Рожденная свободной (трилогия с иллюстрациями) - Джой Адамсон

Через несколько дней мы опять встретили эту семью, но теперь с ними был очень крупный самец.

Пожалуй, стоит поискать наших львят где-нибудь подальше, вряд ли они прижились на участке, занятом такой большой семьей. Мы проехали в другой конец долины, километров за шестьдесят. Здесь было множество гну и зебр, над которыми носились тучи мух цеце. Нет, и тут не такое место, чтобы оно могло прийтись по вкусу нашим львятам. Оставались необследованными только два участка — холмы за рекой напротив урочища львят да равнина за крутой грядой.

На холмы никак нельзя подняться на машине, но гряду можно, пожалуй, объехать и потом выбраться на гребень с другой стороны, где склон более отлогий. Несколько дней мы тряслись по ухабам, и, как ни Искусно Джон Мбого вел машину, она все время налетала на камни или проваливалась в скрытые высокой травой ямы. Раз мы сели дифером на череп буйвола, причем рога застряли в моторе. Частенько натыкались на поваленные стволы. Джон Мбого судорожно цеплялся за руль, а я стукалась головой о потолок кабинки. В конце концов мы отказались одолеть эту гряду, боясь застрять где-нибудь вдали от Серонеры.

Мы начинали день исполненные надежд и каждый вечер возвращались ни с чем.

На обратном пути солнце было позади нас, и мы видели животных при самом четком освещении. Хороши были закаты. Синие холмы среди желтой-равнины, темно-коричневые пятна термитников, на которых часто стояли гепарды и топи. Иногда над травой появлялась косматая грива. Это поднимал голову лев, высматривая себе добычу среди пасущихся стад. Страусы обмахивались крыльями, важно расхаживали дрофы, красуясь перед цесарками и турачами.

Но особую слабость я питала к ушастым лисам. Это ночные животные, обычно очень робкие, но здесь мы часто и вечером видели их мордочки, похожие на маски, с очень живыми глазами и огромными круглыми ушами. Дональд Кер рассказывал мне, что они прикладывают ухо к земле и слушают, нет ли поблизости крыс или мышей, которыми они обычно питаются.

Вечером все дышало покоем, но я знала, что это затишье перед ночной охотой, когда хищники выйдут на добычу. Об этом напоминали гиены, которые во множестве рыскали вокруг. В отличие от кошачьих, настоящих охотников, гиены либо кормятся чужой добычей, либо нападают на крохотного теленка или другого слабого зверя, не способного постоять за себя. Раз я видела, как гиена гордо тащила новорожденного томми. Следом трусила, прихрамывая, вторая. Первая то и дело трясла жертву и взвизгивала, дразня вторую. Остановится, подпустит ту совсем близко и бежит дальше. Отвратительное зрелище…

Ночи в лагере бывали порой волнующими. Было слышно, как между палатками бродят львы, я даже научилась узнавать их по голосам. Однажды меня разбудил плеск воды. Спросонок я не сразу поняла, в чем дело. Наконец сообразила, что это львица зашла в мою палатку и пила воду из умывального таза. Только стол разделял меня и Африку. Я закричала на львицу, и она ушла. Когда я рассказала об этом случае инспектору, он ответил, что в Серенгети львы нередко заходят в палатки, дергают пол, проверяя, что за гости явились.

Другой раз мой сон нарушили буйволы. Я включила фонарик и в двадцати метрах от палатки увидела три огромные туши. Направила свет им в глаза, но буйволы не спешили уходить… Пока они раскачивались, у меня чуть рука не отнялась, оттого что я держала фонарь.

Постоянно к нам наведывались гиены. Я часто слышала, как они гремят посудой на кухне, потом мы недосчитывались кастрюль.

Конечно, иной раз ночные гости заставляли мое сердце колотиться чаще обычного, не без этого, но почему-то даже ночью у меня не «застывала кровь в жилах» от львиного рыка. Напротив, рычание нравилось мне, оно звучало как-то ласково. Львы Серонеры сызмальства привыкли к туристам, и с людьми у них установились дружеские отношения. Многие из них сосали мать в окружении автомашин, так что люди и автомобили стали как бы неотъемлемой частью их жизни.

Там, где никогда не охотятся на автомашинах, звери принимают их за живые существа, пусть с необычными повадками и странным запахом, но вполне безобидные. Если пассажиры не разговаривают громко и ведут себя спокойно, звери не боятся, но если выйти из машин, они убегут.

Ежедневно мы видели много львов, однако наши львята словно сквозь землю провалились. Вскоре в Серонеру приехал директор заповедника. Я попросила у него разрешения хотя бы несколько ночей провести в машине поблизости от того места, где, по моим догадкам, находятся львята. Судя по всему, днем искать их бесполезно, а ночью львят может приманить свет фар. Но директор не разрешил мне этого. Все оставалось по-старому.

Теперь мы искали их вдоль холмов за рекой. Там собирались стада буйволов до трехсот голов. А местность была такая неровная, что мы стали постоянными клиентами авторемонтной мастерской в Серонере. Ее заведующий охотно помогал нам в любое время дня, и я была ему очень благодарна.

Наступил засушливый сезон, животные теперь всецело зависели от немногих водоемов, которые не пересыхали.

Вот когда орудовали браконьеры! Они хорошо знали, куда животные ходят на водопой. Инспекторам было нелегко их обуздать. Я с ужасом смотрела, сколько они собирали ловушек, отравленных стрел и копий. А ведь это лишь малая часть всего арсенала, обращенного против животных… Стальная проволока стоит дешево, ее можно купить у любого торговца.

Самый действенный способ охоты — нагромоздить вокруг водопоя колючих веток, оставив несколько проходов, где помещаются ловушки. На высоте головы животного висит проволочная петля, распорками служат крепкие стебли, а конец проволоки привязан к бревну. Чем отчаяннее дергается попавший в петлю зверь, тем сильнее она затягивается. Проволока все глубже врезается в шею, пленник задыхается. Или же гиены расправляются с жертвой, которой тяжелое бревно не дает уйти. В разгар сезона ловушек так много, что браконьеры не поспевают их проверять.

Мясо уносят в шалаши, нарезают узкими полосками, вялят и потом продают. Но многих животных убивают только ради хвоста. Им удобно отгонять мух, и стоят они недорого — всего тридцать шиллингов штука. Невозможно представить себе, сколько мяса и шкур пропадает зря. Ловушки, которые я описала, очень распространены среди браконьеров: ведь такая охота не опасна и не требует никаких усилий. Чтобы поразить зверя отравленной стрелой, охотник должен сам выследить его. Чаще всего стрелами просто добивают животное, попавшееся в ловушку. Иногда браконьер забирается на дерево у водоема или возле звериной тропы и поражает из лука проходящего мимо зверя. Если яд свежий, достаточно даже легкой царапины, чтобы через несколько минут наступила смерть. Приготовить яд очень просто из Acocanthera friesiorum, небольшого дерева, которое растет во многих местах Восточной Африки на высотах от полутора до двух тысяч метров. Африканцы кипятят листья, ветки, кору, потом отвар выпаривают и получают своего рода смолу, которой мажут кончики стрел. Высохший наконечник оборачивают волокном, снимая его, перед тем как стрелять. Кроме самодельного оружия у браконьеров есть покупные капканы из стальной проволоки, старые ружья, дробовики. Они ведут промысел не только в одиночку, иногда собираются целые отряды с автомашинами. Снаряжают их торговцы.