Гном. Трилогия - Александр Шуваев

  - Вы думаете, они пойдут на прямой обман Верховного?

  - Ну-у... Обман - не обман, а проявить инициативу, не ставя его в известность, пожалуй. К концу войны им срочно надо нарыть что-нибудь на всех и на каждого из нас.

  - После войны каждого из нас можно сажать просто так. Потому что, строго говоря, есть за что. Дать нужную трактовку подходящему закону - и сажать. Андрей Януарьевич справится, не впервой. Да и Руденко, при всем моем уважении, тоже.

  - Ну да. Мы же ведь не будем сопротивляться. Как всегда, подчинимся. Вот только они в этом не уверены. Бздят, проще говоря, и хотят подстраховаться.

  Новиков - молчал, не зная, как высказать страшную мысль, вдруг пришедшую ему в голову.

  - Александр Михайлович, - начал он осторожно, как будто бы входил в холодную воду, - а не может быть так, что все куда страшнее? Не идет ли речь о прямом захвате власти сразу после войны? Верховный не молод, и они могут вздумать, что, во-первых, - справятся, и что обойдутся - во-вторых. Все может обойтись ти-ихо, никто и не заметит. В самом деле: кто сейчас реально контролирует НКВД? А если называть вещи своими именами, - самого Берия? А ответ простой: чтобы реально, - так никто. Потому что в тех органах, которые, по идее, должны его контролировать, на самом деле сидят его люди.

  - Абакумов. Вроде бы, рвется из-под опеки бывшего шефа и пытается играть самостоятельную роль.

  - Это так. Только я, если что, предпочту Лаврентия Павловича. Бр-р... Как вы, безусловно, знаете, своей разведки у меня нет, но такое большое хозяйство без пригляда тоже не оставишь. Вы ведь ко мне по этому причине обратились?

  - Скажем, - была надежда. Так ведь у чекистов своя авиация, вам не подчиняется.

  - А двойное подчинение по организационно-техническим вопросам? А эскортировать кто будет? Забыли? Вот то-то. Либо я. Либо Шахурин. А это, между нами говоря, одно и то же: мы с ним организовали специальную группу по координации, так недоразумений стало в сто раз меньше, и вообще, - очень, очень полезная вещь.

  - А Голованов?

  - Знаете, - Новиков улыбнулся одними губами, - это последнее, о чем бы я стал волноваться в данном случае. Если до нас дошли сигналы такого рода, то проверить их и, при необходимости, сорвать заговор, наш прямой долг, как честных коммунистов и патриотов. Как солдат нашей Родины, наконец.

  - А?! Что вы говорите? - Старый человек замедленно поднял на вошедшего секретаря неподвижный и ничего не выражающий взгляд. - Англичане? Зачем?

  - Требуют аудиенции.

  - Требуют? - Взгляд старого маршала по прежнему ничего не выражал, и только небольшая рука его, густо усыпанная старческой "гречкой", медленно сжалась в крепенький кулачок. - По-хорошему, конечно, надо было бы выгнать ко всем дьяволам... Но больно уж хочется поглядеть, кто это там такой решительный.

  О-о, какая честь для нас. Маршал сразу же узнал визитера, неоднократно виданного им на фотографиях, - и даже, кажется, вживую, мельком и на каком-то из довоенных приемов. Прислав на переговоры с НИМ такую фигуру, проклятый Боров сделал явную ошибку. Либо от небрежности, явно связанной с избытком самомнения, либо в спешке. Либо же мсье Черчилль пребывает в явной панике и сам толком не знает, что ему делать. А теперь, удостоив аудиенции самого главу Форейн Офиса, он автоматически приобретает статус, в общем, не уступающий статусу самого Черчилля. Хотя, понятно, и ненадолго. Не предложил, - еще чего! - сесть. Не поднял на вошедшего взгляда, решив приберечь на потом. Не поприветствовал, потому что не смог так вдруг отыскать достаточно оскорбительной формы приветствия, и только бросил сухо:

  - Что у вас?

  Выслушав речь сэра Энтони Идена, явно вызубренную наизусть и все-таки неуверенную, поскольку оратор не ожидал столь сухого приема, совершенно неподвижно и с полузакрытыми глазами, Петэн ни разу не перебил его. Дождавшись окончания, выдержал паузу, и, наконец, спросил:

  - Мне не ясен смысл предполагаемой вами высадки. Я не понимаю, зачем она нужна и не вижу в ней никакой необходимости. Немецкие войска, находившиеся на территории, контролируемой на данный момент правительством Виши, капитулировали, и теперь сдают оружие. Если у вас все, аудиенция закончена.

