Все и побыстрее - Жаклин Брискин

— Миссис Айвари, мы с вами уже встречались, — сказал ей невысокий мужчина лет шестидесяти, с массивной лысой головой. — Я Артур Кон.

Гонора не помнила лица, но хорошо знала фамилию этого известного юриста, который начинал в министерстве юстиции, затем стал юридическим консультантом многих известных компаний, представляя их интересы в Верховном суде. Курт часто прибегал к его услугам в сделках с иностранными партнерами.

— Да, я помню вас, — соврала Гонора, — и рада видеть снова.

— Как хорошо, что вы приехали, миссис Айвари. Я надеюсь, что вы будете присутствовать на слушании дела. — Глаза Артура за толстыми стеклами старомодных очков в металлической оправе излучали тепло.

Сильный порыв ветра натянул парусину тента, взлохматил волосы стоявших на палубе людей. Все они с интересом наблюдали за Гонорой, которая собиралась с мыслями для ответа, но ее опередил Курт.

— Мои юристы считают, что твое присутствие необходимо, Гонора.

Курт облокотился на перила и задумчиво глядел вдаль.

— Я… я… для этого и приехала в Штаты, — ответила Гонора срывающимся голосом. — Я бы хотела помочь… — Она посмотрела на широкую спину Курта.

— Мы вам очень признательны за это, — произнес Артур Кон вкрадчивым голосом. — Мы все считаем, что это поможет делу.

— Да… да… но я не знаю, что от меня требуется. — Гонора не отрывала глаз от спины Курта.

— Ничего особенного, — ответил Артур, — просто присутствовать. Давайте встретимся еще раз и обсудим, как вы должны вести себя во время слушания.

— Да, конечно. Я остановилась у сестры. Запишите номер ее телефона. — Гонора все смотрела на Курта. Наступило неловкое молчание.

Внезапно Курт повернулся и, не говоря ни слова, направился к двери. Блеснув на солнце, стеклянная дверь захлопнулась за ним.

Юристы стали прощаться, поочередно пожимая Гоноре руку. Через минуту она осталась одна. Шатаясь от усталости и обиды, Гонора направилась к выходу. Почему Курт вел себя так грубо? Что послужило причиной — предстоящее слушание в конгрессе или злость на нее?

Глава 60

Еще несколько шагов, и она будет на земле, подальше от Курта. Легкий ветерок трепал волосы Гоноры, они падали ей на лицо, мешая смотреть, и она придерживала их рукой. Ее взгляд случайно упал на группу юристов, стоявших возле большой голубой машины. Они с любопытством наблюдали за ней, и даже сторож у ворот, отложив журнал, не сводил с нее пристального взгляда.

Гонора попятилась назад, сходни закачались, сердце ее замерло от испуга. Наконец она снова на палубе. Осторожно ступая по гладким доскам, она подошла к стеклянной двери и толкнула ее. Повеяло запахом жилого помещения. Прокричал гудок парохода, но ей казалось, что это кричит ее сердце.

Гонора вошла в салон. Повсюду в беспорядке стояли стулья, пахло мужским потом и табачным дымом — все говорило о том, что здесь недавно находились мужчины.

В одном из кресел, положив на стол голые ноги, сидел Курт и потягивал виски. Прищурив глаза, он смотрел на нее.

— Неужели это миссис Айвари? Разве не вас я видел спускающейся на берег?

— Мне хотелось бы поговорить с тобой, — едва слышно сказала Гонора.

Курт пожал плечами.

— Я бы хотела, я… я бы хотела… видишь ли…

«Господи, неужели это я, — подумала Гонора, — бормочу что-то, как маленькая девочка». Она густо покраснела.

Курт сделал большой глоток и с интересом посмотрел на нее.

— Я бы хотела…

— Ты бы хотела услышать слова благодарности. О’кей, вот они: я премного благодарен тебе и обязан по гроб жизни.

— Не будь таким, — прошептала Гонора.

— Каким?

— Саркастичным… я хочу сказать…

— Ты уже, наверное, плохо помнишь меня? Ведь ты у нас самая добрая, благородная и отзывчивая, хотя до тебя не доходят слова, идущие от чистого сердца.

— Курт, пожалуйста, не надо.

— Что не надо?

— Почему мы не можем поговорить по-человечески?

— А ты считаешь, что можем? Я уже разучился говорить с тобой.

— Курт, прошу…

— Мои ученые мужи считают, что на слушании рядом со мной должна сидеть моя верная подруга, и вот ты здесь. Великий английский садовод специально прилетел из Лондона, чтобы поддержать своего друга. Как я понимаю, слова благодарности для тебя ничего не значат. Может, мне встать перед тобой на колени?

Гонора, которая редко выходила из себя, вдруг почувствовала, что больше не может выносить его издевательств.

— Не смей так разговаривать со мной! — закричала она. — Я не одна из твоих потаскушек!

— Детка, я уже давно это понял, — с усмешкой ответил Курт. — А теперь убирайся к черту.

Когда-то давно, в больничной палате, пропахшей запахом лекарств и увядающих роз, Курт, прижавшись небритой щекой к ее щеке, пообещал ей, что убьет всякого, кто посмеет обидеть ее. Может, стоит напомнить ему об этом? Ну и что ей это даст? Он убьет себя? Конечно же, нет. На глаза Гоноры навернулись слезы. Боясь расплакаться, она повернулась к двери.

— Гонора, вернись, — позвал Курт.

Гонора остановилась, вынула платок и вытерла слезы.

— Ты права, — сказал Курт, — уж коли нам придется присутствовать вместе на этом слушании, давай на время закопаем топор войны.

Немного поколебавшись, Гонора села на высокий табурет у стойки бара и прикрыла лицо рукой.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросил Курт.

— Аспирин.

— У меня есть кодеин. Подойдет?

— Да.

Курт подошел к аптечке, достал лекарство и налил ей воды. Гонора машинально следила за его движениями.

Она взяла две капсулы кодеина и положила в рот.

— Зачем так много? — спросил Курт. — Лекарство очень сильное.

— У меня разламывается спина.

— А у меня голова.

— Ты все еще страдаешь мигренями?

— Сейчас нет, но было время, когда я и шагу не мог сделать без лекарств. — Курт налил себе виски. — Так что ты хотела мне сказать?

— Почему ты относишься ко мне так враждебно, Курт?

— Я вовсе не хотел оскорбить тебя, но пойми, как мне больно узнавать о вас только через Джоселин.

— Это все же лучше, чем через Марву Лей, — не удержалась Гонора.

— Послушай, ведь это ты бросила меня.

— Ты же знаешь причину… Александр… — Гонора замолчала, мысленно ругая себя за то, что вернулась к этой теме, и быстро добавила: — Лиззи шлет тебе привет.

— Она приехала с тобой?

— Нет, я оставила ее с Ви. Она стала бояться незнакомых людей, и потом ей не обязательно видеть, как мы ссоримся.

— Последний раз, когда она приезжала ко мне, мы очень ладили. Она стала прекрасно говорить.