также снежно-ледяные черно-белые «зебриссимо» — так называли здесь испещренные полосами плато — «северной» половины Меркурия, обращенной в космос, где температура не превышала минус двести двадцати градусов по Цельсию. Однако большее впечатление на него произвели все же сооружения землян: большой нейтринный телескоп на «северной» стороне, ласково называемый специалистами Циклопом, и завод по производству МК — мини-коллапсаров, играющих роль генераторов энергии для космического флота человечества.

Завод был огромен — его площадь составляла около трехсот тысяч квадратных километров! — и со времени постройки около ста лет назад почти не претерпел изменений. Верхний его ярус составлял слой солнечных конденсаторов, второй ярус представлял собой зону трансформаторов энергии, а нижний состоял из преобразователей и реакторов синтеза и упаковки МК — «черных мини-дыр». Солнце располагалось точно в зените, над заводом, и казалось исполинским раскаленным туннелем, ведущим в ад.

Кузьма стоял под куполом обзорной башни завода, поднимавшейся над поверхностью Меркурия на триста метров, и с восторгом и благоговением смотрел на «солнечный туннель», просверленный в небе, выливающий на планету густой и ощутимо плотный поток света. Он не знал, что дед Филипп почти семьдесят лет назад точно так же стоял на этой башне и любовался горнилом Солнца.

Завод МК работал автоматически, под контролем инка, тем не менее участие людей требовалось. В шести обзорных башнях над территорией зоны солнечных конденсаторов дежурили двенадцать человек. Еще трое работали в централи управления, а кроме этого, на заводе круглосуточно дежурили смены инженеров, ремонтников и спасателей, всего около пятидесяти человек.

Здесь же, под всеми ярусами завода, располагалась экспериментальная мастерская защитных систем, о существовании которой знали очень немногие люди на Земле. Именно в ней и монтировалась установка по нейтрализации «зеркал», получившая название «малый паньтао». Кузьма курировал монтаж и жил вместе с инженерами и механиками здесь же, на территории завода, в хорошо защищенном от всех катаклизмов жилом модуле. Ритм работы был таким, что не позволял ему отлучаться, иначе он давно сорвался бы с места и улетел на Землю, к которой у него теперь появилась особая тяга, имеющая имя Катя.

Нет, они не стали любовниками, отдыхая подо льдами Антарктиды, но многое узнали друг о друге, это узнавание требовало интеллектуальных и душевных усилий, но обещало столь много открытий, что Кузьма думал о девушке больше, чем позволяла ситуация, и каждую свободную минуту звонил ей, мечтая о встрече, теряя настроение и покой при мысли, что Оскар Мехти может в любой момент встретить ее и обидеть, предъявить эфемерные права на ее внимание, а она не сможет отказать ему, считая его своим спасителем.

Хасид сдержал обещание, найдя в архивах криминальной полиции секретные материалы следствия по делу о катастрофе круизного надлунного лайнера «Серебряная чаша», в которой погибли родители Кати. В катастрофе оказались виноваты не диспетчеры лунных трасс — по официально принятой версии, а находившаяся на борту компания весельчаков под предводительством Оскара Мехти, которая «расшалилась» до такой степени, что выгнала из рубки управления команду лайнера и попыталась показать «высший пилотаж» на ручном управлении. Естественно, в условиях довольно плотных транспортных потоков над Луной сделать это было весьма трудно, лайнер сбил три грузовых когга, повредил антенны радиотелескопа и в конце концов врезался в склон кратера, в результате чего погибло более двадцати человек, в том числе сын Яна Лапарры и его жена. Катя Лапарра потеряла сознание от удара и пришла в себя на руках Оскара, и тот, используя создавшееся положение, доказал девушке, что он ее спас. Хотя вынесли ее из загоревшегося лайнера (огонь распространился по внутренним палубам от разрушенного генератора) спасатели, прибывшие к месту катастрофы через десять минут. Они успели эвакуировать сто двадцать пассажиров лайнера, после чего тот взорвался, похоронив экипаж, двух спасателей и два десятка пассажиров.

Следствие спустили на тормозах, слишком заметные фигуры были затронуты в ходе разбирательств причин катастрофы, и никто из компании Оскара не пострадал, в том числе он сам. Наказали диспетчеров лунного турцентра и координатора по транспорту. Молодые бандиты, сынки высокопоставленных чиновников — министра безопасности, заместителя министра торговли, депутата Земсовета, юриста СЭКОНа, — отделались легким испугом, как «свидетели» происшествия.

