Драконья алчность, или Дело Алмазного Фонда - Евгений Малинин

– Учитель, а почему этот… дафэн называл Желтого Владыку Хуан-ди?

Прежде чем ответить, старик долго молчал, а потом заговорил едва слышно:

– Хуан-ди – родовое имя Желтого Владыки. Хотя, впрочем, это знание не совсем… э-э-э… определенно. В одном древнем историческом исследовании, подписанном… Сыма Цянем, говориться, что Хуан-ди был одним из восьми правителей, воевавших за верховную власть. Именно он победил в этих войнах, после чего и стал… Желтым Владыкой. Но еще раз подчеркиваю, самого этого исследования я никогда не видел, и не знаю других людей, видевших его. Сыма Цянь – фигура легендарная, даже, я бы сказал, мифическая, а Желтый Владыка… э-э-э… был всегда…

Тут его, и без того едва слышный, шепот прервался и перешел в долгий, тяжелый вздох.

Мы немного помолчали, и я закруглил тему:

– Ну что ж, радует хотя бы то, что сам Желтый Владыка – фигура вполне реальная… Ведь она реальная?!

Учитель энергично закивал:

– Конечно, мы, безусловно, найдем Желтого Владыку!.. Я думаю, если нам никто не помешает, дня через два-три мы сможем добраться до Западной пустыни и увидеть гору Фанчжан, на которой находится его дворец.

В этот момент Поганец поднял голову и приоткрыл один глаз.

– А чтой-то вы нас не будите?.. Уже рассвело, пора завтракать!..

– Ну, раз пора завтракать, тогда поднимайся!.. – с улыбкой проговорил я.

Поганец открыл второй глаз и посмотрел на лежащего рядом Гварду:

– Эй, синсин ленивый, давай, просыпайся!..

– А я уже давно не сплю… – спокойно ответил синсин, не поднимая головы и не открывая глаз.

– Так что ж ты лежишь и глаза закрыты?! – возмутился Поганец и немедленно вскочил на ноги.

– Я думаю!.. – веско произнес Гварда.

– О! Гляньте на него! – взвился мой ученик, так что чуть было, не выпрыгнул из своей набедренной повязки, – Мыслитель объявился!.. И над чем же это ты думаешь?!

Теперь уже Гварда открыл один глаз и укоризненно посмотрел на маленького Поганца:

– Экий ты, право, шумливый… – синсин сморщил нос, словно собирался чихнуть, – А ведь нам надо быть сейчас потише, или ты уже забыл, что твой учитель рассказал?!

– Ничего я не забыл! – сердито ответил Поганец, значительно утишая свой звонкий фальцет, – А вот ты забыл, что нам торопиться надо!

Синсин открыл второй глаз, неторопливо поднялся и проворчал себе под нос:

– Ничего я не забыл!..

– Вот что, памятливые мои, – оборвал их спор Фун Ку-цзы, – Марш умываться, а я пока посмотрю, что нам на завтрак состряпать!

Мне тоже захотелось сполоснуть лицо, а потому я отправился вместе с Поганцем и синсином к недалекому ручью. Когда мы вернулись, захватив с собой чистой воды в небольшом кувшине, рядом с потухшим кострищем была расстелена небольшая цветная тряпица, на которой старик разложил поистине спартанский завтрак. Поверх четырех больших, на вид довольно сухих лепешек, были уложены куски холодного вареного мяса, а рядом с этими не слишком аппетитно выглядевшими «бутербродами» красовались четыре пустые чашки. В чашки эти была налита принесенная нами чистая вода, после чего Фун Ку-цзы сделал приглашающий жест рукой:

– Я думаю, этого нам вполне должно хватить…

Поганец склонил свою косматую голову набок и горько прошептал:

– Все!.. Кончилось наше привольное житье!..

Затем он повернулся к Гварде и жалостливо вопросил:

– Ты помнишь, Гвардушка, каков был наш вчерашний ужин?! – синсин молча с очень серьезным видом мотнул головой, – А теперь нам предлагают нечто совсем непохожее и на завтрак! Спрашивается – долго ли я смогу топтать дороги Поднебесной при таком… скудном питании?!!

– Долго! – добродушно улыбнулся Фун Ку-цзы, – Нам, путникам, сорга с соусом из крапивы тан должна быть, как лакомство!

Поскольку крик души Поганца более никем не был поддержан, более того, его бессердечные спутники поспешили вонзить свои зубы в предложенные деликатесы, ему ничего не оставалось делать, как только последовать их примеру. Таким образом, прения по поводу завтраки прекратились сами собой, а сам завтрак был закончен в рекордно короткие сроки.

Солнце еще не поднялось над верхушками деревьев, а мы уже ехали шагом сквозь густой росистый подлесок. Вокруг стояла утренняя тишина, нарушаемая только птичьим щебетом. Прощупанный мной магический фон был совершенно спокоен, и только далеко на востоке имелось два небольших возмущения, но к нам они вряд ли имели отношение.

Часа два мы продвигались вперед среди густого кустарника, под кронами невысоких раскидистых деревьев, и этот лесной путь не давал возможности вести переговоры. Гварда почти сразу же исчез, и только изредка его черная спина мелькала впереди или сбоку. Голодный Поганец тащился позади нас, вздыхая так, что птицы срывались с веток и кустов и уносились в серое небо затянутое высокими темными облаками.

Наконец мне надоели его вздохи, и я, обернувшись в седле, негромко проговорил:

– Слушай, ученик, твои душераздирающие стоны слышны, наверное, во всей Поднебесной. Скоро все, кто только может двигаться, сбегутся посмотреть на существо, способное издавать подобные звуки!..

– И пусть!.. – горестно пропищал в ответ малыш, – Я ни от кого не скрываю своих страданий!.. Может быть, хоть кто-то из… сбежавшихся прольет слезу сочувствия к моему бедственному положению!..

Я собрался обратить его внимание на тот факт, что сбежаться на его стоны могут совершенно бесчувственные существа, например цзины Цзя Шуна, но в этот момент из кустов, прямо к копытам моей лошади вынырнул Гварда и коротко тявкнул:

– Лес кончается, и, похоже, дальше, до самой Западной пустыни, местность будет совершенно открытой!

Мы остановили лошадей, и я, чуть подумав, поинтересовался у синсина:

– А жилья поблизости никакого не видно?

Гварда отрицательно помотал головой.

– Ну что ж, придется ехать без прикрытия, все равно другой дороги нет!

– Может это и к лучшему, – неожиданно пискнул переставший стонать Поганец, – Если цзины нас действительно начнут преследовать, на открытом месте наши лошади без труда от них уйдут!

Я тронул свою лошадь. Фун Ку-цзы последовал за мной, а Поганец замкнул наш отряд. Что касается синсина, то он, едва я двинулся с места, снова исчез в кустах.

Через пару десятков метров мы выехали на опушку. Лес, скрывавший наше продвижение, оканчивался сразу, словно дальше начиналась совершенно другая, не подходящая для него земля. Впереди, до самого горизонта, невысокими холмистыми увалами раскинулась степь, покрытая высокой, по колено нашим лошадям, чуть колышущейся травой. Над ней высоким серым шатром распростерлось затянутое облаками небо.

Синсин оказался прав, никаких признаков человеческого жилья видно не было, так что я даже не стал останавливаться, чтобы оглядеться. Моя лошадь спокойно вошла в огромное, пустое серо-зеленое море, а я настолько был поражен открывшимся пространством, что не сразу догадался перейти на рысь.