Отдел убийств: год на смертельных улицах - Дэвид Саймон

В общем, это печальная и болезненная история, в частности потому, что Черути – человек хороший, умное и добродушное пополнение убойного. Но к концу лета жалобы по делу Стоукса приведут к логичному завершению. Капитан и Д’Аддарио, конечно, не вышибут его с шестого этажа – уж такую малость они ему задолжали, хоть это и не утешает Черути. К сентябрю он станет детективом отдела нравов, через три двери от убойного, будет тренироваться на шлюхах, сутенерах и нелегальных лотерейщиках. Уже одна только близость офисов будет ему как соль на рану.

Через неделю после перевода Черути стоит в вестибюле шестого этажа с сослуживцем из отдела нравов, когда из лифта вдруг выходит Лэндсман и рассеянно смотрит на детектива.

– Привет, Фред, как поживаешь?

Черути с ненавистью прожигает его взглядом, но Лэндсман проходит мимо как ни в чем не бывало.

– Вот скажи мне, – говорит Черути, поворачиваясь к своему спутнику, – это же бездушно с его стороны?

Четверг, 30 июня

– Слышать я тебя слышу, – говорит Терри Макларни. – Просто не верю, что ты всерьез.

Уорден пожимает плечами.

– Ты не хочешь уходить так, Дональд. Ты же потом не успокоишься и сам это знаешь.

– А ты наблюдай.

– Нет, ты просто горячишься. Пусть сперва пройдет время.

– Времени прошло уже достаточно. Целых двадцать шесть лет.

– А я о чем?

Уорден смотрит на сержанта.

– Чем ты еще займешься? Ведь помрешь со скуки.

Уорден молчит, потом достает ключи от своего пикапа.

– Уже поздно, Терри. Пора разъезжаться.

– Погоди, – говорит Макларни, повернувшись к кирпичной стене на краю стоянки. – Надо отлить. Пока не уходи.

Пока не уходи. Не прекращай долгий прерывающийся разговор двух белых мужиков в мятых пиджаках, двух беспризорников, больше часа проторчавших на пустой парковке в квартале 200 по Западной Мэдисон-стрит. Сейчас три ночи, и двухэтажное здание с облицовкой из «Формстоуна» – заведение под названием «Ирландская таверна Кавано» на другой стороне улицы – стоит темным и пустым, больше часа назад выпустив наружу четыре-пять детективов из убойного. Двое белых мужиков – последние из них, и у них осталась лишь одна теплая банка пива. Кому тут в голову придет уходить?

– Послушай, Дональд, – говорит Макларни, вернувшись. – Это же твоя работа. Это то, чем ты занимаешься.

Уорден качает головой.

– Это то, чем я занимаюсь сейчас, – поправляет он. – Работу всегда можно сменить.

– Тебе – нельзя.

Уорден уставился на сержанта.

– В смысле, ты сам не хочешь. Зачем тебе менять работу? Много ли еще людей могут делать то, что делаешь ты?

Макларни замолкает, надеясь, что хоть чем-то – чем угодно – задел его за живое. Видит бог, он не покривил душой ни в одном слове. Сейчас Уорден буксует, это правда, но у него даже самый посредственный год дорогого стоил. Для сержанта группы работать с Уорденом – это как заниматься сексом: когда все идет хорошо, то просто зашибись, но и когда все идет так себе, тоже вообще-то не жалуешься.

Только за последнюю неделю Уорден раскрыл целых два убийства на одном только чутье и таланте. При этом у него все выходило непринужденно и элегантно, даже с учетом того, что еще не развеялась вонь от скандала с Ларри Янгом.

Шесть дней назад Уордену и Рику Джеймсу досталось ножевое на Джаспер-стрит – полуголое тело двадцатитрехлетнего черного под окровавленной простыней в спальне на втором этаже. Детективы только взглянули на жертву и тут же поняли, что перед ними ссора гомосексуалов. Об этом говорили как минимум глубина и число порезов; ни один мотив, кроме секса, не приводит в такой аффект, и ни одна женщина не может понаделать таких дырок в мужчине.

Трупное окоченение уже проходило. Ночь была влажная, температура в том доме на верхних этажах поднялась примерно до сорока градусов – и все же они оба отказывались спешить. Уорден, когда становилось невмоготу, несколько раз выходил на улицу – подышать на скамеечке на углу, тихо попивая газировку из продуктового. Они потратили на дом несколько часов: Джеймс работал на втором этаже и рядом с телом, Уорден обходил остальные помещения в поисках чего-нибудь из ряда вон. В спальне на третьем этаже убийца, по всей видимости, забрал со стола видеомагнитофон и наполовину запихнул в целлофановый мешок для мусора, но потом махнул на кражу рукой и скрылся. Правда ли это грабеж? Или кто-то инсценировал грабеж?

Наконец Уорден дошел до кухни, где нашел раковину, заполненную до половины грязной водой. Опасливо сунув в нее руку, он выдернул пробку, и вода медленно ушла, обнажив нож для резки со сломанным лезвием. Рядом с орудием убийства лежало полотенце, еще розовое от крови: убийца умылся перед тем, как уйти. Уорден взглянул на столешницу, на десяток немытых тарелок, стаканов и приборов – видимо, остатки вчерашнего ужина. Впрочем, один стакан стоял на противоположном конце, притягивая взгляд. Уорден позвал криминалиста и попросил поискать отпечатки конкретно на нем. В такую жару убийца мог глотнуть водички перед уходом, рассудил он.

Всего на осмотр места преступления ушло пять часов, после чего Джеймс направился в морг, а Уорден заперся в допросной с соседом и домовладельцем жертвы. Сосед нашел тело, вернувшись с ночной смены, и сказал, что, когда он уходил, жертва привела к себе друга из бара. Он его раньше никогда не видел и не знал имя.

Уорден надавил на соседа, ухватившись за то, что тот работал, пока его приятель развлекался дома с новым любовником.

– Тебе же это не понравилось, да?

– Да мне пофиг.

– Пофиг?

– Да.

– А я бы вот разозлился.

– Я не разозлился.

Он держался своей версии, и Уорден остался ни с чем – по крайней мере, так казалось до второй половины дня, когда «Принтрак» выдал четкое совпадение по отпечатку со стакана. Скрытый отпечаток указал на двадцатитрехлетнего жителя западной стороны с длинным списком приводов. Владелец дома с большой неохотой вернулся в отдел убийств и смог опознать подозреваемого по набору фотографий. За это раскрытие нужно сказать спасибо зоркому глазу Уордена – его умению разглядеть в том одиноко стоящем стакане драгоценную улику.

Через четыре дня другое убийство стало черным благодаря его выдающейся памяти, когда полицейский из спецподразделения поймал двух уроженцев восточной стороны по обвинению в угоне и узнал, что одного из них, Энтони Каннингема, подозревают в убийстве и разыскивают по ордеру, выписанному месяц назад Уорденом. Тот ордер напечатали и подписали вскоре после того, как детективы из отдела ограблений арестовали банду восточников за серию налетов