Партия на троих - Антон Корчевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Каковы наши потери?
Вместо ответа граф взял со своего стола свежие сводки и протянул принцу. Пробежавшись глазами но строчкам Теи удивлённо поднял бровь.
— Если так дальше пойдёт, то битва за Шат Наар рискует встать в один ряд с Шоморской мясорубкой, — невесело произнёс адмирал. — Мы, в конце концов, возьмём город, в этом я не сомневаюсь. Думаю, это понимает и Раас. Но он дерётся как загнанный зверь, и он сделает всё, чтобы обескровить нашу армию, поставить под вопрос способность развивать дальнейшее наступление.
Теи подошел к окну боевой рубки, из которого открывался вид на море и гористый берег на горизонте. Флагманский корабль стоял в центре основного боевого соединения флота, рядом с авианосцами, поэтому над головой то и дело пролетали звенья махолётов. Одни летели в сторону вражеской столицы, другие, отбомбившись, торопились вернуться на палубу плавучих аэродромов… Совершенно ни к месту принц подумал, что сегодня прекрасная погода — последние неожиданно тёплые деньки перед наступлением холодов.
Повернувшись к штабным офицерам, терпеливо ожидавшим, что скажет из правитель, он произнёс:
— Адмирал, как только вы пробьётесь к гавани Шат Наара, мы выдвинем противнику условия капитуляции. Чем меньше ниарской крови прольётся перед тем, как мы добьёмся наших целей — тем лучше.
Глава 28
Путь к Подземному Городу оказался спокойным. Бронетранспортер, шедший на полном ходу, быстро покинул пределы Шат Наара, и большую часть времени карабкался вверх по склону горы, по дороге, ведущей к Подземному Городу. Трасса эта являлась тупиковой в том смысле, что по ней нельзя выбраться в другие районы страны. Ниарское командование, потерпев неудачу при попытке её захвата десантом с махолетов, больше не повторяло подобных попыток, сочтя их нецелесообразными. Тем не менее, по дороге периодически курсировали патрули солдат гарнизона Подземного Города, а в ключевых точках, таких как пробитые в толще скалы тоннели, размещались блокпосты.
У центральных ворот бункера, разбитых попаданием «Низвергающего», теперь лежали тяжелые бетонные барьеры, которые приходилось объезжать, снижая скорость; по обеим сторонам тоннеля соорудили многочисленные ДОТы, ощетинившиеся стволами пулеметов и пушек. Трижды бронетранспортёр останавливали и устраивали проверки. Мршаа относился к этому терпеливо — в конце концов, он сам участвовал в разработке новых порядков. В итоге, когда машина наконец-то оказалась внутри обширного ангара подземного комплекса, Раэлена уже поджидал доктор Хаат’ин, заранее узнавший о приезде командующего гвардией. Познакомившись в подземной пещере во время бегства от мелькран и не встречаясь после начала Революции, они плохо знали друг друга — но Мршаа с первого взгляда понял, что врач чем-то встревожен.
— Мне надо поговорить с вами! — перекрикивая урчание мотора выкрикнул Хаат’ин, как только бывший легионер вылез из машины. Попросив подождать пару минут, Раэлен распорядился относительно новых пленников — Макарова и девчонки, — и вернулся к доктору.
— Я вас слушаю.
— Я хочу поговорить о Воалене Еланааре… Меня беспокоит его состояние.
Мршаа насторожился. В последнее время он не видел старика, полностью посвятив себя организации обороны столицы. Знал лишь, что Еланаар на последнем поезде отослал половину Революционного Совета на юг, на случай, если Шат Наар окажется захвачен. Сам же засел в недрах бункера, надеясь своим присутствием в городе поднять боевой дух защитников
— Что случилось? Он ранен?
— Нет, физически всё нормально. Но вот его рассудок… Боюсь, что тут всё сложнее.
— Что вы хотите сказать, доктор?
— В последние пару месяцев я уже не раз сталкивался с такими симптомами. Начинается всё с раздражительности, перепадов настроения. Человеку становится всё труднее контролировать свои эмоции. Ни отдых, ни привычные при нервных расстройствах лекарства не помогают. Начинаются истерики, поведение всё больше отличается от привычного. Раздражение выливается в резкие вспышки гнева… В итоге, у человека просто едет крыша. А наш общий знакомый к тому же усугубляет, если понимаете, о чём речь, — Хаат’ин сделал движение, хорошо известное в Ооласе и обозначавшее употребление алкоголя. — У членов Директората были ну очень хорошие запасы. Редчайшие экземпляры! Я сам не удержался от дегустации — что же говорить о людях, теплее относящихся к разного рода напиткам.
— Ни за что не поверю, что Воален ушел в запой в такой момент, добившись того, к чему шел всю жизнь. Революция это его детище, он относился слишком серьёзно к ней, чтобы позволять себе такое.
— Если бы революция была пациентом, то я, как врач, поместил её в реанимацию. Ниар спутал нам все карты, и неизвестно, чем всё закончится. В том нестабильном душевном состоянии, в котором находится Еланаар, ему уже кажется, что всё пошло прахом. Он отчаялся. Прошло три дня с тех пор, как он последний раз с кем-то контактировал. Революционный совет, насколько мне известно, уже рассматривает возможность его отстранения от власти. Но я боюсь, что от этого станет только хуже — всем нам. Воален успел стать лицом Республики, и если оно исчезнет, это станет тяжёлым ударом для людей, — доктор пристально посмотрел на Раэлена. — Вы должны вразумить его. Я знаю, что вас связывает многолетняя дружба. По крайней мере, раньше связывала.
Мршаа всё ещё было трудно поверить в услышанное. Еланаар, каким он его знал, был человеком со стальной волей, которую не могло сломить даже критичное положение на фронте — а вовсе не пьяницей, спрятавшимся в собственном кабинете. Впрочем, кое что из сказанного доктором ещё до этого дня беспокоило Раэлена — неуравновешенность, которую он стал замечать за стариком. Именно по этой причине, подумав, командующий гвардией в конце концов принял решение:
— Доктор, отведите меня, куда следует.
Вместе с Хаат’ином Мршаа спустился на несколько уровней вниз и сел
