Плач богов (СИ) - Владон Евгения

Судя по удаляющемуся от её укрытия мужчине, Киллиан даже мысли не допустил о том, что находился здесь далеко не в одной компании своего пса. Так же и шёл, неторопливо, особо не оглядываясь и не сбиваясь с намеченного пути – строго вперёд, к просвечивающимся меж деревьями ярким пятнам дневного света и скрытому пока ещё от глаз спуску к небольшой бухточке.

Эва рискнёт выйти из-за дерева ещё нескоро. Вначале проследит за уходом Хейуорда, пока тот совсем не исчезнет из виду, а уже потом, разрываемая внутренними противоречиями, решится пойти следом за мужчиной. И то не сразу. Дилемма окажется не из лёгких.

Ещё несколько минут назад она собиралась забраться на край каменного утёса, с которого небольшим водопадом стекала местная речушка, и, долго не раздумывая, броситься головой на морские валуны у подножия вполне себе высокого скального выступа. Но её не очень-то разумным планам помешало появление человека, который уже по своей возложенной на него всяческими проведениями и закономерными обстоятельствами сущности мог по праву именоваться персональным возмутителем спокойствия Эвелин Лейн. Во всяком случае, на ангела хранителя он совершенно не тянул.

Так что по любому, первая серьёзная попытка суицида банально была прервана чуть ли не в самом зародыше и вытеснена из сознания девушки иным разворотом событий. А точнее, Киллианом Хейуордом, чьё очень близкое присутствие умудрялось путать не только мысли, но и вытягивать на передний план чувства со страхами, которые, казалось бы, должны были кануть в небытие на веки вечные ещё час назад.

Может поэтому она и решилась на куда меньшее, но отнюдь не разумное безумие – пойти за ним и проследить за его действиями, а заодно и узнать, для чего он на самом деле сюда явился, нарушая неприкосновенность границ частных владений Вудвиллей-Лейнов. Если он опять надумал использовать территорию Лейнхолла для своих тайных рандеву, уж в этот раз она ему устроит. Запомнит этот день точно теперь надолго!

Только спускаться по выбитым в скале ступеням не стала. Выбрала наилучшую точку обзора там же сверху, меж двух стволов итальянской сосны и за кустами дикой жимолости. Хорошо, что хоть не додумалась лечь животом прямо на землю, как это было в деннике конюшни.

Для начала стоило хотя бы проверить своё предположение – пришёл ли Хейуорд сюда на встречу или для чего-то другого, менее прозаичного. Хотя при первом осмотре открывшегося взору песчаного пляжа в оцеплении двух каменных выступов-утёсов, никого, кроме мужчины и его собаки, более обнаружено не было. И, судя по поведению самого Киллиана, он явно проделал столь долгий от Льюис-Гранда путь всего лишь с целью… Искупаться?

Как бы странным не выглядело это со стороны, но иного вывода не возникало. Особенно после того, как он начал стягивать с себя оставшуюся одежду. Учитывая тот факт, что на этот раз он не был в курсе касательно присутствия тайного зрителя-наблюдателя, все его действия выглядели достаточно расслабленными и непринуждёнными, без каких-либо попыток проделать тот или иной манёвр со снимаемой вещью неким изящным или по театральному картинным жестом. И тем сложнее Эвелин было отвести свой взгляд от его спины, а в последствии и от того, что обнажилось вслед за ней. Кальсоны он тоже стянул, сразу вместе с брюками, оставшись буквально ни в чём.

Дыхание перехватило моментально и на раз. Эва даже задышала чаще и через рот, когда лёгкие в скором времени потребовали спасительных доз кислорода для срочного возвращения в отрезвляющую явь.

Уж такое со сном точно не спутаешь. Слишком чёткие и контрастные картинки, освещённые жаркими лучами полуденного солнца и буквально разрисовавшие гладиаторское тело портового грузчика расплавленным золотом горячей палитры. Прямо поверх бронзовой, ещё и лоснящейся от лёгкой испарины кожи. Разрисовали везде! Где только сумели достать, подчёркивая и без того лепной рельеф мускулистой фигуры живописными переходами между светом и тенями, создавая ощущение усиленной наготы и незащищённости в несколько раз.

