Секта - Еремей Парнов

Не испытывая сомнений в правомерности своих действий, он тем не менее не без смущения думал о том, с какими глазами предстанет перед дзен-мастером Иккю. После долгих лет странствий блудный сын возвращается в отчий дом, чтобы арестовать брата. Так получалось.

Но можно ли считать братом того, кто попрал благородные истины Будды и мирские законы? Вопрос обретал двусмысленную оболочку коана.

Противоположности мнимы и сводятся к одному. Пустота, равнозначная Абсолюту и Будде, является единственной реальностью. В ней снимаются все противоречия иллюзорного мира смертей и рождений: дух и материя, правда и ложь, зло и добро. Все пребывает в ней, из нее исходит и в нее возвращается. Быстротечная, вечно изменчивая, как океан, она вмещает в себе все воды: дожди и реки, слезы и кровь.

— Ни живое, ни мертвое не обладают самостоятельным бытием, — проповедовал дзен-мастер на сессинах. — Чувственно воспринимаемые вещи лишь истечение Абсолюта.

— Как же я? — спросил юный Сэм.

— Ты только снишься себе.

— И другие люди тоже?

— А других не существует, — помедлив, улыбнулся Иккю и опустил свои черепашьи веки.

«Жив ли он?» — подумал Моркрофт, коща за серпантином дороги в купах деревьев блеснуло тусклое золото черепичных крыш.

Дух Иккю еще пребывал в сансаре[27]. Преклонные годы не позволяли ему нести тяжкое бремя наставничества. Он жил, погруженный в беспробудные грезы, в уединенном домике. Моркрофт хотел навестить учителя, но новый дзен-мастер, камбоджиец из Саванакета, отсоветовал.

— Надо ждать, когда сам выйдет. Будить нельзя: очень стар и может не выдержать сердце.

Прежний аббат, перешагнув восьмидесятилетний порог, тоже удалился на покой. Его обязанности исполнял Кнуд Свенсен. Он пришел в Босатзу незадолго до Моркрофта и оказался единственным, кто еще помнил лопоухого веснушчатого паренька из нью-йоркского Вест-Сайда.

— Одни приходят, другие уходят, но кто-то обязательно возвращается. Хочешь пожить у нас или останешься насовсем?

Прямота считалась одной из главных буддийских добродетелей. Чем ходить вокруг да около, лучше сразу поставить все точки над «1».

— Я работаю в Федеральной секретной службе, ваше преподобие, — набравшись мужества, объявил Моркрофт. — Вы знаете этого человека? — он протянул фотографию.

Рослый, почти семи футов, атлетически сложенный швед не взял ее и лишь плотнее закутался в угольно-серое одеяние.

— В чем его обвиняют? — после затянувшегося молчания спросил он, поправляя очки.

— Распространение наркотиков… Как минимум. Вам известно о деятельности секты «Атман»? Лига последнего просветления?

Свенсен вновь выдержал долгую паузу и вместо ответа привел дзенскую притчу:

— У подножья горы в страшной бедности жил учитель Рёкан. Однажды, когда он отправился в лес за хворостом, к нему забрался вор, но что можно украсть у нищего? Пока вор шарил по пустым полкам, где не было ничего, кроме сутр и глиняного горшка, учитель возвратился с вязанкой сучьев. «Долго же тебе пришлось блуждать, чтобы навестить меня, — обрадовался он незваному гостю. — Даже не знаю, чем тебя одарить. Возьми хотя бы одежду, чтоб не уходить с пустыми руками». Испуганный воришка схватил убогое тряпье и был таков. Рёкан голым уселся созерцать восходящую Луну. «Бедняга, — сокрушался он, — мне следовало подарить ему это волшебное полнолуние».

Моркрофт понял свой промах. Как он смел позабыть, что в монастыре не было ни газет, ни телевидения!

— Простите, ваше преподобие, — поклонился по-японски, не вставая с татами. — Я вынужден осквернить ваш слух рассказом о людях, которые не только травят галлюциногенами несовершеннолетних, но творят убийства и другие гнусные преступления. Я не забыл мудрых уроков учителя Иккю. Видения, возникающие под действием наркотиков и электрического тока, постыдно даже сравнивать с сатори. Тем более, когда это навязывают обманом и силой, толкая на проституцию и шантаж.

По виду Свенсена, сидевшего, скрестив ноги, по другую сторону низенького столика, трудно было понять, слушает ли он, или грезит. Кратко, насколько возможно, Моркрофт обрисовал деятельность Чжан Канкана и его связи с гангстерами. На преступлениях, приписываемых секте остановился лишь вскользь, сосредоточившись больше на ядерной контрабанде и проповедях скорого конца света. Главный удар пришелся на Асахару, запятнавшего кровью монашеское платье.