  - Согласно договору, подписанному союзными державами в Ялте, капитуляция германских войск любой оккупированной страны или приравненной к ней территории принимается исключительно комиссией, включающей представителей всех союзных держав.

  - Ничего такого я не слышал. Очевидно, на данную конференцию меня или каких-либо других французов позабыли пригласить. А немцы капитулировали перед "Временной Военной администрацией Южной Франции", чин по чину, признав ее легитимность.

  Услыхав это, сэр Энтони припомнил, что да, действительно резиденцию маршала охраняли какие-то лица в беретах и полувоенной форме, вооруженные немецкими автоматами. Впрочем, та форма на молодчиках в беретах сидела ловко и привычно. Без мешковатости, характерной для напяливших ее вчерашних лавочников.

  - И кого они представляют? - У сэра Энтони хватило самообладания с великолепной иронией поднять бровь. - Кто командует этим сбродом?

  - О, с командиром у них все в порядке. Еще в апреле какая-то на диво умелая группа из "Сопротивления" сумела вытащить из Реми скучавшего там Жана. Де Латр де Тассиньи, - слыхали о таком?

  Иден - слыхал. Худшего варианта трудно было подыскать даже нарочно. Боевой генерал в самом лучшем для полководца возрасте, с большим опытом штабной работы. Прославился особой способностью создавать войска буквально из ничего, а непробиваемую оборону на ровном месте. Из французов - француз. И, наверное, именно поэтому, мягко говоря, недолюбливал англичан за ряд милых шалостей и простительных вольностей, которые они позволили себе в последние годы. Очевидно, что-то такое все-таки отразилось на лице дипломата, потому что искоса наблюдавший за ним маршал удовлетворенно прохрипел:

  - А-а, так, значит, маленькая новость о его побеге до вас все-таки не дошла? Или, скорее, не вызвала интереса?

  Но Иден уже обрел былое равновесие.

  - Интересно, - проговорил он с задумчивой деловитостью, - и кем же он командует? Коммунисты, радикальные социалисты и прочие леваки?

  - Если не ошибаюсь - да. Ну и как? Вам от этого стало значительно легче, не так ли?

  - Я просто отказываюсь верить своим ушам. Вы так спокойно говорите о том, что власть во Франции, в прекрасной Франции, в ВАШЕЙ Франции, по сути, прибирают к рукам - коммунисты?

  - В моем возрасте пора быть реалистом: что я могу поделать, если все остальные так обосрались, причем по всем статьям, без исключения?

  - Как - ничего?! Высадка британских войск в Ривьере, и...

  - ... Быть реалистом, - продолжал Петен так, как будто собеседник и не перебивал его столь бесцеремонно, - это значит верить фактам, а заклинаниям, даже самым испытанным, не верить. Так, например, эти ужасные коммунисты не топили французский флот в ходе операции с остроумным названием "Катапульта". Сколько французских моряков вы тогда убили? Полторы тысячи? Две? Три? Я все пытаюсь припомнить в истории военной навигации пример такого же подлого, вероломного, безнаказанного массового убийства - и ведь не могу! Что? Что такое? Имели место особые обстоятельства? А, ну тогда, конечно, другое дело! Вот только идеи, которые могут прийти к вам в голову после успешной высадки, в свете этого поневоле вызывают опасения. Вот, например, коммунист, тиран, и кровавое чудовище Сталин собирается пригласить на переговоры в Ялту представителя Франции. Но вот английская и американская сторона, оказывается, - против! Почему? Мотивация следующая... Где это у меня было? А, вот:

  "Ввиду полного военного и политического банкротства, оккупации и фактического территориального расчленения основной территории, Франция безусловно не может больше считаться самостоятельным субъектом международного права, и не располагает сколько нибудь существенными военными возможностями, которые могли бы повлиять на военные планы союзников.

  Ввиду явного и всеобъемлющего экономического, организационного и транспортного краха, контроль за бывшими заморскими и иными колониальными владениями прекратившей свое существование III Французской республики предполагается установить Объединенным нациям, создав соответствующие территориальные административные организации смешанного состава на паритетных началах.

  Ввиду явной нежизнеспособности французской экономики на момент предполагаемой капитуляции Германии, она будет на весь обозримый период времени включена в систему экономических связей, образуемую преимущественно за счет ресурсов корпораций и государственных структур США.