Мемориал августа 1991 - Прокоп А. А.

– Черт с ним мамочка – отреагировала Инна.

Все это явственно расслышал Иннокентий Иванович, который по странному стечению обстоятельств оставался в стороне от ритуальной схватки и лишь наблюдал происходящее, делал соответствующие выводы, как и положено специалисту в области психологии и психиатрии. Только это было еще не все, потому что, не заставил себя долго ждать Эдуард Арсеньевич, и галлюцинация ударила в голову профессора: Эдуард Арсеньевич подбежал к товарищу Репейсу с действительно высунутым языком, таким, о каком и говорила совсем недавно Карина Карловна.

– Закапывайте ларец в ямку – приказал Репейс, умудрившись в этот момент долбануть одного из помощников Толстозадова по головному убору, и теперь уже два цилиндра были выведены из строя.

Эдуард Арсеньевич на глазах профессора, приобрел нормальный вид и даже размеренно спросил.

– А где ларец? Товарищ Репейс не ответил или не успел ответить, так как появился Паскудин, и, обдав Эдуарда Арсеньевича гнилостным запахом из-за рта произнес.

– Вот – и вручил в руки Эдуарда ларец.

– Товарищи, а как же размер, да и должность? – спросил Эдуард Арсеньевич.

– Плюс два сантиметра и место зама правого отдела!!! – закричал Репейс, по-прежнему сражаясь с братьями близнецами.

– Не делай этого! – прокричал Иван Васильевич, поднимаясь с земли и пошатываясь, от сильно удара в область печени, который он получил от товарища Ефимози несколько минут назад, в которые и уложились все происходящие события.

– Леопольд Сигизмундович помешайте ему!!! – неистово завопил Толстозадов.

Леопольд Сигизмундович очнувшись от таинственного временного путешествия, рванулся в сторону мемориала, при этом сбил с ног несчастного Иронима Евстратиевича, который окончательно ничего не понимал и сейчас думал: что правильно говорила тетка Ефросинья – ‘’ Соответствуй Питириму, он спиртного не пьет, а Ваньша – бес домашний, недаром Питирим приезжает его воспитывать раз в квартал, а нужно чаще’’.

Эдуард Арсеньевич не пожалел дорогих брюк, запихивая в подготовленное углубление ларец. Леопольд Сигизмундович оттаскивал его за пиджак и громко стонал; – Изыди!!! На святое дело не покушайся. Изыди!!! Но Эдуард Арсеньевич упрямо пихал ларец, все глубже и глубже, и так же громко отвечал Леопольду.

– Сам убирайся, не смей на размер посягать!!!

– Господи, срам какой – произнесла Карина Карловна.

– Важное дело, если молодое, мама – подала голос Инна и у профессора все окончательно, поплыло в голове.

Паскудин удачно вошел в схватку. Инициатива перешла к товарищам. Эдуард Арсеньевич крикнул.

– Готово!!! Товарищ Репейс прореагировал сразу.

– Свиноедов поджигай!!! Эдуард Арсеньевич онемел от услышанного. Леопольд отпустил его пиджак и тоже стоял с открытым ртом.

– Не загорится – произнес Эдуард Арсеньевич.

– Еще, как вспыхнет – ответил Репейс, а Свиноедов материализовавшись из воздуха, пробежал по Рыжей бороде, который оставался на земле, полагая, что лучше притвориться мертвым, чем продолжать участвовать в не самых приятных событиях и тем самым лишний раз, показываться на глаза товарищам, да и этим тоже.

Эдуард Арсеньевич не верил своим глазам. Свиноедов все тот же, но в грязном пиджаке, порванном на рукавах, бежал с факелом в руках. Леопольд Сигизмундович вспомнил об исторической миссии и с прежним криком – Изыди сатано!!! Бросился наперерез Свиноедову, но снова произошла оказия, только на этот раз Эдуард Арсеньевич не упомянул, ни голосом, ни мыслью, – пресловутого Паскудина, но именно он в очередной раз вмешался в ход исторических событий, поставив подножку Леопольду, и вновь ехидно произнес.

