Райский уголок. По велению сердца - Тереза Крейн

— Не может быть.

— Тем не менее, это так.

Она приложила ладонь к губам, сдерживая смех.

— Я спала до десяти часов? О, Лео, возможно ли это? Ужасно! Что бы подумал Артур? К тому же я не умылась и не почистила зубы! О, извини… — она замолчала и опустила голову, неожиданно почувствовав, как краска смущения заливает ей лицо. — Я веду себя, как ребенок.

Он шутливо взъерошил ей волосы.

— Что в этом плохого?

В комнате воцарилось молчание. Не глядя на него, она положила хлеб и взяла кофе, который он ей предложил. Поставив перед собой чашку, она смущенно пригладила волосы, затянув их в тугой узел, который тут же распался.

— Кэрри, что случилось?

Она покачала головой. Ничто не сможет заставить ее рассказать Лео о том, как относится Артур к тому, что считает ребячеством.

— Ничего. В самом деле, ничего. Просто все это так не похоже на правду, не так ли? Будто во сне. — Она подняла к нему посерьезневшее лицо. — Глупо наслаждаться этим слишком долго. Потому что терять будет больно. Лучше не будем говорить об этом.

Он сел поближе к столу, и звук пододвигаемого стула показался слишком громким во внезапной тишине, установившейся в комнате. Солнечный свет заливал все вокруг.

Кэрри взяла еще один кусочек хлеба, рассеянно разломила его на мелкие кусочки, рассыпав крошки по столу.

— Не похоже на правду? — спросил он наконец очень тихо. — Что ты имеешь в виду? Что ты теряешь? Кто и что у тебя отбирает?

В ответ она только покачала головой, не в состоянии произнести ни одного слова.

— Я скажу тебе, что есть настоящее, Кэрри.

Она вопрошающе взглянула на него, но но его отрешенному взгляду поняла, что отвечал он скорее всего себе. Кэрри отметила про себя, какие у него густые ресницы. Загнутые вверх, словно позолоченные на концах, они были бы более уместны на женском лице.

— Сегодняшний день — это настоящее. Он реален. То, к чему мы можем сейчас прикоснуться, тоже реально. — Его ресницы дрогнули. — Смерть реальна. Если война и научила меня чему-нибудь, так это пониманию того, что смерть действительно реальна. Когда задумываешься над этим, то понимаешь, что смерть — единственная реальность, которая, в конце концов, всех нас неизбежно коснется.

— Это ужасно, — сказала она спустя некоторое время.

— Это правда. Истина.

Его взгляд гипнотизировал ее. Она сидела молча, не в силах отвести от него глаз.

— Все равно ужасно, — повторила она, смутно ощущая, что это не те слова, которые ей хотелось бы сказать.

— Также, как и этот кофе, — грустно пошутил он.

— Нет.

— Он остыл. Если тебе нравится такой, мне придется не доверять тебе готовить кофе. Не возражаешь, если я сварю еще немного.

Лео быстро поднялся и, словно стыдясь своей откровенности, сменил тему разговора.

— Сегодня утром я заходил в бар в Сан-Марко, — сказал он, не оборачиваясь. — У них есть свободная комната. Я перееду туда.

— Лео…

Он решительно повернулся.

— Кэрри, извини, но так надо. Я буду радом. Тебе стоит только спуститься вниз и пройти немного по дороге. Я задержусь здесь еще, — он поколебался, — на день или два.

— День или два? — Она беспомощно развела руками. — Лео, пожалуйста… Ты же понимаешь, что мне одной понадобится несколько недель, чтобы разобраться со всем этим. Я даже не представляю, что мне делать с вещами? С чего начать?

Он постарался ее успокоить.

— На чердаке полно ящиков из-под чая, их можно использовать для упаковки, и я помогу тебе. Даже за пару дней мы сделаем намного больше, чем тебе кажется.

— Но мне придется съездить в Лукку, чтобы встретиться с адвокатом. Ты можешь подождать? Пожалуйста, останься хотя бы на неделю.

— На денек-другой, Кэрри. А там посмотрим.

После завтрака они пошли в сад, который живописными террасами взбирался по склону горы позади дома и занимал два или три акра земли. Как и предполагала Кэрри — сад пребывал в сильном запустении. Огораживающие сад стены, густо покрытые плющом, местами обвалились. Ступеньки и дорожки поросли травой, а некоторые из них совсем исчезли под нашествием буйно разросшихся сорняков, вереска и куманики. Побеги молодых деревьев под причудливыми углами торчали из стенок насыпей террасе. Некоторые насыпи оказались настолько разрушенными, что террасы съезжали одна на другую, обнажая беспорядочные груды кирпича и каменистой почвы. Однако то здесь, то там им попадались узнаваемые клочки некогда ухоженного сада: аллея, когда-то засаженная великолепными розами, а ныне поросшая мелкими выродившимися кустами; посаженная полукругом живая изгородь с каменной скамьей посередине площадки, откуда открывался чудесный вид на долину; необычный кустарник или декоративные деревья, которые так любила бабушка. Их лучшие времена прошли, но большинство деревьев еще стояли — высокие и красивые, со свежими набухшими почками.

