Дети Смерти - Владимир Шимский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А кумароны-то, смотрите, кумароны! — не выдержал кто-то из стариков, нарушая почти благоговейное молчание, царившее на берегу.
Ждущие разгрузки в гавани суда были похожи на раненых зверей. Некоторые лежали на боку, едва не цепляя длинными мачтами илистого дна. Большое неуклюжее судно из Таурана (ему повезло больше) прочно встало меж двух каменистых холмов, гордо вонзая мачты в стремительно светлеющее небо. Кумарон Ортага, стоявший чуть в стороне, хотя и накренился, но, навалившись бортом на огромный серый валун, походил на прислонившегося к камню путника. Казалось, он вот-вот выпрямится и продолжит свой путь.
Но он не выпрямился.
С кумаронов спускались по веревкам люди, и стоявшие на берегу приветственно махали им руками.
— Будет буря, — прошамкала одна из выползших на берег старух, — нэмитера не врет.
— А то как же! — поддержал ее старый Урл. — Но нам-то с тобой и помереть не страшно.
— Заткнись, старичье, — испуганно прикрикнули на них более молодые.
— Смотрите-ка, Лин. И Мара. И Урт, — закричало сразу несколько унритов, показывая пальцами в сторону десятка фигурок, бегущих к берегу от кумарона Ортага. — Они победили, эй!
— Теперь это не важно, — задумчиво сказал старый Урл, — может, и лучше им было умереть…
Он не договорил.
Ибо то, что он лишь чувствовал, теперь видели все.
Далеко вдали, у линии горизонта, появилось море. Оно вдруг вздыбилось как норовистый урр, потянулась в небо водяная стена, стремительно вырастая в размерах…
— Не повезло тебе, парень, — пробормотал Урл, положив костлявую высохшую руку на плечо Бигги. Уродливая голова Малыша повернулась к старику.
— Кто знает…
Бигги вытянул руку и показал куда-то в сторону, прошептав мечтательно:
— Красивая, да?
— Кто? — подслеповато сощурил глаза Урл.
— Девушка. Там. В лодке.
— Где?
— Ои, — вздохнул Бигги. Он встречал ее в городе, но никогда еще она не была так красива, как сейчас. «Мона», — вспомнил маленький уродец ее имя.
Воздух звенел, как до предела натянутая струна. Стена воды (у основания она казалась почти черной, зато ее гребень переливался всеми цветами радуги) приближалась и стремительно пожирала все, что попадалось ей на пути.
У некоторых унритов хлынула носом кровь.
— Бежим! — раздался чей-то панический крик, и несколько фигур бросилось прочь от берега.
— Куда? — пожал плечами Урл.
Волна достигла гавани, с необыкновенной легкостью разнесла каменную кладку сторожевых башен и, не задерживаясь ни на секту, покатилась дальше. Один за другим исчезли в ее прожорливом брюхе беспомощные кумароны. Едва ли не последним на пути водяного чудовища оказался кумарон Ортага. Вода подхватила его и, подняв аж до самого неба, швырнула на притихшие хижины Унры.
Струна лопнула.
И снова он летел.
И снова задыхался.
Но теперь это было не во сне.
Тай открыл глаза и — ничего не увидел.
Только стремительно поднимающиеся куда-то вверх стайки серебристых пузырьков. Он шумно выдохнул отработанный легкими воздух, вспоминая —
Удар — звон разлетающихся вдребезги окон — просунувшаяся в каюту мокрая темно-зеленая лапа Срединного моря — «ну, привет» — хруст ломающихся под напором воды стен и (наверное) мачт — потом мгновенная темнота — вместе с обломком кумарона его швырнуло куда-то вверх — потом вниз…
Тай попробовал пошевелиться, но тут же почувствовал, что по-прежнему привязан к деревянной койке. Болела шея, спина, запястья рук. «Меня могло разорвать на части», — подумал унрит.
Тело требовало воздуха, а его вертело и вертело под водой среди обломков, мохнатых водорослей, склизких останков мирар. Внезапно подводный вихрь швырнул унрита на что-то мягкое (это было тело Лина, задохнувшееся в объятьях Срединного моря), затем Тая потащило вверх. Сквозь зеленоватую толщу он увидел чью-то отчаянно бьющуюся у поверхности фигуру. И тут же его самого, задохнувшегося, на грани жизни и смерти, выбросило из воды. Первый же вдох оглушил Тая. Легкие едва не разорвались, вобрав в себя спасительный глоток свежего, пропитанного солеными брызгами воздуха.
— Помогите! — кричал кто-то совсем рядом.
Тай попытался разглядеть в кипящем водовороте кричавшего, но человек уже ушел под воду. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась кипящая равнина моря, носились остатки разбитых вдребезги кумаронов. Обломок, к которому был привязан унрит, кружился вокруг своей оси. Тай глядел вовсю, надеясь увидеть хижины и сторожевые башни Унры. И лишь когда обломок завершил полный круг, унрит осознал, что он не увидит ее никогда.
Ибо Унры не было. Вдали виднелись безразличные ко всему горы Магра. Казалось, волны плескались у их подножия. Обломок же вместе с унритом быстро сносило в открытое море. Тай до крови закусил губу.
Один.
Совсем один.
Беспомощный, как…
«Что толку, Тай?»
Нервы не выдержали, и он задергался, как пойманный в сети хастаут. Веревки больно впивались в тело, но он даже не замечал этого. Лишь хору спустя, израсходовав все силы на бесполезную борьбу и убедившись, что вокруг не осталось ни одной живой души, он закрыл глаза и отдался на волю волн.
— Эй! — чья-то мокрая ладонь коснулась его лица.
Тай проснулся. Напряг мускулы, ожидая, что веревки тут же вопьются в измученное тело. Потом с удивлением почувствовал — его ничто не держит. Открыл глаза. Сел. Обломок качнулся, и Тай полетел в воду.
Кто-то (видимо, разбудивший его) звонко рассмеялся.
— Осторожнее, Тай!
Вынырнув, шумно отфыркиваясь, унрит взглянул на смеющегося и…
— Элта?
Она сидела на обломке кумарона, чужая, незнакомая, с усталым лицом и веселыми, озорными глазами. В руке ее поблескивал острый унритский нож. Волосы, подкрашенные предзакатным Таиром, отсвечивали до боли знакомой рыжиной.
— Мона, Тай, — просто сказала она. — Зови меня Мона.
Их взгляды встретились.
И он не отвел глаз.
— Ты свободен, — сказала Мона.
— Пусть будет так, — сказал Тай.
Он сделал несколько сильных гребков и, подплыв к обломку, уцепился за край.
— Осторожно, — снова засмеялась Мона, — а то ты искупаешь и меня.
— Да, но откуда…
— …я взялась здесь? Так?
— Ага.
— Потому что так должно было быть, — в ее глазах по-прежнему сверкали озорные искорки.
— Ои! — тряхнул мокрыми волосами Тай.
Она нарочито отшатнулась от сверкнувших в лучах Таира брызг.
— Ты слишком мокрый, Тай.
— Ну и что?
— А то, что теперь меня надо беречь.
