Змея и Крылья Ночи - Карисса Бродбент

У меня защипало в глазах.

Я бы не призналась. Но это сломало бы меня, если бы он тоже это сделал.

— Тогда тебе тоже лучше не делать этого, — сказала я. — Поклянись мне в этом. Мы участвуем в этом вместе. Мы знали, во что ввязываемся. Ничего не изменилось.

Все изменилось.

Но Райн сделал паузу, затем наклонил свой подбородок.

— Договорились. Если мы сражаемся, то сражаемся до конца. Каким бы ни был этот конец. Чья бы кровь ни пролилась, мы победим.

Я думала, что почувствую себя лучше, как будто мы восстановили часть наших отношений.

Но это не так. Мы этого не сделали.

Я взглянула на занавешенные окна. Свет внизу был теперь алым.

— Солнце садится, — сказала я. — Разве ты не хочешь взглянуть на него в последний раз?

И Райн без колебаний, не отводя от меня взгляда, ответил:

— Нет. — и поцеловал меня.

НИКОГДА ЕЩЕ я так не боялась наступления ночи.

Тем не менее, она наступила. Я ожидала увидеть в нашей комнате маленькую ниточку тени, манящую руку Ниаксии, но от этого зрелища у меня все равно перехватило дыхание в легких. Когда она появилась, мы с Райном без слов скатились с кровати и надели доспехи.

Прежде чем покинуть комнату, покинуть ее в последний раз, мы остановились и посмотрели друг на друга.

— Мне было очень приятно, принцесса, — сказал он.

Я смотрела, как изгибаются в улыбке его губы. Матерь, эти идеальные губы.

Я думала о том, чтобы поцеловать его в последний раз. Думала о том, чтобы обвить его шею руками и никогда не отпускать. Затащить его обратно в постель и не отпускать. По крайней мере, мы бы умерли счастливыми, когда Ниаксия поразит нас.

Я не сделала ничего из этого.

Я не знала, как Райн мог назвать меня храброй. Я была гребаной трусихой.

— Это было… — Я пожала плечами. Ухмылка заиграла в моих глазах без моего разрешения. — Сносно. Я так думаю.

Он засмеялся.

— А вот и она, — сказал он и открыл дверь.

АНЖЕЛИКА И ИБРИХИМ уже ждали вместе с Министером. Ибрихим не смотрел на нас. Обычно суровое лицо Анжелики было еще более суровым, чем обычно, ее глаза были острыми, как кинжалы, когда она наблюдала за нашим приближением. Они были в красной оправе.

Проклятие? Или она провела последний день, оплакивая смерть Айвана?

Дверь появилась, как всегда, без лишнего шума. Министер пожелал нам удачи и провел нас внутрь. Ибрихим шел первым. Он едва мог идти. Его крылья свисали вниз за спиной, они были сломанным мертвым грузом.

Следующая — Анжелика.

А потом были только мы.

Все, что я не могла сказать, грозило утопить меня. Слов было недостаточно. И все же без моего разрешения, как раз перед тем, как мы переступили порог, я схватила руку Райна, сжала ее сильно, сильно, сильно и о, Матерь, я не могла его отпустить, я не могла этого сделать.

Наши шаги замедлились. Никто другой не заметил бы этого, этой доли секунды колебания. Но для меня в этот момент жили миллионы возможностей.

Фантазии. Сказки. Бесполезные мечты.

Я разбила их о мраморный пол, отдернула руку и переступила порог.

Глава

46

Крики толпы были варварскими и кровожадными, как голодный рев волков, разрывающих свою добычу на части.

Трибуны были забиты до предела. С такого расстояния зрители были видны только как волна людей, с поднятыми в кулаки руками, кричащих о насилии. Над ними крылья ришанцев, окровавленные перья, распахнутые напоказ, превратились в смертельные точки.

Я осознала это лишь на мгновение, прежде чем мне пришлось уклониться от огненной полосы.

Не Ночного огня. Огня.

Я едва успела вовремя пошевелиться. Жар опалил кончики моих волос. Мой неуклюжий кувырок ударил меня о стену, нет, не о стену, а о дверь, закрытую на засов. Я вскочила на ноги и повернулась.

Арена была разделена на части. Я оказалась в маленьком куполе, дверь за мной была заперта. Ни Райна, ни Ибрихима, ни Анжелики.

Вместо этого меня окружили три фигуры, двое мужчин и женщина. У всех троих были пустые, светящиеся черные глаза и пустые лица, они были одеты в рваные одежды, которые казались оскорбительной пародией на религиозное одеяние. Огненная полоса пронеслась прямо через мою арену, заставив меня отшатнуться, чтобы избежать пылающего пути.

Она исходила от фигуры справа. Пламя окружало его, ползло вверх по ниспадающим лентам его одеяния. Кривая, потускневшая корона плохо сидела на его голове, на ней был закреплен сколотый белый круг.

Женщина рядом с ним была одета в розовое платье, испещренное черными и красными пятнами. На ее распущенных рыжих волосах красовался цветочный венец. Две увядшие розы были воткнуты ей в глаза. В ее руках был лук, из которого вылетала светящаяся стрела с ржавыми шипами.

И, наконец, последний мужчина, высокий и стройный, без рубашки, демонстрирующий покрытое шрамами, полуразложившееся тело. Его подбородок отвисал, рот зиял и почернел.

Боги, поняла я.

Это была имитация богов.

Это было последнее испытание. Оно представляло собой окончательное восхождение Ниаксии к власти. В приступе ярости и горя из-за смерти мужа она обратилась против своих бывших братьев и сестер. Она пробилась через всех двенадцати богов Белого пантеона и победила.

Женщина подняла лук и выпустила стрелу. Он летел быстрее, чем мог бы нести его воздух. Я едва успела увернуться.

Стрела из ржавой стали, по форме напоминающая колючий стебель розы, вонзилась в песок в двух дюймах от моего носа. Песок вокруг нее почернел и задымился.

Я продолжала бежать. За моей спиной раздавался ровный стук, стук, стук, стук, повторяя мои шаги, все ближе и ближе, когда стрелы ударялись о песок.

Тот, что с огнем, должен был быть Атроксусом, богом солнца и королем Белого пантеона. А стрелы… это должна была быть Икс, богиня секса и плодородия. Считалось, что ее стрелы зарождают семена в утробе матери, хотя я была совершенно уверена, что они собирались сделать со мной не это.

В конце концов, это были марионетки. Не настоящие боги, а пародии, призванные высмеять их.

А вот третий… Я ломала голову. Он не носил короны, не носил оружия…

Воздух раскололся надвое. Пронзительный звук заставил мои мышцы сжаться без моего разрешения. Я споткнулась о собственные ноги и тяжело приземлилась на песок. Боль пронзила мое