— Здесь есть место, — Кэрри остановилась, глядя вверх на склон из-под ладони, — которое мне особенно хотелось бы увидеть. У меня дома есть картина с этим пейзажем. Беседка у фонтана. В детстве мы часто там играли. Ты не помнишь, где она?

Лео покачал головой.

— Я почти не выходил в сад.

— Я думаю, — она прикусила губу, припоминая, — пожалуй, я даже уверена — оно где-то там, — она указала вверх. — Рядом еще росло большое дерево — кажется, акация. Вон там, видишь? Правда, это оно? Пойдем, посмотрим.

— Ты хочешь добраться туда в своих сандалиях?

Она состроила гримаску, глядя на сандалии, уже перепачканные грязью.

— Они не очень подходят для нашей прогулки, да? Не обращай внимания. Давай лучше попробуем пробраться к фонтану.

Спотыкаясь и скользя, они карабкались вверх по крутой насыпи, пока не оказались на маленькой узкой террасе, с которой устремлялись вверх каменные ступени, исчезавшие в густом кустарнике.

— Я уверена — это то самое место. — Кэрри взволнованно пробиралась сквозь густые заросли, уворачиваясь от хлеставших по лицу веток.

— Осторожно. Давай я пойду впереди.

— Все в порядке. Ты сам будь осторожнее. Эта ступенька очень скользкая. О, Лео, посмотри! Вот оно! Я же говорила, что это место здесь.

Они выбрались на вымощенную гладкими камнями площадку шириной в несколько квадратных ярдов, ограниченную с одной стороны отвесной скалой, по которой мелкими ручейками сбегала вода. Ее поверхность поросла лишайником, папоротником и крошечными дикими цветами. С трех других сторон площадку окаймлял кустарник, сквозь который они только что продирались. Над ними раскинулась изящная акация, протянув свои ветви к залитому солнцем небу.

— Фонтан, — тихо произнесла Кэрри. — О, Лео, ты должен его помнить.

Вода в бассейне была темной и застоявшейся. Грациозная нимфа, из рук которой когда-то лилась прозрачная чистая вода, стояла покрытая пылью и лишайниками, но в глазах Кэрри по-прежнему прекрасная. Мраморные дельфины все также резвились у ее ног, несмотря на слой ила и тины, затвердевший на них зеленоватой коркой.

— О, взгляни сюда! — Кэрри подбежала к маленькой статуе, которая стояла у самой скалы: обнаженный мальчик с кувшином в руках, из которого и по сей день стекала в загрязненный водоем ключевая вода. — Когда-то мы звали его Джорджем. Только не знаю почему.

Лео улыбнулся, припоминая.

— Летом здесь всегда было прохладно. — Кэрри пристроилась на камне, обхватив колени руками. — Ты помнишь? Мы проводили здесь так много времени, — ее темные глаза неожиданно стали задумчивыми.

Лео молча полез в карман за портсигаром.

— А может быть, и нет, — Кэрри тряхнула головой. — Возможно, мне это только кажется. На картине, что висит у меня дома, изображен этот самый пейзаж.

Она запрокинула голову, чтобы взглянуть на Лео. Рассеянный солнечный свет, пробивающийся сквозь густую листву акации, смягчил резкие черты его лица и позолотил светлые прямые волосы, которые постоянно падали ему на лоб. На какое-то мгновение она пришла в замешательство — перед ней возник мальчик из детства, которого она так хорошо помнила. Но стоило ему повернуться, чтобы взглянуть на фонтан, слегка постукивая сигаретой по портсигару, как наваждение исчезло.

— Я так часто любовалась им! Мечтала снова увидеть! Может быть, причина в этом?

— Извини, но я не помню это место так хорошо, как, видимо, помнишь ты. Честно говоря, я даже не уверен, что когда-либо вспоминал о нем. — Он наклонился к ней. В тишине сада пела птица и мелодично журчала вода среди замшелых, укрытых папоротником камней.

— Лео?

— М-м?

Она уткнулась подбородком в колени.

— Я могу спросить тебя кое о чем?

— Да, конечно.

— Почему ты сразу не спустился встретить меня вчера вечером? Почему ты так напутал меня?

Последовала долгая пауза.

— Я… я не сержусь, ты понимаешь, — сказала она наконец несколько застенчиво, боясь вызвать его гнев, и испортить возникшую между ними теплоту. — Я просто хочу узнать — вот и все.