Все эти данные Хасид изложил Кузьме, однако ни тот, ни другой не знали, как ими распорядиться, как сообщить Кате, что она имеет дело с обыкновенным вымогателем, мерзавцем, а не с человеком, который рисковал ради нее своей жизнью. Да, она уже не проводила в его компании столько времени, сколько раньше, и отвергала все его приглашения, но порвать с Оскаром окончательно не спешила, и это выводило из себя Кузьму, впервые в жизни узнавшего, что такое ревность.

О смерти Керри Йоса Кузьма узнал на третьи сутки своего вынужденного сидения на Меркурии. Сообщение ввергло его в состояние болезненного недоумения.

Патриарха СЭКОНа обнаружили в одном из хиларитов на побережье Индийского океана, и вывод медиков мог озадачить кого угодно: смерть наступила от передозировки наркотических веществ, в частности — кайфьяноса. Что заставило стодвадцатилетнего старика отправиться в хиларит и накуриться до одурения, до остановки сердца, оставалось загадкой.

Впрочем, эта загадка решилась просто. После сообщения о трагическом происшествии Хасид, сопровождавший Кузьму и на Меркурий, срочно убыл на Землю и, вернувшись через несколько часов, сообщил результаты расследования.

Керри Йоса убили. Его мозг буквально сгорел от мощного энергоудара, а потом тело патриарха подбросили в хиларит. Однако кто это сделал, по какой причине, определить не удалось, преступники действовали изобретательно и следов почти не оставляли. Почти. В квартире Керри все же кто-то побывал. Что именно искали, Хасид не знал.

Кузьма порывался было сходить на похороны патриарха, надеясь оттуда навестить Катю в Риге, однако его отговорил дед, с которым он поделился идеей.

— Тебя там видеть не должны, — сказал необычно хмурый Филипп Ромашин. — Никто не знает, что ты с ним контактировал, а если узнает Наблюдатель, могут возникнуть осложнения.

— Какие? — буркнул помрачневший молодой человек.

— За тобой начнется настоящая охота. Агентура Наблюдателя явно активизировалась, приближаются какие-то события, и твоя работа с «паньтао» настолько важна, что это понимают все. А у нас после фактического уничтожения «Потрясателя» нет больше шансов справиться с «зеркальной агрессией» кроме «паньтао». Работай, не отвлекайся.

И Кузьма работал, заставляя себя еще и еще раз проверять расчеты, анализировать активные формы «уничтожителя зеркал» и воплощать замыслы в материале. Единственное развлечение, которое он себе позволял на Меркурии, было регулярное посещение нейтринного телескопа. «Циклоп» следил за провалившимся в Солнце «футбольным мячом дьявола», и наблюдать за этим процессом было очень интересно.

Обычно вход посторонним на территорию обсерватории был недоступен. «Циклоп» охранялся серьезно, а его операторы не любили, когда им мешают. Но Хасид какими-то путями добился разрешения посещать обсерваторию, и младшего Ромашина пропускали туда без вопросов.

Из метро — обсерватория имела собственную станцию — его и Хасида провожал в зал визинга молчаливый витс обслуги, и Кузьма по часу глазел на синтезированное в главном куполовидном виоме зала изображение Солнца с «червоточиной» — долго не расплывавшимся следом «футбольного мяча». Сам «мяч», естественно, «Циклоп» видеть не мог, но по вторичным эффектам его взаимодействия с плотной солнечной плазмой можно было локализовать его положение в пространстве. На фоне алого сияющего «ананаса» Солнца с его удивительной сетчато-ячеистой структурой «футбольный мяч» походил на черное маковое зернышко, тихо опускавшееся в ядро звезды. Оно уже почти достигло центра, оставались каких-то двадцать четыре тысячи километров, «мяч» продвигался теперь очень медленно, со скоростью в полторы сотни метров в секунду, и скорость эта продолжала падать, но никто не сомневался, что он скоро провалится в центр Солнца, где температура достигала двадцати миллионов градусов, давление — до десяти миллиардов атмосфер, а плотность вещества превышала плотность воды в сто раз.