Июнь-декабрь сорок первого - Давид Ортенберг

Это из передовой статьи "За непроницаемую оборону вокруг Москвы".

"Немцы рвутся сейчас вперед с меньшим успехом, чем во время своего июньского и октябрьского наступлений, но с большей яростью и упорством... Темпы продвижения немцев к Москве в настоящее время не идут ни в какое сравнение с темпами июля и октября. Враг продвигается сейчас медленнее, на многих рубежах наши части его задерживают, опрокидывают, некоторые населенные пункты десятки раз переходят из рук в руки..."

Это из передовицы "Отбить новый натиск врага!"

"Но как медленно ни продвигается враг - он все же продвигается. Это увеличило угрозу Москве по сравнению с октябрем. Каждый метр вперед приближает врага вплотную к нашей столице... На войне нет ничего губительнее, чем недооценка сил неприятеля. Мы имеем дело с опасным и злобным врагом. В наступление на Москву он вкладывает сейчас всю ярость израненного и истекающего кровью зверья..."

Это из той же статьи.

Я уже говорил, что нас никогда не покидала вера в несокрушимость Москвы. Но вот что удивительно: в самые критические дни Московской битвы эта вера крепла с каждым днем все больше и больше.

В ноябре я тоже часто встречался с Г. К. Жуковым, командующими армиями Западного фронта, бывал в войсках. Ежедневно беседовал то с одним, то с другим из наших спецкоров, которые хорошо знали настроения и думы фронтовиков. Ни одна из этих встреч не обходилась без откровенного обмена мнениями о ходе Московской битвы. А вот об ее исходе если иногда и возникал разговор, то все мои собеседники твердо высказывали убеждение: Москва была, и всегда будет нашей, гитлеровцы обязательно получат поворот от московских ворот, да такой, что костей своих не соберут!

В октябре, когда враг находился гораздо дальше от Москвы, сомнения кое у кого, возможно, и могли быть. Тогда, помнится, кто-то из моих знакомых сказал однажды:

- Ты вот бываешь у Жукова. Спросил бы его: удержим ли мы Москву?

Я, однако, никогда не спрашивал об этом Георгия Константиновича. Незачем было спрашивать. Сам видел и чувствовал, с какой уверенностью и мужественным спокойствием он ведет дело, и задавать ему тот вопрос, считал я, было бы просто нелепостью и даже кощунством.

Много лет спустя, вспоминая обстановку под Москвой осенью 1941 года, Георгий Константинович писал:

"Да, то были тяжелые времена... Греха таить не буду, были моменты, когда замирало сердце в ожидании развязки ожесточенных битв, но я не помню, чтобы возникали моменты неверия в стойкости наших войск".

Атмосфера уверенности, царившая на Западном фронте, где работники "Красной звезды", как говорится, дневали и ночевали, сам воздух тех дней укрепляли стойкость духа в редакционном коллективе. Наши статьи и наши призывы к читателям шли от самого чистого сердца...

* * *

В прошлом номере "Красной звезды" опубликовано решение Ставки главнокомандования о переименовании в гвардейские восьми стрелковых и одной мотострелковой дивизий. Наконец-то!

Советская гвардия родилась два месяца назад - 18 сентября сорок первого года. В тот день, будучи в Ставке, я сам читал приказ наркома обороны за No 308 о переименовании 100-й стрелковой дивизии в 1-ю гвардейскую стрелковую дивизию, 127-й - во 2-ю гвардейскую, 153-й - в 3-ю гвардейскую и 161-й - в 4-ю гвардейскую. Вернувшись в редакцию, сразу же усадил Вистинецкого писать передовую о советской гвардии. Мы не сомневались, что к вечеру получим из ТАССа соответствующее сообщение. Пришел и прошел вечер, наступила ночь, а сообщения все нет. Позвонил директору ТАСС Я. С. Хавинсону:

- Яков Семенович! Ты получил приказ о гвардии?

- Какая гвардия?! Какой приказ?!

Пришлось сыграть в молчанку. Не имел я полномочий рассказывать ему о том, что увидел в Ставке...

Не поступило ожидавшееся нами сообщение и на второй день. Я связался с генштабистами, но они ничего не смогли мне объяснить. На третий день позвонил Б. М. Шапошникову.

- Обождите, голубчик, - ответил он. - Позвоните мне попозже, вечером...

Позвонил вечером - и услышал такой ответ:

- Решено пока ничего не публиковать о гвардии. Не время... Приказ наркома No 308 не был объявлен даже в дивизиях, ставших гвардейскими. Скажем, командир 1-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майор И. Н. Руссиянов узнал о существовании такого приказа лишь в октябре и то, как говорится, окольным путем. В его распоряжение прибыл тогда дивизион "катюш". Представляясь Руссиянову, командир этого дивизиона стал поздравлять его.

- С чем вы меня поздравляете? - удивился Руссиянов.

- А разве вы не знаете, что вашей дивизии присвоено гвардейское звание?

- Нет, не знаю...

Правда, для Руссиянова это не было неожиданностью. 15 сентября его вызывал начальник Генштаба по каким-то оперативным делам. Во время беседы командир дивизии услышал телефонный разговор Шапошникова со Сталиным как раз о преобразовании некоторых дивизий в гвардейские. И Борис Михайлович сказал ему, что, возможно, 100-я дивизия станет гвардейской. Но поскольку это было лишь "возможно", маршал попросил ни с кем и никаких разговоров на сей счет не вести.

21 сентября последовал новый приказ наркома - о переименовании 1-й Московской мотострелковой дивизии в гвардейскую. 26 сентября Сталин подписал еще один приказ - о преобразовании в гвардейские 107, 120 и 64-й стрелковых дивизий. И это мне стало известно, а официального сообщения все нет и нет.

18 ноября стала гвардейской 316-я стрелковая дивизия генерал-майора И. В. Панфилова. Лишь после этого было дано в печать объединенное сообщение сразу о девяти гвардейских соединениях. В один день с ним мы напечатали передовую "Советская гвардия". Это было нетрудно - она, уже сверстанная и вычитанная, дожидалась своего часа два месяца. Редакционные острословы говорили о ней: "Выдержана, как марочное вино".

А 19 ноября мы посвятили советской гвардии целую полосу. С двумя материалами на этой полосе выступил Петр Павленко. Его перу принадлежали очерк о 5-й гвардейской дивизии и подвальная статья "Гвардия".

С очерком Петр Андреевич справился легко. Он бывал в 5-й гвардейской дивизии, когда она называлась еще 107-й стрелковой, знал ее боевые заслуги, лучших ее людей.

А вот над статьей о гвардии пришлось попотеть. Тема гвардии советскими военными историками до войны не разрабатывалась. Тут автору надо было идти по целине, от древней Спарты и гвардии Александра Македонского, а затем тянуть нить к древнерусской гвардии Александра Невского, гвардии Петра 1, Суворова, Наполеона...

Своеобразно начал он статью.

"Говорят, - писал Павленко, - что римский полководец Сципион в бесплодных поначалу попытках разгромить карфагенянина Аннибала создал специальные отряды из наиболее опытных воинов и поручил им самые ответственные участки в бессмертной битве под Каннами, что отсюда надо вести историю гвардии. Едва ли это так. Гвардия существует с тех пор, как человечество ведет войны..."