Беглый огонь (Дрон - 3) - Петр Катериничев

Глава 73

Неделю я посвятил подготовке. Звонил по разным телефонам. Купил дорогой деловой костюм. Встретился с оч-ч-чень серьезными людьми и договорился еще об одной покупке, насквозь незаконной. Приобрел красивую кожаную папку и обратился к сугубому специалисту, чтобы он украсил ее моей личной монограммой и кое-чем еще. В назначенный день был готов, как Забайкальский военный округ к войне с империалистическими хищниками. Из дому вышел в одиннадцать ноль-ноль бодрый, веселый и респектабельный, словно собрался заключать контракт о закупке всех нефтяных скважин Аравийского полуострова. Преуспеяние было написано и на лице, и на затылке. Из оружия, как и положено бизнесмену, - представительский "паркер". Полный блеск и красота. Крутова в мои планы я посвящать не стал: генерал все-таки, а генеральская доля нелегка. Хотя все предыдущие грехи с меня были сняты волей Божьей и проведенным очень заинтересованными людьми расследованием, я собирался совершить новый. Ибо предательству нет оправданий. Когда-то орды тех, кого европейцы называют варварами, вбивали эту простую истину в головы цивилизованных народов. Копытами коней. Навороченный "крайслер" я занял на время у одного авторитетного. Ну не в троллейбусе же ехать на деловую встречу в костюме за полторы тысячи долларов? Кстати, тоже заемных! Без четверти двенадцать остановил автомобиль у небольшого особняка в центре столицы. Огороженного решеткой. На фронтоне красовалось значимо, но неброско, черным на золоте: "Контекст". Охранник, оценив респектабельность автомобиля и сидящего в нем индивида, вышел навстречу. - Здравствуйте, - с вежливой улыбкой приветствовал меня уже в холле вышколенный распорядитель, которого можно было бы назвать и дворецким, если бы не бугры тренированных мускулов, умело скрытые под пиджаком, не холодные глаза убийцы и не профессионально-обшаривающий взгляд. - Слушаю вас внимательно. - Мне нужно поговорить с Николаем Николаевичем. - С Кулдаковым? - Да. А есть другой? - Другого нет. Вы договаривались о встрече? - Нет. Это сюрприз. Скажите, друг детства. Некий Дронов Олег Владимирович, сэр, пэр, эсквайр и протчая, протчая, протчая... Ручаюсь, он обрадуется. Охранник скорчил было гримаску, показывающую его отношение ко всяким друзьям, но престижная иномарка и почти генеральский наряд не позволили ему проявить свои чувства в полной мере. Если его что и смутило, так это мой вовсе не барственный тон. Ну, что-что, а тон легко исправить! - И поторопитесь, друг мой... - добавил я со льдом в голосе, как бы намекая, что все панибратские мои реплики - просто шалость, прихоть скучающего миллионера. - Я хочу предложить Николке оч-ч-чень серьезное дело. И это - весьма срочно. - Соблаговолите подождать. - Широким жестом охранник показал мне на тихий уголок: столик, кресла. Добавил, как бы извиняясь: - Порядок такой. Порядок есть порядок. Но я затем здесь и объявился, чтобы превратить его в полный бардак. Думаю, мое появление для господина директора Кулдакова явилось полной неожиданностью. И сейчас он решал важную для себя дилемму: мочить меня сразу или предварительно выслушать "покойного"? Ну да, трусость и любопытство победили. В руках охранника пискнула рация, он подошел ко мне и вежливо доложил: - Вас ждут. Но притом в регистрационный журнал мои координаты не занес: видно, Николай Николаевич именно так распорядился. Действительно, зачем записывать визит с того света? Мгновенно появился и мальчик сопровождения шкафных габаритов, чтобы проводить меня к патрону; он шел за мной по холлу вразвалку, дышал в затылок в лифте, застыл за спиной у начальственного предбанничка. Компьютер был включен, но секретарша отсутствовала. Ее заменяли два крепких, совсем не богатырского сложения мужичка годов под сорок. Они глянули на меня прицельно-равнодушно, словно примериваясь. "Шкаф" откланялся