Новые мифы мегаполиса - Дмитрий Колодан

— Спасибо. С меня причитается.

Прижимая к груди распечатку, он вошел в свой кабинет. Повалился на стул, на котором еще вчера сидел Алистан Каменный Берег.

Школьная учительница?!

Он потряс головой.

Вчера ночью, после пробежки, с тяжелой, как котелок, башкой он решил почему-то, что Елена вернулась домой и ждет его в постели. Он обнял ее. Это оказалась Агата, и, к ужасу Игриса, она была привлекательна, как весенняя кошка. Игрису нравилась Агата, вот в чем беда, он чуть с ума не сошел, высвобождаясь, что-то бормоча в ответ на ее сладкий шепот, умирая от стыда при мысли, что Борис здесь же, за стеной, и зеркало Елены стоит на туалетном столике… «Тетя Елка опять горит на работе!»

Он заснул только под утро и проспал минут сорок. То ненавидел себя за чрезмерную щепетильность, то впадал в мизантропию: тогда ему казалось, что все подстроено заранее, что Борис подглядывал в щелочку, намереваясь потом выставить счет… То смеялся, с новой силой ощущая себя героем сериала. А когда забылся наконец — зазвонил будильник, Игрис встал, оделся и вышел, не заглянув на кухню, не сварив себе кофе, крадясь по собственному дому, как по вражеской территории.

Алисия Желудь. Поселок Верхний Крот. При женщине не было багажа, но в сумке лежала зубная щетка; возможно, она приехала в тот же день и не собиралась надолго задерживаться?

Игрис сел за компьютер и вызвал расписание поездов юго-западного направления. Первый выходил из Верхнего Крота в четыре тридцать утра и прибывал в столицу ровно в восемь. Все сходится: неприметная женщина встала ночью, а может быть, вовсе не ложилась. Три с половиной часа дремала, сидя в кресле у окна, сошла с поезда в начале девятого, позвонила Алистану на мобильный телефон…

Откуда Алисии Желудь, провинциальной школьной учительнице, знать номер мобилки Алистана Каменный Берег?!

Зазвонил телефон на столе. Высветился номер шефа.

— Я слышал, вас пытались отстранить от дела, — сказал Алистан Каменный Берег.

Он явился на допрос моментально, минута в минуту, по первому же звонку. Для человека, пережившего потрясение и находящегося под следствием, маг выглядел совсем неплохо: Игрис позавидовал его самообладанию. Алистан крепко спал сегодня ночью, был тщательно выбрит, во взгляде, на самом дне, была грусть — но не тоска и не паника.

Фотография женщины с собакой и подростками лежала перед Алистаном на столе; он разглядывал фото, чуть приподняв брови, отчего его огромный лоб шел рябью, будто поверхность пруда.

— Никто не вправе меня отстранить, — сказал Игрис и подумал про себя: если бы я был умнее, то уже десять раз бы устранился.

Шеф симпатизировал ему и не желал зла. Шеф снова и снова приводил неопровержимые аргументы, в сердцах обозвал Игриса болваном (на что тот вовсе не обиделся) и неудачником. Это последнее слово поддело Игриса, будто крюком под ребра. Повесив трубку, он долго не мог успокоиться, ходил из угла в угол, а потом вызван на допрос главного подозреваемого.

— Никто не вправе меня отстранить, — повторил он с нажимом. — Дело очень сложное. Но я профессионал.

Алистан покачал головой.

— Я никогда не видел эту женщину и не слышал ее имени. Я никогда не бывал в поселке Верхний Крот. Я не верю, что ради провокации люди Карги стали бы выдергивать в столицу Алисию Желудь… Вы не правы, Игрис. Это не профессиональный вызов, на который вы должны блестяще ответить. Это тупик, из которого нет выхода. Я признаюсь в убийстве и готов подписать соответствующие бумаги.

— Мне нужен мотив.

— Даже после того, как я все вам объяснил насчет закрытой информации? Которая должна исчезнуть навсегда?

— Кто решил, что она должна исчезнуть?

— Я решил. И заплатил за это решение, очень дорого заплатил, если вы заметили.

— Алистан, подобные решения вне вашей компетенции.

— Такова специфика моей работы… Если бы, расследуя дело Карги, я все время оставался в рамках компетенции — старушка давно бы выскользнула из-под следствия и обустроила новый «пряничный домик».

Игрис не нашелся, что ответить.

— Вы когда-нибудь занимались механикой? — спросил он после короткой неловкой паузы.

— Да. Лет двадцать назад, будучи выпускником университета, я занимался механикой и даже стажировался за границей. В какой-то момент решил, что это не мое, и прекратил опыты.

— Почему?

— Что — почему?

— Почему вы решили, что это — не ваше?

— Я недостаточно большой садист для этого, — серьезно отозвался Алистан. — Психомеханика — необходимая в жизни, но очень скверная вещь. У вас есть опыт общения с механиком?

— Нет. — Игрис сглотнул.

— И не надо. — Алистан чуть улыбнулся. — Понимаю, к чему вы клоните, и отвечу сразу: да, мои занятия механикой помогли мне откорректировать собственную память без побочных эффектов.

— У меня еще один вопрос. Почему, как вы думаете, вы убили Алисию Желудь, а не подчистили память и ей? Ведь это помогло бы сохранить информацию в тайне, может быть, гораздо надежнее?

Алистан нахмурился.

— Вы правы. Единственное объяснение… эта информация каким-то образом была связана со всей ее жизнью. В моем случае — минус два часа, актуальная хронологическая коррекция, очень просто. Но если речь идет о многократном вмешательстве, да еще в давние слои памяти… Она сошла бы с ума либо превратилась в растение. Наверное, я решил, что убить будет проще… и гуманнее.

Он быстро опустил глаза. Женщина на фотографии улыбалась, держа поводок.

— Ничего, что я такой циничный, а, Игрис? В конце концов, теперь-то я сяду в тюрьму до конца моих дней, и мстительный дух этой бедняги должен быть удовлетворен. Конечно, логичнее мне было бы прикончить заодно и себя. Но мне противна сама мысль о самоубийстве, извините.

— Вы применяли… Вы работали с ней, как механик?

— Откуда мне знать? Скорее всего да.

— Нет способа установить точно?

— Нет.

Алистан все еще смотрел на фотографию.

— Вы встречались с этой… с Каргой? — тихо спросил Игрис. — С глазу на глаз?

— Да.

— И вы не боялись? Если она маг — ей доступно Слово погибели номер пять, а также, возможно, и прочие номера?

Алистан взглянул с интересом.

— Не совсем так. У вас и у циркового гимнаста принципиально одинаково устроено тело. Вы можете сделать стойку на пальцах левой руки?

— Не могу, — признал Игрис.

— Так же и с магами. Старушка умеет манипулировать ничего не подозревающими обывателями. Она играла людьми в куклы — на свой особый живодерский манер. Со мной ни один ее финт не пройдет.

— Я читал материалы дела…