– Мое почтение многоуважаемый, извините, ваше превосходительство.

Иннокентий Иванович подумал, что нехорошо, так обращаться с генералом, как сам Леопольд Сигизмундович, видимо забыв свое привычное изречение, закричал.

– Полки налево!!!

К счастью товарищей, полки еще не вышли на исходные позиции. Ироним Евстратиевич не хотел вставать с земли, резонно полагая, что так будет лучше и, еще соображая, как обо всем случившемся сообщить отцу Питириму, додумать он не успел. Иван Васильевич вместе с братьями близнецами сбили с ног товарища Ефимози, но было поздно. Мемориал вспыхнул, как стог сухого сена.

– Проклятие!!! – взвыл Толстозадов.

– ‘’Кажется, товарищи сегодня взяли верх’’ – подумал профессор, правда в этом он все же сомневался.

– Страшно – прошептала Инна.

– Да доча – поддержала Карина Карловна, и профессор впал в еще большее сомнение.

Мемориал же горел ярким пламенем. Мужичонка в фартуке так и стоял с метлой в руках. Через полминуты на месте мемориала образовалась большая, черная воронка диаметром в пару метров, куда быстро стало засасывать посланцев иных миров, при этом они перепутались; Толстозадов, Паскудин, братья близнецы, товарищ Ефимози, Леопольд Сигизмундович, товарищ Репейс, Свиноедов, – еще мгновение и воронка закрылась, оставив вместо себя черное пятно с золой и пеплом.

– Ироним где ты? Нам нельзя друг без друга, мы в одной связке, всегда в одной связке – голосом искал друга Иван Васильевич.

– Здесь я, Ваньша. Никуда не делась связь. Только говорил я тебе сучьему сыну, похабнику, что дело серьезное. Завтра же на исповедь к Адриану!!! – с полной силой прозвучал из темноты голос Иронима Евстратиевича.

– Завтра оно и видно будет – пробурчал Иван Васильевич, убедившись, что с Иронимом все в порядке.

– Эдя, а ты с кем? – раздался голос Карины Карловны, и профессор отметил про себя, что голос Карины обрел нормальную интонацию.

– Что значит с кем? – переспросил Эдуард Арсеньевич, стряхивая пыль со своих далеко недешевых брюк.

– В прямом смысле Эдя? – наступала Карина Карловна.

Инна испугано озиралась по сторонам.

– В деревеньку поеду. Корову куплю – стонал Рыжая борода, то ли вправду повредившись при падении, то ли, изображая из себя жертву, чтобы не было лишних вопросов.

– Снова ты Карина за свое. Какая разница с кем? Товарищ Репейс понятно сказал:

Плюс два сантиметра и должность на прежнем месте. Что еще нужно? Чтобы служить на благо ‘’Грядущего общества’’, а то, не дай бог, окажешься на месте несчастного господина Свиноедова, и будут тебя в розыск размещать, только во времена военного коммунизма эти объявления не дойдут, Кариночка.

– Это точно господин помощник делегата – вмешался в разговор Иннокентий Иванович, помогая подняться на ноги Ирониму Евстратиевичу, который снова взялся за свое.

– Смотри мне Ваньша, не отвертишься. Сам сказал: мы в одной связке, похабник проклятый. Я тебе ''Грядущее‘’ общество’’ не дам позорить. Сам, небось, видел, как оно все серьезно.

Иван Васильевич ничего не отвечал, а лишь бурчал себе под нос.

– Там видно будет, знаем мы вас.

– Васю Зерножраева вспомни!!! – продолжал Ироним, и вновь Иван Васильевич лишь пробурчал.

– Вася, Вася, что мне Вася. Если бы он мне свою тайну открыл с этой книжкой, тогда бы Вася Зерножраев, а так поживем, увидим. Жрать охота, мать его, еще бы выпить.

– Действительно, господин Подкулачник, сильно хочется – подал голос Рыжая борода и посмотрел на трудно различимую в темноте Инну, которая преобразившись, сейчас напоминала женщину с номером один, может с номером два, только Рыжей бороде было все равно, поскольку жизнь с каждой секундой возвращалась к нему, не меняя