по схеме "сдал-принял". Один из охранников бегло-профессионально оглядел меня. Ну, чего-чего, а пушки у меня нет. А у этих - аж по две на лицо. В смысле - на рыло. Внимательный раскрыл дверь, получил, видимо, кивок от шефа, пропустил меня, процедил сквозь подобие улыбки: - Пройдите. Кабинет поражал размерами и роскошью. Как и сам Николя Кулдаков: его матушка, говоря, что ее сын пополнел, сильно приуменьшила: он и в детстве не отличался астеническим сложением, теперь же стал монумент монументом круглое некогда лицо оплыло вниз, нижняя челюсть обрюзгла, придав ему сходство с бульдогом, рыжие волосья поредели, и остатки их были аккуратно зачесаны назад. Очки в тонкой золотой оправе сидели справно, как у генсека. А в моей бестолковой голове зудливой мухой, заунывно, словно на испорченной пластинке, вертелась та самая мелодия: "Ускакали деревянные лошадки..." - Ну вот! - обвел я кабинет руками. - Это похоже на логово хищника. А то прикидывался куцей овечкой! Николай Николаевич даже не привстал из-за стола: - Проходи, садись. - А где же милейшая Натали? Твоя маменька так ее расписала, что оч-ч-чень хотелось бы взглянуть... - Давай без этих твоих штучек. С Натали я расстался. А мама - скончалась. Три месяца назад. - Я знаю. Ее счастье. Хуже всего для матери - пережить любимое чадо. Лицо Ники Кулдакова покрылось бурыми пятнами. - Ты зачем пришел? Балансы на счета наводить? Кто ты вообще такой? Птица феникс? Тебе не кажется, что ты просто зарвался? - Ну уж и зарвался?! Все просто: или мы договоримся, и тогда можешь богатеть и процветать дальше, или - прости-прощай, как пишут в романах. Независимо от моей участи, которой ты уже, надо полагать, самоуверенно распорядился! Бурые пятна исчезли, лицо Кулдакова стало ровного цвета - цвета вареной свеклы. Он приподнялся было в кресле, я остановил его жестом: - Не дергайся! Стыдно, батенька! И вынь правую руку со шпалером: из-под стола ты все одно стрелять не умеешь, так пусть уж лежит на столе. И ствол можешь на меня направить: вид оружия меня давно не смущает... Что еще? Из мер безопасности? Эти двое крутых в предбанничке? Которые слышат нашу дружескую беседу? Ника, знаешь, в чем твоя ошибка? - Ну и?.. - Ты решил, что я - грохнутый отморозок, каким был, таким и остался. Так? Э-э-э, брат! Пятнадцать лет войны многое меняют. Ведь и ты уже не сопливый пацанчик, пугающийся дворовой шпаны, - обставился. Кстати, эти ребятки занимались играми со взрывчаткой? - Ты о чем? - Ника, только не лепи мне арапа! Я спрашиваю: эти двое минировали автомобиль Димы Крузенштерна? Который был взорван по твоему приказу? Только не говори - "нет"! Как мудро заметил Майкл Корлеоне в известном фильме, это оскорбляет мой интеллект! У тебя сигареты есть? Я свои в машине забыл. - В коробке... - Вот и отлично. - Я быстро подошел к столу. Кулдаков перепуганно тиснул пимпочку на столе, и два убивца выросли у меня за спиной, казалось, я даже физически ощутил тепло лазерных целеуказателей на затылке! Поднял взгляд на Нику: - И прекрати дергаться! Отзови своих холопов! - вынул сигарету из коробки, чиркнул зажигалкой, затянулся. - Или потеряешь так много денег, сколько тебе не заработать за жизнь! Волшебная разработка "Цеха-К" старину Билли Кейтса по-прежнему интересует? - Ты имеешь в виду... - Да! Тот золотой миллиард в нескольких листках документации! Ты же знаешь, что я был в Покровске, но больше не знаешь ни-че-го. И я пришел не мстить за Круза: ушедшего не вернешь. Тем более, что и его, и твоими стараниями я увяз по самые ноздри в вязком дерьме, а люди копают и будут продолжать копать, пока не спишут меня к едрене фене. Да и тебя тоже. - Что ты имеешь? - Я же сказал! Товар! То-вар! Волшебную разработку "Цеха-К" покровского "Точприбора". Николенька Кулдаков облизал разом ссохшиеся губы, вперил в меня помутневший взгляд, произнес севшим голосом: - Ты блефуешь!

