Сумма теологии. Том VII - Фома Аквинский

Другое братское исправление определено к исправлению [самого] злого делателя, которого не принуждают, а просто увещевают. Поэтому если представляется весьма вероятным, что грешник не прислушается к увещеванию и станет ещё хуже, то от такого братского исправления надлежит воздержаться, поскольку средства должны упорядочиваться в соответствии с требованиями цели.

Ответ на возражение 1. Если сумасшедший отказывается принимать лечение, то врач вправе применить к нему силу, и это сопоставимо с тем исправлением, которое приличествует предстоятелям и имеет силу принуждения, но несопоставимо с простым братским исправлением.

Ответ на возражение 2. Братское исправление является предметом предписания в той мере, в какой оно является актом добродетели, а актом добродетели оно является в той мере, в какой оно адекватно цели. Следовательно, всякий раз, когда оно препятствует достижению цели, как, например, когда из-за него человек становится ещё хуже, оно не является ни жизненно важной истиной, ни предметом предписания.

Ответ на возражение 3. Все, что определено к цели, благо постольку, поскольку оно определено к цели. Следовательно, всякий раз, когда братское исправление препятствует достижению цели, а именно исправлению брата, оно не является благом, и потому воздержание от него не является отказом от добра, чтобы не вышло зла.

Раздел 7. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ТРЕБОВАНИЕМ ПРЕДПИСАНИЯБРАТСКОГО ИСПРАВЛЕНИЯ, ЧТОБЫ ТАЙНОЕ УВЕЩЕВАНИЕ ПРЕДШЕСТВОВАЛО ОТКРЫТОМУ ОБЛИЧЕНИЮ?

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что предписание братского исправления не требует от нас, чтобы тайное увещевание предшествовало открытому обличению. Ведь в делах любви мы должны, прежде всего, подражать Богу, согласно сказанному [в Писании]: «Подражайте Богу, как чада возлюбленные, и живите в любви» (Еф. 5:1, 2). Но Бог подчас наказывает человека за грех, не предваряя это никаким тайным увещеванием. Следовательно, похоже, что нет никакой необходимости в том, чтобы тайное увещевание предшествовало открытому обличению.

Возражение 2. Далее, как пишет Августин, на поступках святых мы учимся тому, как надлежит понимать заповеди Священного Писания. Но среди поступков святых встречаются такие, когда скрытый грех открыто обличается без какого-либо предшествующего тайного увещевания. Так, мы читаем [в Писании], что Иосиф доводил худые слухи о братьях до отца (Быт. 37:2); и еще, что Петр публично осудил Ананию и Сапфиру, которые допустили «утаить из цены земли» (Деян. 5:1 – 9), без предшествующего их тайного увещевания. Кроме того, нигде не сказано, что Господь тайно усовестил Иуду до его осуждения. Следовательно, предписание не требует от нас, чтобы тайное увещевание предшествовало открытому обличению.

Возражение 3. Далее, выдвижение обвинения куда серьезнее осуждения. Но можно публично выдвинуть обвинение без предваряющего тайного увещевания, поскольку в Декреталиях сказано, что «ничто не должно предшествовать выдвижению обвинения помимо краткого извещения». Следовательно, похоже, что предписание не требует, чтобы тайное увещевание предшествовало открытому обличению.

Возражение 4. Далее, представляется невероятным, чтобы обычаи верующих в целом противоречили предписаниям Христа. Но среди верующих принято объявлять того или иного грешником без какого-либо предшествующего тайного увещевания.

Следовательно, похоже, что предписание не требует такого увещевания.

Возражение 5. Кроме того, верующие обязаны повиноваться своим предстоятелям. Но предстоятель иногда требует от всех или некоторых сообщать ему о тех, которые, как они знают, нуждаются в исправлении. Таким образом, похоже, что они обязаны сообщить ему об этом безо всякого тайного увещевания. Следовательно, предписание не требует, чтобы тайное увещевание предшествовало публичному обличению.

Этому противоречит следующее: Августин, комментируя слова [Писания]: «Обличи его между тобою и им одним» (Мф. 18:15), говорит: «Стремясь кого-либо исправить, избегайте его бесчестить: в самом деле, не исключено, что от стыда он станет защищать свой грех, и тогда тот, кого вы хотите сделать лучше, сделается ещё хуже»[407]. Но согласно предписанию любви мы обязаны остерегаться того, чтобы наш брат стал хуже. Следовательно, порядок братского исправления исходит из требования предписания.