Этика, не обязательно дзенская, любая, не позволяла касаться улик, собранных в результате арестов, произведенных FBI. Банковские компьютерные коды, номера счетов и контрактов — всем этим еще предстояло заняться следствию.

— Впервые он появился у нас, год или два спустя после твоего ухода, — взяв карточку, неожиданно для Моркрофта нарушил молчание Свенсон. — Нам он известен под именем ламы Ринчен-чжямцо из монастыря тибетской школы ниингма. Обычно он приезжает на уик-энд, чтобы поработать в библиотеке. У нас хранятся прижизненные ксилографии «Алмазной сутры», даосские манускрипты и труды патриархов.

— Ниингма? — вспомнил Моркрофт. — В этом монастыре тоже есть очень редкие книги.

— Очевидно, другие, иначе он бы не приезжал. В Босацзу, как ты знаешь, нет ксерокопийных машин. По нашим правилам разрешается снимать лишь рукописные списки, что, понятно, требует времени… Лет восемь назад тот, кого ты называешь Чжан Канканом, привел с собой знакомого, который представился профессором из Итона. Звали его Теннесси Боуарт. Он интересовался даосской доктриной внутренней и внешней алхимии. Как-то библиотекарь хватился уникального манускрипта «Утренняя песнь Золотого зародыша», где описывалась техника печеночного дыхания. Заподозрить в краже, не имея на то доказательств, означало взять на себя грех, но старый аббат пошел на него, и Боуарту доступ в библиотеку был закрыт… Это все, что я знаю, Сэм. Погости у нас до конца недели и ты, быть может, увидишь того, кого ищешь. Единственная просьба: надень наручники за пределами Босацзу.

— Обещаю, ваше преподобие.

— Не называй меня так. Ты уже не послушник, но мы были сотоварищами и остаемся братьями. Побеги наших карм переплелись… Через десять минут меня ожидают ученики.

— Спасибо, Кнуд, — Моркрофт был растроган, несмотря на четко проведенную грань: «Ты уже не послушник!» — Я могу спросить тебя еще об одной вещи?

— У нас будет время поговорить, а сейчас у тебя три минуты.

— Что такое печеночное дыхание?

— Когда человек, достигший высоких ступеней йогической практики, приостанавливает работу сердца, включается печень, снабжая кровью мозг и тем самым поддерживая жизнь в мертвом, как засохшее дерево, теле…

— Сердце действительно можно остановить по собственной воле?

— Это называется упражнение вальсальва. А теперь ступай, я пришлю костеляна, и он даст тебе все необходимое.

Глава сорок седьмая

Нью-Йорк

Специалисты по компьютерным линиям по кирпичикам разложили программу Рогожина — русский и впрямь оказался виртуозом — и на основе ее составили новую. Пострадавшие банки охотно пошли на сотрудничество, разрешив воспользоваться их системами, что позволило выйти на клиентов во многих странах мира. Дискеты и записная книжка Нефедова сыграли в этой поистине беспрецедентной операции ключевую роль.

По каналам Интерпола были запрошены данные на сорок семь финансовых учреждений, девяноста шесть промышленных и горнодобывающих корпораций и свыше трехсот частных лиц.

Наиболее серьезные подозрения вызывали банк «Соммерсет» (Олд черч стрит, Лондон), фабрика по производству спецаппаратуры ELTCOM (Магдаленен-штрассе, Гамбург), Институт высшей нервной деятельности (Лейк-вил, штат Коннектикут), спортивный аэродром под Аустерлицем (дорога №203, штат Нью-Йорк), верфи в Уоркворте (Нортумберленд, Англия), хирургическая клиника (Риддер гатан, Стокгольм), психиатрическая больница Мак Гилл (Монреаль), молодежный тренировочный лагерь под Ле Барпом (Гасконские ланды, Франция), завод лекарственных препаратов в Эмбахе (Австрийские Альпы), банк Одо (Гинза, Токио), Центр духовной культуры (Киото), чайная фабрика «Ашока» (Шри Ланка), фактория «Локау» (Чиангмай, Тайланд) и т. д. и т. п. Только по одной Москве и Подмосковью набралось двадцать четыре адреса. Помимо «Регент Универсал Банка», через который осуществлялись экспортно-импортные сделки, частных и государственных исследовательских институтов, в криминальном бизнесе были замешаны крупные медицинские и фармацевтические учреждения, морги, совместные предприятия и так называемые «кооперативы».

Когда Моркрофта проконсультировали по части этих весьма оригинальных коммерческих структур, у него волосы встали дыбом. Полное отсутствие правового поля в столь деликатной сфере, как трансплантация органов, бросало в дрожь даже детективов, которых, казалось, уже ничем нельзя было удивить.