Глава 74

- Ты блефуешь... - повторил он. - На Покровск сейчас опущена завеса, такая, что и мышь не проскочит... - Моими стараниями, милый, моими стараниями... Да, опущена, но после изъятия всей документации. Красиво? Так уж сложилось, ту darling, что у меня - товар, у тебя - купец. Будем сотрудничать или будем губки бантиком делать и из шпалеров палить почем зря? И не лупай на меня глазенками! Мочить тебе меня нельзя ни под каким видом! Что ты получишь? Просто труп? Фигушки! Ты получишь покойного легионера империи, честно выполнившего свой долг перед родиной. Некие компетентные люди тут же обретут документацию по чудо-кибернетическому открытию плюс всю раскладку на тебя и твои попытки прибрать к рукам это стратегически важное изобретение! А потом придут дяди, и совсем не злые, как эти вот оба-двое, но оч-ч-чень добросовестные, которые и отправят к праотцам и тебя, болезного, и твоих сервов-сателлитов, и всю твою говенную контору. Чтобы инструкцию соблюсти. Убедил? Кулдаков возвышался за столом мраморным исполином. Вот ведь никогда бы не подумал, что в человеке может быть такое сочетание трусости и монументальности одновременно! Природа прихотлива и порой глумится над своими созданиями таким вот образом... - Сядь, Дронов. Во-о-он на тот стул. И прекрати дергаться. То, что ты сказал, нужно доказать. Не забывай, я компьютерщик, и оч-ч-чень талантливый. Зерна от плевел отличать умею. И если ты действительно вышел на товар, предъяви хоть что-то. В противном случае... - Кулдаков перевел тяжкий взгляд на прирученных бультерьеров: - А вы встаньте по бокам и не спускайте с него глаз. Уж очень он господинчик прыткий. - Будь спок, Николаич, у нас не дернешься, - ответил телохранитель постарше, глядя на меня с явной укоризной. Взгляд его был не из легких, и бодаться с ним я бы рискнул только при прямой угрозе жизни. Сейчас моей жизни не было даже и прямой угрозы - она просто висела на волоске. Тонком, как луч лазерного прицела. Игра моя пока шла как по маслу, и все же, все же... Я был ошарашен. Где-то в глубине сознания теплилась надежда: это не Ника, не может этого быть, это... это... Нет, все так. И Диму Крузенштерна завалили по его приказу. "Ускакали деревянные лошадки..." Совсем. - Я слушаю тебя, Дронов. - Тебе самую суть или по порядку? - У тебя, Дронов, разум, далекий от логики... - Хорошо хоть - не его отсутствие! - Поэтому - лучше по порядку. - Хозяин барин. Тебе интересно, как я на тебя вышел? Во-первых, спешу высказать свое восхищение: свою партию ты сыграл блестяще! СИНТА-банк хотел купить "Точприбор" для себя, некий Филин играл под прикрытием крутого олигарха, нацелившегося на скупку покровской оборонки, но - на Билли Кейтса или даже на другого Билли, который президент. Использовал своего непосредственного патрона втемную, провел на его денюжки масштабную операцию прикрытия, замутив так, что любо-дорого! Да сам не уберегся! Тебе влезать в эту битву гигантов не было никакого шанса или один из ста, и ты его - использовал. Съездил в Штаты, грубо выражаясь, при трусах, но в шляпе, а вернулся - оч-чень лощеным господином! Тебя проинструктировал и направил или сам Кейтс, или кто-то из его ближних. И твоя "могучая" фирмочка принадлежит на самом деле калифорнийскому миллиардеру! Хотя и сам этот миллиардер изрядно дутый! А вот люди, что стоят за ним... Доказательства? Доказательств не будет, одни догадки! Кейтс мужчинка неглупый, он не стал складывать яйца в одну корзину; к тому же там, где бодаются два быка, всегда может проскочить мышка! И этой мышкой должен был стать ты. - Я выдержал эффектную паузу, закончил: - А стал - я! Взял очередную сигарету, прикурил. Ну да, охраннички малость расслабились: театр есть театр, и всем интересно следить за ходом увлекательной пьесы. Дальше будет еще интереснее! Они даже не подозревают, насколько! - Как влез во все это Дима Крузенштерн? Случайно. Он же не только банкир, но и компьютерщик. Заметил мельтешню вокруг "Точприбора", стал наводить справки... И - совершил ошибку. Роковую. Он пошел к тебе консультироваться. Как к умнику и гению компьютерных технологий. Как к другу детства. Ты правильно просчитал действия Круза: не стал бы он торговать страной и вполне мог проинформировать нужных людей в заинтересованных учреждениях и опустить на завод "занавес". И ты Крузенштерна убрал. - Я замолчал, прикрыв глаза рукой, пережидая ярость, собрался, продолжил вполне