Сделай и живи спокойно 3 - Вадим Николаевич Демидов

Сабля, пуля, штыки — все равно!

Ты, родимая, ты дождись меня,

И я приду!

Я приду и тебя обойму,

Если я не погибну в бою

В тот тяжелый час, за рабочий класс,

За всю страну!

Мы победим, — за нас весь шар земной!

Разрушим тюрьмы, всех врагов — богов разгоним!

Мы наш, мы новый мир построим свободного труда

И заживем коммуной мировой!

Ничего, ничего, ничего!

Сабля, пуля, штыки — все одно!

Ты, родимая, ты дождись меня,

И я приду!

Я приду и тебя обойму,

Если я не погибну в бою

В тот тяжелый час, за рабочий класс,

За всю страну!

Смотрю, а Крапивин и Ерасыл сидят, слушают с суровыми лицами. Не знаю, что там у них в голове. Но — надеюсь, что спел я не зря.

Тишина в кабинете прервалась — зазвонил телефон. Крапивин резко поднял трубку и стал слушать, отвечая короткими «да» и «нет». Когда разговор закончился он посмотрел на нас и сказал:

— Несчастный случай на стройке. Кто-то из наших пострадал на воскреснике. Я уезжаю разбираться. Ерасыл остаешься на телефоне. Будешь сегодня за диспетчера. Всё важное записываешь в тетрадь. Я приеду и почитаю.

Я аж подпрыгнул, когда услышал о происшествии. Блин! Я прораб или где? Встаю и громко говорю:

— Товарищ Крапивин, разрешите с вами!

— А что ты там будешь делать? — спросил Сергей Вадимович.

— Как что? — искренне возмущаюсь я, — в конце концов это мой долг, как комсомольца, быть впереди, вставать грудью на защиту и первым идти в атаку. Ну и так далее…

Кое-как уговорил этого непробиваемого секретаря. Десять минут уговаривал. Даже Ерасыл и тот меня поддержал, а Крапивин молчал и думал. Только последний довод — моя награда, всё-таки сломила упёртость комсомольского вожака. Я так и сказал, что так просто такую висюльку на грудь не цепляют. Значит я могу участвовать и должен! Вот! Короче, побежали мы ко входу. Там нас ждала машина с водителем. Уже выбегая я услышал вслед вопрос Ерасыла:

— Вилор! А слова дашь переписать?

— Потом напомни, — мне только и оставалось, что крикнуть это, — когда вернёмся.

Почему я вызвался? Так тут всё просто. Это лучший способ не привлекать к себе внимание органов. Будут спрашивать, а я им: — «Работаю я, вместе с секретарём горкома комсомола Москвы и всё тут! Отстаньте и не мешайте, и вообще: займитесь делом в конце концов». Конечно, я утрирую, но — примерно причина в этом. Мне нужна движуха и именно в местах, где меня многие могут увидеть и запомнить. Ну — как-то так!

На стройке было всё грустно. Я всегда говорил и буду это постоянно повторять, что устройство лесов и их демонтаж должен проводить специалист в этом вопросе. По идее это равнозначные по сложности работы. Даже, скорее всего, демонтаж травмоопаснее. А тут поручили это дело комсомольцам, которые пришли помогать в воскресенье. Ничего не имею против энтузиазма молодых парней и девушек, но есть какие-то нормы и допуски. Они должны были помогать, а не конкретно заниматься этим. Так и получилось. Недоглядели, потому что не знали, чем всё может закончиться. Вот и прилетело парню куском бруска по голове. Хорошо, что в вязаной шапочке был и шлеме каком-никаком, а так бы насмерть убило. Отделался тяжёлым сотрясением и больничным на пару недель. Разобрались быстро. Всех причастных немного поругали, а всех ответственных наказали. Болявому сделали последнее предупреждение и отлучили от добровольной помощи на месяц.

Я стоял на стройплощадке, смотрел на то, как идёт работа и честно завидовал ребятам. Крапивин ушёл в прорабскую, чтобы созвониться с Ерасылом — узнать последние новости. Мне же оставалось только наблюдать и заодно слушать, о чём идут разговоры. Может кто-то упомянёт о железнодорожной катастрофе, а может и ещё чего. Но — ничего похожего слышно не было. Не знаю хорошо это или плохо. Потом разберусь.

Вернулись в горком не сказать чтобы уставшие, но и радости не было никакой. Сергей Вадимович сразу засел за телефон. Мы с Ерасылом стали записывать текст песни. Очень уж она понравилась казаху. Где-то час ничего не происходило, а потом началось…

Воскресник — это большая головная боль любого начальника. Крапивин об этом знал и поэтому всегда собирал у себя в кабинете самых спокойных помощников. Выездов в этот день больше не было, но — по телефону пришлось многое высказать. Причём команда Крапивина работала как часы. Кто-то ругался по телефону, а кто-то вёл записи, а кто-то уже составлял планы на следующую неделю. Работали с огоньком и утихомирились часов в шесть. По идее ребята и девчата готовы были работать и дальше, но — Крапивин всех распустил по домам, отдыхать.

Я предложил сходить в кино. А что? Тут в горкоме сидеть — что ли? Но, опять, встрял Сергей Вадим ович и попросил нас не выходить на улицу. Во избежание так сказать. Ну и ладно, раз начальник просит, то кто мы так и сделаем.

Глава 30

Только во вторник, 1 ноября, я смог выехать домой. До этого только и смог, что в воскресенье, позвонить Катерине. Всём остальным, чьи телефоны я знал, дозвониться не удалось. А вот Воронцова была на месте. Она хоть и работала в архиве, но являлась сотрудником МГБ и поэтому, как и всё работала в авральном режиме. Попросил её, чтобы выбрала время и зашла ко мне домой. А там объяснила жене и тёще, почему я задерживаюсь. Надеюсь, что ей всё удалось — потому, что, наверное переживаю больше всех. Мне-то известна причина всего, что творится вокруг. Все другие пока в полном непонимании и не придают большого значения, какой-то там «железнодорожной катастрофе».

А в Москве, с одной стороны была тишина, а с другой… «слухи ползли и ширились». Вроде как Москву закрыли, а вроде как и нет? Вроде идут аресты, а вроде как и наоборот — выпускают кого-то! Вроде что-то где-то взорвалось, а вроде как и наоборот — что-то где-то запустили в эксплуатацию. Я успел побывать на многих стройках и не только там. Везде слушал о чем говорят рабочие. Предположений о случившемся было много. Мне даже кажется, что эти слухи специально распространяют люди из МГБ. Этим самым отвлекая людей от действительной причины. Но