Какое там дыхание, казалось, даже здравый рассудок приказал долго жить. А как Эвелин при этом саму бросило в жар и в моментально выступивший пот (будто ей до этого было мало раздражающих ощущений от влажного исподнего). Только глаз всё равно отводить не стала, при чём не сколько из любопытства, а от некой жадности, пробравшей её в те секунды до самых костей. Да и чувство стыда за своё срамное подглядывание поубавилось довольно-таки сильно. Словно что-то с ней изменилось за прошедшие дни, прибавив нежданной смелости и упрямого желания увидеть большее, да налюбоваться чужим совершенством всласть.

Тем более мужчина был ещё обращён к ней спиной и самое откровенное, что она могла лицезреть в те минуты – это его голые ягодицы и ноги. Но даже этого на первое время ей хватило, чтобы насмотреться до лёгкого головокружения физическими формами идеального тела и при их движении, и при неспешном погружении в накатывающие на берег мутно-бирюзовые волны неспокойного океана. То, как он входил в воду – хотелось запечатлеть сразу же, если и не на холсте, то хотя бы на стеклянных фотопластинах с помощью крупноформатной фотокамеры.

Была б её воля!..

Да только что она могла? Кусать кулачок и восхищаться со стороны совершенством человеческой природы? Хотя, надо признать, Хейуорд был идеален во всём, даже когда был полностью скрыт одеждой, а без оной так и подавно. Большой, смертельно опасный, но на её счастье сытый хищник, чья непринуждённая грация могла соперничать лишь с ленивыми движениями какой-нибудь горной пумы. Он и был, как та далеко не домашняя кошка, способная завалить на землю целого бизона. Да, желание протянуть руку и погладить её бархатный загривок будет непреодолимым, провести по всем безупречным формам ладошкой и чувствительными пальцами, дабы вобрать эти незабываемые ощущения нервными окончаниями собственной кожи и в коем-то веке удовлетворить своё мучительное любопытство. И тем ненасытней будет взгляд, не в состоянии компенсировать то, что жаждет и требует тело.

Говорят, за огнём и водой можно наблюдать бесконечно. Тем днём Эвелин Лейн познала ещё одну неопровержимую для себя аксиому жизни – за купанием Киллиана Хейуорда тоже можно смотреть целую вечность. То, как ласковые волны водной стихии принимают его нагое тело, обволакивая, скользя по коже мокрой плёнкой и приглашая в свои так ни кем и не завоёванные за долгие тысячелетия владения. А он особо и не спешил, делая небольшие шаги по песчаному дну сквозь сопротивляющуюся «преграду», пока просто не взял и не нырнул, скрывшись на несколько невыносимо долгих секунд в неизвестной глубине и направлении.

Надо сказать, Эва даже испытала что-то близкое к нежданному волнению. Ей очень нравился океан, она любила воду, но, поскольку последние десять лет росла в северной столице, вдали от ближайшей береговой линии континентальной границы, то уже успела порядком подзабыть, что это такое – доверять морю. Становиться частью его жизненно ценного элемента, совершенно не беспокоясь о том, что оно может сделать что-то плохое с тобой. Когда не боишься и веришь – тебе отвечают тем же, тем более, когда приходишь с миром или входишь полностью нагим и беззащитным, отдавая себя во власть сильнейшей на планете стихии.

Жаль, Эвелин уже успела об этом подзабыть, одновременно завидуя, как Хейуорду, так и принявшей его воде. Да и волновалась недолго. Вынырнул он вскоре, поплыв к поставленной цели уже у поверхности. Видеть теперь во всей его красе она, увы, более не могла, но всё равно, уходить не стала. С завидным терпением оставалась в своём укрытии, не смотря на припекающую жару и интенсивно потеющее тело под непригодными для подобного климата слоями плотных одежд. Без шляпки и зонтика – это было равноценно сознательному самоубийству, да и во рту уже начинало царапать, как наждачной бумагой, нежданно подступившей жаждой. Не помогало и частое облизывание быстро сохнущих губ и их лёгкое покусывание. Впервые в жизни она была готова отдать целое состояние за один несчастный веер или за возможность спуститься к воде и сделать то, что сделал мужчина.