спокойно: - Все, все, даже Шекало, связали эту акцию с проблемами самого "Континента-ля", которые у него начались незадолго до общего кризиса. М-да... Доверчивость и откровенность Димы с другом детства стоили ему жизни. - Послушай, Дронов... - Я не закончил. Ты успел узнать у Крузенштерна о его встрече со мной. И вульгарно струсил. Ты же знаешь, насколько я несбалансированная личность! Устроил у меня дома показательный капкан и умыл руки. Девчонку придушил, гнида! Нет, не сам, зачем пачкать холеные руки? Двух братанов беспамятных велел забить, чтобы на меня калединскую разборку навести... Кстати, этих кто? Глава привратников и невозмутимый "шкаф", что сопроводил меня сюда? Я уставился в мутные, окаймленные белесыми ресницами глазки Кулдакова, скривился в невеселой ухмылке: - Да у тебя тут не фирма - кубло змеиное! Видишь, какой я догадливый, когда в ударе! - Говори, говори, я слушаю. - Кулдаков брюзгливо выпятил нижнюю губу. - Ты еще добавь: напоследок. Что говорить, лихие ребята, вдвоем семерых сонных победят и не почешутся! Так о чем я? Ну да: ты расставил на меня капканы и стал выжидать, чем кончится. А я добрался-таки до Покровска любопытство разобрало. - Любопытство губит кота. - А я не кот. Я - лев! Особенно когда в гневе! - Я снова закрыл глаза, переводя дыхание, сдерживая ярость. - Ладно, проехали. Как только я объявился в Покровске, меня стали показательно долбать люди Филина. После кризиса он остался единственным претендентом на "клад". И твоя задача была проста как яйцо: выхватить пойманную рыбку из рук добытчика! И у тебя даже человек продвинутый нашелся - тот самый новый начальник Покровского УФСБ! И - повод для вмешательства силовых структур УФСБ в разгром неизвестных пришлых: это их снайпер завалил Смотрящего по Покровску, Козыря! Главное, что действия Филина и твои были санкционированы высокими, но разными чинами! Но Филин был слишком близок к успеху, его операция вышла на завершенку, и калифорнийский патрон дал тебе указание замереть и не отсвечивать. А тут еще и Дедушка проснулся не ко времени и поменял "рыбок" в аквариуме! Всех. Поле битвы, как о том мечталось, досталось бы мародерам, если бы не иракский конфликт, не "сеточка" Системы над Объектом... Но я, я перехватил "рыбку" у Филина, я спровоцировал нарушение Системы и - ушел под лед чуть раньше, чем опустилась "завеса"! Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Я перевел дух. Продолжил насмешливо: - И что ты имеешь теперь вместо вожделенных миллионов? Невыполненные обязательства перед калифорнийским боссом и липкий страх перед здешними силовиками, которые копают, уж будь уверен. И какая разница, кто тебя замолотит вскорости, твои американские друзья или российские недруги?.. Разумеется, вместе с бультерьерами. - Я кивнул на стоящих по бокам убивцев. - Так надежнее. Кулдаков сидел замершим сфинксом. Разлепил толстые губы: - Складно сочиняешь. Доказательства? - Существования товара? - Да. - А ты стал деловым. - Я всегда им был. - Жаль. - Я вздохнул искренне. - Итак, доказательства... Как же без них? Сейчас нарисуем. Или ты считаешь меня самоубийцей? Как справедливо говаривал дедушка Энгельс, террор - это не господство людей, способных внушать страх, это, наоборот, господство насмерть запуганных людей! И ты сидишь сейчас в своем особняке как сдрейфивший барсук в норе; по правде сказать, я к тебе и не сунулся бы, но что делать с таким товаром, который может купить только один человек в мире? Или два? И по улицам эти двое запросто не ходят даже в Америке! Нет, пора покидать съехавшую с резьбы родину и линять на гостеприимную чужбину. Сумма сделки стоит того. - Ты не можешь знать... - Прекрати, Ника! Здесь не обязательно быть компьютерным гигантом, здесь важно иметь представление о принципе! Я, может, думаю плохо, а соображаю хорошо! Для патрона в Штатах товар стоит миллиарды, для нас с тобой ничего, пшик! Но патрон легко выплатит несколько десятков, а то и сотен миллионов зелененькими, чтобы получить товар, чтобы сэкономить свои миллиарды, чтобы превратить миллиарды в десятки миллиардов! Простой арифметический расчет! Ну наконец-то! Заплывшие жиром глазки Ники Кулдакова подернулись поволокой алчбы и азарта. - Доказательства! - почти выкрикнул он. - Бумагу! Я не мастак в ваших компьютерных игрушках, но эту штучку я запомнил намертво, сейчас я тебе ее нарисую! Элементик, фрагмент, но умному достаточно! А тебе, компьютерному