Иностранные формирования Третьего Рейха - Сергей Игоревич Дробязко

— в Лохвице — Армянский легион (командир — майор Энгхольм);

— в Миргороде — Северокавказский легион (командир — капитан Ольбрих, затем подполковник Ристов).

Формирование частей Волжско-татарского легиона планировалось в будущем, однако они так и не были сформированы.

В Миргороде также находился и главный центр формирования легионов, который официально назывался Штаб подготовки и обучения иностранных добровольческих формирований из советских военнопленных (Aufstellungs- und Ausbildungsstab für ausländische Freiwilligen-Verbände aus sowjetrussischen kriegsgefangenen). Начальником штаба был назначен полковник (с 1 сентября 1942 г. — генерал-майор) Оскар Риттер фон Нидермайер — один из крупнейших немецких востоковедов и знатоков СССР{791}.

Как и в случае с организацией Восточных легионов на территории Польши, все военнопленные, отобранные специальными комиссиями, поступали в подготовительные лагеря. В данном случае они находились в Лубнах и Хороле — также фильтрационные лагеря Вермахта. Комендантом всех фильтрационных лагерей Командования Восточными легионами на Украине был подполковник фон Пауль-Рамминген. Численность и структура батальонов, сформированных на Украине, практически не отличалась от батальонов, сформированных в Польше. Единственным исключением было соотношение немецкого и национального кадрового персонала. Если в Польше немцев было не более 60, то здесь их должно было быть не более 37 человек: 4 офицера, 1 военный чиновник, 7 зондерфюреров, 15 унтер-офицеров и 10 рядовых{792}. Было и еще одно отличие, так как у батальонов, сформированных на Украине, значительно отличалась номенклатура. В целом они имели двойную нумерацию, в которой первая римская цифра означала порядковый номер национального батальона, а вторая, арабская, — номер немецкой дивизии, предоставившей кадровый персонал. Таким образом, до мая 1943 г. на Украине удалось сформировать 25 пехотных батальонов: 12 туркестанских — I/29, I/44, I/76, I/94, I/100, I/295, I/297, I/305, I/370, I/371, I/384 и I/389; 6 азербайджанских — I/4, I/73, I/97, I/101, I/111 и II/73; 4 грузинских — I/1, I/9, II/4 и II/198; 3 армянских — I/125, I/198 и ІІ/9; а также 2 усиленных северокавказских полубатальона (842-й и 843-й), 7 строительных и 2 запасных батальона, общей численностью более 30 тыс. человек. Кроме того, в стадии формирования находились еще 8 пехотных батальонов: 4 туркестанских (I/71, I/79, I/376 и I/113), 1 азербайджанский (I/50), 2 грузинских (II/125 и III/9) и 1 армянский (III/73){793}.

Широкое использование частей Восточных легионов началось осенью 1942 г., когда первые из сформированных в Польше и на Украине батальонов были отправлены на Кавказ и под Сталинград. Создавая командования по подготовке легионов, немцы преследовали двоякую цель. С одной стороны, она была чисто военной: пополнить немецкие части и соединения за счет местных уроженцев, хорошо знакомых с горным театром военных действий. С другой стороны, эта цель была политической, как при создании любого иностранного добровольческого формирования. Ее суть в своей докладной записке «Вопрос о кавказских воинских частях» выразил один из нацистских идеологов Альфред Розенберг. В ней он, в частности, отмечал: «Разграничение племен и народностей Кавказа между собой… облегчило бы немецкому командованию господство над ними… Численность отдельных формирований может определяться военными соображениями, но размещение их среди отдельных народностей — только политическими соображениями… Уже самый факт использования воинской части с целью возрождения противоречий между разными народностями является политическим моментом»{794}.

На этом основании некоторые (прежде всего советские) историки утверждали, что при организации и подготовке частей Восточных легионов в основу системы их боевого применения был положен исключительно политический принцип. А использовались они, как пишет современный российский исследователь В. П. Галицкий, только как «карательные и диверсионно-разведывательные батальоны»{795}. Это верно, но только отчасти. Согласно немецким архивным материалам, большинство батальонов Восточных легионов готовились именно как фронтовые формирования, и применять их собирались соответствующим образом.

С сентября 1942 г. по январь 1943 г. в полосе групп армий «А» и «Б» было задействовано 25 пехотных батальонов Восточных легионов, которые выполняли самые разнообразные боевые задачи наравне с частями Вермахта. Например, в направлении Туапсе наступали 452-й, 781-й туркестанские и 800-й северокавказский батальоны, а также 796-й грузинский и 808-й армянский. Все они действовали в составе различных соединений немецкой 17-й полевой армии, таких как 97-я егерская или 125-я пехотная дивизии. Южнее, в направлении на Сухуми, в составе 4-й горно-егерской дивизии наступал 804-й азербайджанский батальон. Восточнее — в районе Нальчика и Моздока — действовали 805-й, 806-й азербайджанские, а также 795-й грузинский и 809-й армянский батальоны. Они находились в подчинении либо 111-й, либо 50-й пехотных дивизий 1-й немецкой танковой армии. На Астраханском направлении, в составе 16-й моторизованной дивизии, находились 450-й, 782-й и 811-й туркестанские батальоны, сосредоточенные здесь для дальнейшего продвижения в Среднюю Азию и Казахстан. Эти батальоны действовали в основном как пехотные части. Исключение составляли те, которые входили в состав горно-егерских дивизий (804-й азербайджанский, 796-й и II/4-й грузинские){796}. В целом же система подчинения и боевого применения пехотных батальонов Восточных легионов в этот период выглядела следующим образом:

№ батальона

Командир

Численность

Подчинение

Район применения