Подземелье ведьм - Кир Булычев

Подавленный, я вернулся в наш подвал. Люди уже возвращались со смены. Было душно и воняло потом и всякой гадостью. Некоторые спали на нарах, другие сидели за длинным столом посреди подвала — разговаривали, играли в кости… На меня никто и не посмотрел.

Я прошел к нарам. Нижние — Иркины — были пусты. Ирка еще не вернулась. И это хорошо. Она уже знает, что я сломал хлыст Хенрику. Они не захотят меня спасти. И отдадут спонсорам. А спонсоры пустят меня на мыло…

Я так погрузился в свои мысли, что не заметил, как последние остатки дневного света покинули подвал, и лишь коптилка, стоявшая на столе, странно и неровно освещала лица сидевших за столом. Что ж, уже достаточно темно. Надо встать и пойти в сортир, оттуда выскочить во двор и бежать к кирпичному забору.

Опасно пропустить момент — я уже знал, что дверь нашего корпуса на ночь запирали.

Я поднялся и сделал первый шаг к двери…

Навстречу мне быстро шла маленькая фигурка — даже в темноте я узнал Ирку. Она тоже меня узнала.

Я отступил назад, к нарам. Как мне не хотелось бы, чтобы она была моим врагом!

— Тим? — спросила она шепотом.

— Здравствуй, — сказал я, будто еще не виделся с ней.

Ирка взяла меня за руку и потащила к нарам.

— Садись!

Я послушно сел. Мне хотелось как-то оправдаться перед ней, и я сказал:

— Я могу ему починить хлыст. Я умею. Меня госпожа Яйблочко учила плести из кожи.

— Какой еще хлыст?

— А он тебе не сказал?

— А ты дикий…

— Я испугался. Он строго со мной говорил.

— Ты куда шел? — прошептала Ирка.

— Я хотел убежать.

— Не надо, — сказала Ирка. — Тебя завтра увезут к Маркизе.

— Я думал, что вы теперь не захотите мне помогать.

— Я верю. А что ты видел?

— Я мужиков видел. С коробкой.

— А что в коробке?

— Я не знаю. Она закрытая была.

— Ты не бойся, любимчик, — сказала Ирка и хихикнула. — Тебя никто не обидит. Тебя завтра увезут, как и договаривались.

— А если они тебя не послушаются? Ты ведь кто?

— Я — никто, — сказала Ирка. — Но Хенрика они обязательно послушаются.

— Давай я ему кнут починю?

— Успеешь. А теперь давай будем спать.

Когда все заснули, Ирка забралась ко мне на нары. Я уже ждал ее — мне без нее было холодно. Она прижалась ко мне, сначала дрожала, а потом согрелась. Я сказал:

— Не могу с ползунами. Один на меня как человек глядел.

— Нет, — сказала Ирка твердо. — Они не соображают. Ты, видно, убивать не любишь и не умеешь. Все убивать умеют, жизнь такая, что надо убивать, а ты не умеешь — тебя кто-нибудь пришьет, а ты и не заметишь.

Она теснее прижалась ко мне.

— Ты теплый, — сообщила она шепотом.

Вокруг на нарах спали или не спали люди. Запах в подвале был тяжелый — мылись-то мы кое-как, без мыла. Но было совсем темно, и можно вообразить, что ты один или в настоящем доме.

— Мне их жалко, — сказал я.

— Вы бы потише! — зашипел человек с соседних нар — я даже лица его не знал. — Вы тише, вы людям спать мешаете, вы свое делайте… а людям не мешайте.

Ирка его шепотом отругала словами, которых я и не знал, но точно понимал, что это неприличные слова, просто страшно подумать, что они значат. Потом снова стало тихо — только храп и дыхание людей.

— Может, я уйду? — спросила Ирка.

— Нет, не уходи, — сказал я. — Ты не уходи, а то нам поодиночке холодно.

— Боюсь я за тебя, — сказала Ирка. От ее маленького горячего тела во мне начало подниматься непонятное сладкое, тягучее чувство, странное желание обхватить Ирку руками — но не для тепла, а для того, чтобы целовать и прижиматься сильнее.

Я повернулся к ней и не чувствовал больше вони и тяжелого воздуха.

Я нашел губами ее губы, и мы начали целоваться так, что совсем перехватило дыхание, но мы не могли остановиться — я чувствовал, что от желания теряю сознание.

И тут Ирка вдруг сильно оттолкнулась от меня коленками и одним махом спрыгнула вниз с нар, только слышно было, как сильно ударились ее пятки о цементный пол.

— Ты что? — Я чуть было не кинулся за ней следом. Но рядом кто-то выругался.

Ирка подошла к нарам, встала на цыпочки, я увидел ее лицо над краем нар.

— Не надо, — сказала она. — Мы же люди с тобой, правда?

— Люди? Конечно, люди, — не понял я.

— И если что будет, то по-людски, хорошо, любимчик?

— Да, — согласился я и все равно в ту ночь не понял, что она хотела сказать.

Мы помолчали. Она погладила меня жесткой узкой ладошкой по лицу, и я поцеловал ее ладонь.

— Возьми мешок, — сказал я. — Замерзнешь.

Она взяла мешок, и я скоро заснул. Было очень холодно, я бы мог спуститься к ней на нары, но я понимал, что она этого не хочет. Лучше она будет мерзнуть… Была ли у меня на нее обида? Пожалуй, если и была, то маленькая, потому что я, не понимая, в чем она права, соглашался с ее правотой.

Ночью мне снилась чистенькая, завитая любимица из соседнего дома. С ней я тоже целовался, но как только мы начинали целоваться сильно, откуда-то выбегал спонсорский жабеныш и приходилось убегать.

Утром, когда я проснулся от сирены, Ирки уже не было — она убежала занимать для нас очередь в сортир и в умывальню. И я поспешил, чтобы ей помочь. И понимал, как хорошо, что у меня есть Ирка. Я сейчас увижу ее и обрадуюсь.

Но я ее не увидел, потому что в сортире и в умывальне ее не было, а когда я пошел обратно в подвал, чтобы позавтракать, там меня уже ждал Хенрик. Он был без хлыста.

Я хотел пройти мимо, не глядя на него, но Хенрик сам подошел ко мне, и он не сильно сердился.

— Пошли, — сказал он.

— Я голодный, — сказал я.

— Нельзя задерживаться, — сказал Хенрик.

Он взял со стола горбушку хлеба и отдал мне. Кто-то из сидевших за столом огрызнулся, сказал, что такой кусок — на троих. Хенрик велел ему молчать и повел меня прочь.

Мне было страшно, но я старался утешать себя тем, что Ирка обещала, что все хорошо кончится. А она знает. Хенрик с ней разговаривает как с равной.

Во дворе стоял старенький грузовичок. За рулем уже сидел Лысый.

— Сколько вас ждать! — зло оскалился он. — Вот-вот патрули поедут.

— Садись! — приказал мне Хенрик.

Он подсадил меня в кузов. Потом впрыгнул за мной.

— Вы тоже поедете? — спросил я.

— Прокачусь немного, — ответил Хенрик.

Машка-мадамка подошла к открытому окну конторы на втором этаже. Помахала Хенрику. Он помахал в ответ.