чудиле, и подавно. Как говорят в Одессе, разуйте глаза: мы имеем тот товар, который вы хочете! Бумагу, я сказал! Ника послушно двинул мне листок, я вынул "паркер", сдернул колпачок, произнес победно и не менее азартно: - Смотри! Это последнее восклицание относилось не только к завороженному мельканием мнимой изумрудно-долларовой зелени Кулдакову, но и к двум обалдуям, послушно торчавшим у меня по бокам; эти могли иметь не столь радужное воображение, но на неожиданно-победное "Смотри!" все люди реагируют одинаково: таращатся во все глаза! Я зажмурился что было сил и надавил пером на бумагу. Вспышка была ослепительно белой, как плазменный вихрь! Каждый, кто видит такую, не только слепнет на последующие пять минут, но и получает нешуточный шок! Почувствовал сквозь сомкнутые веки угасание белого пламени, вскочил и одним движением, с хрустом, загнал ручку, зажатую между пальцами наподобие стилета, в глаз телохранителю слева! Ручка вошла полностью, мужичок дернулся в смертной конвульсии, а я уже запустил ему руку под пиджак, выдернул из кобуры пистолет и рукояткой приложил в переносицу второго; тот упал на четвереньки, я повторил удар сверху вниз, раздробив затылочные кости. Мертвое тело тяжело осело набок. Ника Кулдаков сидел в стопоре, моргая невидящими глазами, шарил-сучил ручонками по столу. Я подошел к нему тихонечко, упер ствол пистолета в висок, прошептал нежно: - Ну что, сучий потрох, доигрался в денюжки? Ты, кусок дерьма, подумал хоть на миг о Диминых дочках? О Тамаре? Ника беззвучно открывал и закрывал рот, но я знал: он меня слышит. - Ты решил правильно: я пришел тебя убить. Слова эти я цедил сквозь зубы, сдерживаясь из последних сил; перед глазами стояли лица Тамары, Диминых дочурок, девчонки, задушенной по приказанию этого куска падали... Жирный загривок Кулдакова затрясся, и тут накат ярости ослепил меня хлеще плазменного блица! - Получи! Я наносил удар за ударом, дробя затылочные кости, и не мог остановиться; пока не превратил все в вязкое месиво... ...Очнулся я сидящим на полу. Губы плясали в нервной лихорадке, по рукам волнами омерзения проходили судороги... А очертания комнаты расплылись, сделались зыбкими и нереальными, и я понял вдруг, что плачу... И словно где-то далеко выводил мелодию чистый мальчишеский голос: "Ускакали деревянные лошадки, пароходики бумажные уплыли..." Я кое-как встал, взял из коробки сигарету, закурил, пытаясь удержать ее прыгающими губами, снова бессильно опустился на пол. Из меня словно вынули стержень, который держал меня столько времени. И еще - жутко хотелось помыть руки. Я оглянулся, нашел бар, открыл бутылку, вылил на ладони добрую порцию "Смирновской", долго и с остервенением тер их. И только потом основательно приложился к горлышку. Кончено. Нужно уходить, и уходить чисто. Подошел к приставному столику, разобрался с кнопками и тумблерами внутренней связи, приложил носовой платок к встроенному микрофону и произнес, стараясь сымитировать чуть сипловатый голос покойного Кулдакова, к тому же изрядно выпившего: - Мы хорошо посидели... Дронова пропустить... - И нажал отбой. Спустился в лифте в холл. Благоухая водочным перегаром и что-то мурлыкая под нос, благодушно взглянул на начальника охраны: - Я же говорил, что Николаша будет счастлив меня видеть, а? Говорил? Подмигнул ему заговорщически, прошел слегка развинченной походкой к двери. Но бдительный страж нагнал меня: - Мне кажется, вы забыли свою папку. - Там бумаги. Твой босс будет их и-зу-чать. Долго и тщательно. Потому что это - целая куча денег. Огромная груда настоящих зеленых денег. Монблан! Эверест! Тропики! Охранник приоткрыл дверь, посмотрел, как я сяду в автомобиль и отчалю. Вряд ли пьяный новый русский за рулем для него в диковинку; если что и заботило сейчас стража, так это чтобы я не вписался в решетчатый забор. От здания я отъехал недалеко. Заглушил двигатель и стал ждать. Ведь должен же начальник охраны обеспокоиться длительным и упорным молчанием шефа? Настроил приемное устройство: в оставленной на столе папке был микрофон. И не только. Услышал разговор: ага, главный привратник в сопровождении неулыбчивого "шкафа" вошел в кабинет. Вот тогда я и нажал кнопочку передатчика. Взрыв был слышен даже отсюда. Триста граммов пластиковой взрывчатки, запрятанной между стенками деловой папки, разметали по кабинету бешеный всполох огня, способный превратить все живое и неживое в единый прах.