Великие истории любви. 100 рассказов о большом чувстве - Ирина Мудрова

На втором курсе началась работа над учебным спектаклем по повести Диккенса «Битва жизни». Режиссером был Николай Михайлович Горчаков. Станиславский перенес спектакль на Малую сцену и позвал в Художественный театр Ангелину Степанову и Николая Горчакова. Тоненькая, изысканная Ангелина с огромными глазами на нежном лице сразу привлекала к себе внимание. Она была полна неукротимого оптимизма. Получая в первые годы только небольшие роли, отдавалась им целиком, верная завету Станиславского: нет маленьких ролей, есть маленькие актеры.

В 1926 году Станиславский вынес вердикт: «Вы становитесь актрисой». Ему же принадлежат слова: «У нас давно не было такой молодой артистки. Ей предстоит большая будущность».

Все это время Степанову опекал режиссер Николай Горчаков, и вскоре Ангелина Степанова стала его женой. Супруги жили в коммунальной квартире в Кривоарбатском переулке. У соседей в 1928 году Степанова познакомилась с писателем и драматургом Николаем Эрдманом, находившимся на вершине славы.

В 1924 году Николай Эрдман написал свою первую пьесу — «Мандат». В 20-х годах ее ставили во многих городах СССР, в том числе в Одессе и Харькове, Баку и Ташкенте; в 1927 году пьеса была поставлена в Берлине и в одном только театре Мейерхольда выдержала более 350 представлений.

Роман Степановой и Эрдмана начался сразу и продолжался семь лет. Им приходилось скрывать свои отношения, поскольку оба были несвободны. Отличие между ними заключалось лишь в том, что Лина могла развестись в любой момент, а Николай вовсе не собирался бросать свою жену, красавицу-балерину Дину Воронцову. Классический тайный роман развивался страстно и бурно. Чувства актрисы были настолько сильны и искренни, что даже нежелание Эрдмана иметь ребенка (Степанова забеременела, но ребенок не родился) не разрушили ее любовь.

С 1927 года Николай Эрдман работал в кинематографе как сценарист. Вместе с Владимиром Массом и Григорием Александровым он написал сценарий фильма «Веселые ребята»; однако во время съемок фильма в Гаграх, в 1933 году, Эрдман был арестован вместе с Массом. Повод для ареста дали сочиненные ими и не предназначенные для печати политически острые стихи и пародии. Фамилии обоих из титров фильма были удалены. Приговор, вынесенный Эрдману оказался мягким для того времени — ссылка на 3 года в город Енисейск. Ехал он туда сначала в арестантском вагоне, а потом на перекладных через глухую тайгу.

В разлуке Степанова с новой силой почувствовала, как много Эрдман значит для нее. Ради любимого она была готова на все, но прежде она развелась с Горчаковым — не хотела навредить ему. В те годы общение с ссыльными могло навлечь кару. Тем не менее Горчаков продолжал любить Степанову.

Роман двух влюбленных продолжался в письмах. Однако актриса была одержима мечтой о встрече. Она прорвалась на прием к Енукидзе, секретарю ЦИК СССР. «Он принял меня в своем рабочем кабинете. Я просила о свидании и разрешении навестить Эрдмана в ссылке. Енукидзе всячески отговаривал меня от поездки в Сибирь, даже пригрозил, что я рискую остаться там, но я была тверда в своем намерении. Тогда он спросил меня, что заставляет меня так неверно и необдуманно поступать? Я ответила: «Любовь». Возникла долгая пауза: верно стены этого кабинета такого прежде не слыхали. «Хорошо, — сказал Авель Софронович, — я дам вам разрешение на свидание, и вы поедете в Сибирь, но обещайте, что вернетесь». Я обещала, сказав, что обязательно вернусь и буду продолжать играть на сцене МХАТа. А МХАТ в то время был великим театром, без него я не мыслила своей жизни. Енукидзе поинтересовался: как я живу и есть ли у меня деньги? Он дал мне номер телефона, по которому я смогу получить бесплатный билет до Красноярска и обратно. Я расплакалась и стала благодарить его…»

Летом 1934 года она навестила Николая в Енисейске, что в те времена было равносильно подвигу. Свидание потрясло Ангелину: она своими глазами увидела, в каких тяжелых условиях живет Эрдман. Скрепя сердце, Степанова обратилась к влиятельному партийному деятелю, имя которого никому никогда не раскрывала. Таинственный «вельможа» (в свое время их познакомил Енукидзе) давно искал ее внимания, и она уступила его домогательствам — в обмен на перевод Эрдмана в Томск. В этом крупном сибирском городе был театр, где Николай мог занять место заведующего литературной частью. Вскоре Ангелина узнала, что Эрдман добился разрешения на приезд к нему в ссылку своей жены. Весной 1935 года их семилетний роман сошел на нет. Переписка прекратилась навсегда. Они встретились через двадцать лет. Когда ее спросили, была ли она счастлива с Эрдманом, она ответила: «Я была очень счастлива. Но если вы спросите меня, была ли я несчастна эти семь лет, я бы ответила: «Да, была несчастлива». «Все миновало, молодость прошла! Твое лицо в его простой оправе своей рукой убрал я со стола», — прочла она блоковские строчки.

Ссылка сломала Эрдмана. Дар драматурга был оборван на скаку: пьес он больше не писал. В 1936 году его освободили, но без права жительства в столице и других крупнейших городах. Эрдман поселился в Калинине, в дальнейшем он жил в Вышнем Волочке, Торжке, Рязани. Осенью 1941 года, как все пораженные в правах, Эрдман был отправлен в глубокий тыл. Л.П. Берия предложил Эрдману сотрудничество с Ансамблем песни и пляски НКВД. По этому письму Эрдмана сняли с эвакоэшелона и отправили в Москву, к новому месту работы. В 1942 году умерла его жена. После войны Эрдман писал сценарии к фильмам, работал в Театре на Таганке. Николай Эрдман умер 10 августа 1970 года.

В декабре 1936 года Степанова родила сына Шурика от того самого могущественного партийца, который помог Эрдману. Но с ним она тоже рассталась.

Вторым мужем Ангелины стал писатель Александр Фадеев, с ним она прожила почти двадцать лет. В первые годы Ангелина и Александр чувствовали себя счастливыми. Нехватку личного общения им заменяли письма. Но Александр Фадеев, обладавший страстной натурой, был большим любителем женщин, у него постоянно были романы на стороне. В годы войны, когда Степанова была в эвакуации, поэтесса Маргарита Алигер родила ему дочку. В отношениях с мужем появилась трещина. Даже рождение сына Миши в 1944 году не помогло. После самоубийства Фадеева она о нем почти всегда молчала — эта ее боль не проходила. Если были в доме цветы, то наутро их относили на его могилу.

Актриса потеряла старшего сына. Смерть Шуры она перенесла трагически. Ее лицо стало черным. Она начала курить и долгими часами молча сидела за столом, глядя перед собой. Шура, пьющий, безалаберный, непутевый, любимец женщин, много раз женатый, когда-то сказочно красивый, широкий, добрый человек, последние годы живший за городом с женой Надей (внучкой Сталина) и бесчисленным количеством собак, мать обожал.