Отвечаю: что касается открытого обличения грехов, то тут нужно проводить различение, поскольку сам грех может быть явным или тайным. В случае явных грехов необходимо применить средство не только в отношении грешника, чтобы он благодаря этому смог стать лучше, но также и в отношении тех, которые знают о его грехе, чтобы они были возмущены. Поэтому такого рода грехи необходимо обличать публично, согласно сказанному апостолом: «Согрешающих обличай пред всеми (чтобы и прочие страх имели)» (1 Тим. 5:20), каковые слова, как пишет Августин, должны быть поняты как сказанные о явных грехах[408].

С другой стороны, в случае тайных грехов надлежит поступать по слову Господню: «Если же согрешит против тебя брат твой…», и т.д. (Мф. 18:15). Когда же он оскорбляет тебя явно и в присутствии других, он грешит не только против тебя, но также и против других, покой которых он нарушает. Однако коль скоро человек может обеспокоить ближнего даже своими тайными грехами, то похоже, что и здесь надо проводить различение. В самом деле, иные тайные грехи причиняют вред ближнему или со стороны его тела, или со стороны его души, как, например, когда человек вступает в тайный сговор с врагами с целью предательства своей страны или когда еретик тайно отвращает других людей от веры. И так как тот, кто грешит таким образом тайно, согрешает не только против вас, но и против других, то необходимо предпринять шаги для его немедленного осуждения, чтобы этим предотвратить исходящую от него пагубу, если только вы по какой-то причине не убеждены, что этого злого следствия можно избежать в случае его тайного увещевания. А есть и другие грехи, которые никому не причиняют вреда помимо самого грешника и того, против кого направлен его грех (то ли потому, что он один уязвляется грешником, то ли, по крайней мере, потому, что он один знает о его грехе). В таком случае нашей единственной целью должна быть помощь согрешающему брату, и подобно тому, как врач исцеляет недужного по возможности без отсечения [больного] члена, но, если того потребуют обстоятельства, то и посредством его отсечения ради сохранения жизни всего тела, точно так же и тот, кто желает исправить своего брата, по возможности взывает к его совести, сберегая при этом его доброе имя.

В самом деле, иметь доброе имя полезно, прежде всего, самому грешнику, причем не только со стороны временных дел, в которых потерявший доброе имя человек несет немалые убытки, но также и со стороны дел духовных, поскольку многие, стыдясь позора, отворачиваются от грешника, так что когда человек обнаруживает, что его честь утрачена, он может прекратить сдерживать свои греховные устремления. Поэтому Иероним, комментируя слова из [евангелия от] Матфея (Мф. 18:15), говорит: «Если кто согрешил против тебя, обличи его тайно. Иначе как бы он, будучи обесчещен и ославлен, не закостенел в своем грехе». Во-вторых, мы должны беречь доброе имя согрешившего брата как потому, что позор одного ложится на плечи других, согласно сказанному Августином о том, что «если кто-либо из тех, кого почитают святыми, на самом деле окажется не таковым или же станет известно, что он в чем-то отступил от правды, то люди начнут настойчиво выискивать нечто подобное и у других верующих», так и потому, что когда становится известным грех одного человека, это служит побуждением для других к подобным же согрешениям.

Однако коль скоро совесть гораздо важнее доброго имени, Господь пожелал, чтобы мы явно осудили нашего брата и тем самым избавили его совесть от греха даже ценою утраты им своего доброго имени. Из сказанного очевидно, что согласно предписанию тайное увещевание должно предшествовать открытому обличению.

Ответ на возражение 1. Что бы ни скрывалось, оно известно Богу, и потому тайные грехи выносятся на суд Божий, а явные грехи – на суд человеческий. Однако Бог подчас тайно увещевает грешников посредством, так сказать, внутреннего вдохновения, то ли в миг их пробуждения, то ли во время сна, согласно сказанному [в Писании]: «Во сне, в ночном видении, когда сон находит на людей… тогда Он открывает у человека ухо и запечатлевает Свое наставление, чтобы отвести человека от какого-либо предприятия…» (Иов. 33:15 – 17).