Странный мир - Сергей Калашников

Топлива здесь тоже нет, так что ужин готовится на спиртовке. Сама тележка установлена на опорах, чтобы не опрокинулась, а её дышло извлечено из крепления и повёрнуто вертикально — антенна. Короткое сообщение по рации передаётся в диспетчерскую. Координаты, обстановка, подозрение на то, что за ними наблюдают — всё рассказали. Сумерки сгущаются. Ночью будет не очень темно. Облаков нет, луна видна на востоке.

— Наши сопровождающие теперь с юга, — замечает Каринка. — Нагнали, выходит, и остановились. Кажется, приближаются, вон, видишь, антилопа отошла в сторону.

— Пожалуй, — соглашается её спутница. — Ну что, переодеваемся ко сну и баиньки?

Девчата укрываются за тележкой от неведомого наблюдателя и снимают дневную одежду — брюки, блузы. В середине октября днём тепло, а вот по ночам уже бодренько. Поэтому поверх добротного байкового белья надеваются толсто связанные длинные штаны и свитеры. Поверх — старинные бронежилеты из экипировки моторозованных стрелков. Крошечным женщинам до колен они, конечно, не достают, но немного. Всё запахнуто, залипучено, подогнано. Камуфляжки, каски с пятнистым тряпичным чехлом, ботинки на высокой шнуровке. Последние проблески угасающего дня уходят на макияж — светлеющие пятна смуглых лиц покрываются тёмными полосками «ночного крема». Белки глаз и зубы — это всё, что может их выдать. Разгрузки с обоймами, гранатами и пистолетом. Нож на икре, за пазухой и в рукаве. Самозарядки. Патрон в стволе.

Тихонько присели, потом прилегли. Для наблюдателя они просто остаются за повозкой, а на самом деле — уже в сорока метрах северо-восточней в траве средней высоты. Самих их она прикрывает, но смотреть не мешает. Пасущиеся гуанако на хозяек внимания не обращают, а вот в сторону подкрадывающегося неизвестного поглядывают. И не тревожатся. Точно — не хищник. Тишина. Ночные голоса степи. Насекомые в этот период не особенно надрываются. Птички тоже стараются несильно. На западе рыкнул тур. Простучали копыта небольшого оленя. Тихо. Даже звук срываемой гуанако травы время от времени доноситься до ушей напряжённо всматривающихся в темноту двух маленьких женщин.

Наблюдателей они увидели только утром, когда в зыбком полусвете нарождающегося утра три фигуры поднялись из травы в пятнадцати-двадцати метрах от повозки. Неизвестные убедились, что людей здесь нет и скрываться им более не от кого. Оглядели окрестности, покосились на пасущихся животных и принялись рассматривать экипаж и его содержимое. Переговаривались, но негромкие голоса мужчин не позволяли девчатам расслышать, о чём идёт речь.

— Па, возьмем что-нибудь, показать старшому?

— Подумай, сынок. Ты ведь всё видишь своими глазами.

— Два копья и два самострела. Эти люди ушли без оружия.

— Или?

— У них есть оружие, лучше этого, — соображает юноша. — А ведь такие наконечники и спусковой механизм и тетива в три нитки через колёсики! Это изготовлено искусным мастером. У нас таких нет. Они издалека.

— Наконец-то мозги заработали, — улыбается отец. — Смотри внимательней и думай вслух.

— Одежда висит так, чтобы нам под повозкой было невидно, что за ней происходит. Отличная ткань. Размер маленький. Это мальчишки. Очень хитрые. Точно. Они остановились сразу, как мы начали за ними следить. А как они узнали?

— Это и мне непонятно. Важно то, что им не нравится, что за ними подглядывают.

— Никому не нравится, — соглашается сын. — Ой, а куда они подевались?

— Непонятно. Следов мы не видим, только то, что натоптали эти маленькие лошадки. Значит, наши подопечные исчезли бесследно, — кажется, отец подтрунивает над отпрыском.

— Ты хочешь сказать, что эти люди хорошо видят, и хорошо прячутся. И, что они, возможно, сейчас подглядывают за нами, имея в руках очень хорошее оружие, — наконец сын строит всю цепочку логических заключений. — Получается, если мы не хотим с ними ссориться, то должны перестать подсматривать.

— Где-то так. Федя, ты ничего не разглядел? — обращается отец к среднему сыну.

— Нет, па. Козлики пасутся, как будто тут вообще никого нет. У повозки натоптано, но след неузнаваемый. Слишком лёгкие эти ребятишки. Трава потревожена, а отпечатка на грунте нет. Ни от людей, ни от этих животных, кстати, тоже.

Все трое разворачиваются и, не скрываясь, трогаются на юг. Только через час, когда они надёжно пропали из виду, и окончательно рассвело, девчата выбираются из засады.

— Ты ничего не расслышала из их разговора? — спрашивает Тамилка. — Я тоже, соглашается она с отрицательным жестом подруги. А ведь это очень искусные охотники.

— Не только, — Каринка показывает рукой в сторону того места, где остались видны места их лёжек.

Это очень сильно вытянутое обширное углубление в земле. Когда-то здесь была вершина оврага. Теперь земляная перемычка не выпускает дождевую воду, Нет, лужи нет, поскольку дождей не было давно, но тут растёт густая трава, отлично маскирующая следы вмешательства человека в естественный ход природных процессов.

— Полагаешь, нормальные ребята здесь живут? — Тамилка выглядит озадаченной. — А мы их на мушке держали.

— Мы им об этом не расскажем. Когда выспимся. Ишь, след-то оставили какой! Тропа. Считай, приглашают нас на званный приём. Заглянем, пожалуй. Только макияж другой наложим.

— Километров двадцать мы вчера катили по рекультивированной степи. Или мелиорированной?

— Не помню. Да и так ли важно слово? — Каринка ставит на спиртовку котелок, — когда у меня крем для лица заканчивается. Всё-таки здесь значительно суше, чем у нас.

— У меня возьми.

— Ненавижу с соком подорожника.

— Да забыла я его добавить, ты примчалась за меркой для пороха и отвлекла, когда я смешивала. А потом, когда уже укупоривала, вспомнила, но было поздно, — Тамилка видит, что лампы рации прогрелись, и продолжает в микрофон, — Тамила Бурцева вызывает диспетчерскую…

Стойбище они разыскали вечером. Собственно, выспались, привели себя в порядок, и покатили прямёхонько по специально для них проложенному следу. Передний в колонне уходивших охотников через каждые полкилометра ступал всем весом на пятку, чтобы «преследователи» ни в коем случае не вздумали сбиться с дороги отправиться не туда.

Пять шатров из выделанных шкур. Женщины, дети. Много лошадей — их табуны неподалеку. Стадо коров. Пастух, увидев повозку, сделал ручкой и помчался докладывать. Понятно, их тут поджидают. Вон сколько народу столпилось!

Славка даже забыл порадоваться тому, во что вляпались эти «самовольщицы». А вхряли они так, что, мама, не горюй. Дело в том, что все выпускники школ вполне тянули по подготовке на медицинскую сестру, было поставлено и систематическое преподавание, и давались расширенные познания в области «подножных» медикаментов. В курсе химии изучалась масса сведений из фармакологии. Если ещё вспомнить, что конкретно эти «девушки» примерно в течение восьми лет растили детишек, понятно… нет, до уровня фельдшера они недотягивали сильно, но по сравнению с остальными, даже самыми сведущими местными жителями, были, чуть ли не светилами медицинской науки. И работать им пришлось много.