Времена грёз (СИ) - Альсури Мелисса

— Госпожа Серафина!

Знакомый голос остановил меня у главного выхода, и я машинально притормозила, хоть и пожалела об этом буквально в ту же секунду.

— Добрый день, извините, но я сама доберусь до дома, мне не нужна помощь.

Не поднимая головы, я постаралась тут же развернуться и уйти, но Клеон успел поймать меня за локоть, аккуратно встав передо мной и будто бы закрывая от взора остальных людей.

— Простите, мне кажется, вы это обронили.

Легким жестом он достал из своего кармана платок, вложил его мне в руку. Столь неожиданная любезность слегка смутила меня, но я приняла помощь, убрав влагу из уголков глаз.

— Не знаю, что так сильно расстроило столь потрясающую леди, но позвольте мне проводить вас? Я не слишком хороший слушатель, но болтать могу с утра до ночи без умолку.

Высморкавшись, я убрала платок в карман, все так же не решаясь поднять голову и посмотреть в лицо Клеона. Вместо этого я сосредоточилась на пуговице его пальто.

— Честно говоря я бы хотела сейчас побыть одна.

— Конечно, я… понимаю. — Голос мужчины изменился, будто слетела вся напускная веселость. Прочистив горло, он тихо продолжил. — Но, если вы вновь откажете, мне придется встать на колени и умолять вас прямо здесь перед всеми.

— Вы издеваетесь?

Не выдержав, я взглянула в лицо Клеона, уже готовясь высказать все, что я думаю об этом шантаже, но, встретив его обеспокоенный взгляд, осеклась. Мужчина, заметив эту перемену, вздохнул и устало улыбнулся.

— Знаете, вы сейчас напомнили мне Лилит. Временами, эта рыжая бестия казалась неуправляемой, словно лесной пожар.

Удивленно похлопав глазами, я даже как-то забыла о госпитале, охотно отодвинув все растревоженные чувства и воспоминания в дальний уголок памяти. Клеон, воспользовавшись моментом, взял меня под руку и плавно повел по аллее к выходу с территории госпиталя.

— Вы знали Лилит?

— Конечно, в Кадате ее многие знали, но говорить сейчас об этом не принято.

— Почему?

— Ну-у по большей части из-за засилия светлых в наших краях. Боюсь, если они узнают какое огромное влияние оказала эта некромантка в Целестии, разразится новая война.

Миновав железные ворота, мы вышли на улицу и повернули в сторону дома. Я же, почувствовав, что получила в руки еще один источник информации, продолжила расспросы.

— Но откуда вы ее знаете?

— Я родом из Санктума и долгое время стремился стать одним из министров короля. Пускай я и не принадлежал к знатному роду, но наша семья была богата и имела множество связей по всей столице. Это помогло мне сделать очень неплохую карьеру, и при дворе я встретил Лилит, блиставшую там, как необычная диковинка. Конечно, никто не знал о ее силе, кроме семьи, у которой она остановилась, но благодаря общим друзьям мы сблизились, и я даже в некотором роде помогал организовать корабли до Сомны. На одном из таких я и сам уплыл, едва меня выдавили из политики и лишили всего имущества.

Помолчав, мы миновали перекресток с разносчиком газет и постарались свернуть на более тихую улицу, ведущую к небольшому парку, где среди еще голых деревьев гуляли редкие посетители.

— И вы не скучаете по Целестии?

— По месту как таковому — нет, но по людям оттуда, да, до сих пор скучаю.

Клеон провел меня через ворота парка и, зайдя немного вглубь, указал на одну из тропинок, уходящих в бок от основной дороги.

— Здесь можно срезать путь и выйти к церквушке Элея. Я не стану вас надолго задерживать.

— И это все, что вы хотели мне сказать?

Я остановилась и растерянно посмотрела на мужчину, ожидая чего-то более серьезного, судя по тому, что он отбросил привычную маску подхалима.

— Нет, конечно нет.

Украдкой оглядевшись, Клеон положил руку на мою ладонь и чуть сжал ее, опустив голову ко мне.

— На самом деле я бы хотел предупредить вас.

— О чем же?

— Об экзотичном госте из Беллатора. Думаю, вы понимаете о ком я.

Удивленно вскинув брови, я кивнула, сверля мужчину взглядом. Где-то в душе отозвалось прежнее недоверие к Давиду, будто я уже нашла подтверждение своим опасениям.

Клеон, удостоверившись, что рядом никого нет, продолжил чуть тише.

— Я хочу, чтобы вы знали, в Беллаторе очень уважают и чтят тех, кто прошел все ступени становления, и такие люди считаются почти неприкосновенными для закона. Давид действительно относится к этой касте, но считается изгнанником, за преступления, недопустимые даже для таких, как он. Стоит ему только шаг ступить на родную землю, как тут же начнется охота.

— Но что он сделал? И почему вы не расскажете это Каину?

— У меня нет сведений больше этих, и, к сожалению, я не могу уточнить у кого и как их получил, но чувствую себя обязанным предостеречь.

Поджав губы, я кивнула, опустив голову и невольно остановив взгляд на тонких, чуть запачканных чернилами пальцах мужчины.

— А когда его изгнали?

— Насколько я знаю, недавно, хотя власти присматривались к нему не первый год. Подтвердить, что подобный человек действительно одержим злым духом, может быть чрезвычайно сложно.

— Тогда… вы случайно не знаете, что ему нужно здесь? Брат говорил, он ищет какую-то книгу.

— Может быть очередной артефакт? Навряд ли он приехал сюда просто почитать пьесы.

— Да, навряд ли. Спасибо за предупреждение, оно было очень кстати.

Вновь посмотрев на Клеона, я заметила тень облегчения на его лице и только сейчас поняла, насколько странно мы выглядим вместе, в парке, держась за руки и почти перешептываясь друг с другом. Невольно смутившись, я сделала шаг назад и благодарно улыбнулась.

— И спасибо за прогулку, кажется, ваша болтовня всё же отвлекла меня от переживаний.

— Всегда пожалуйста.

Расплывшись в ответной шутовской улыбке, Клеон кивнул и, коротко попрощавшись, развернулся к выходу из парка, оставив меня одну на дорожке к дому.

Дополнительная глава. Возлюбленный Зевса

Змей был хитрее всех зверей полевых

которых создал Господь Бог.

Бытие 3: 1

— Если Люцифер сможет сегодня провести Каина до бездны пространства, то к концу месяца он убьет своего брата на его же алтаре и будет проклят.

— Что ж, исполнители подобраны, декорации уже готовят, все ждут лишь нас.

Давид прошел к камину и бросил в затихший огонь пару поленьев. Свет пламени отразился в его глазах. Татуировки, лишь едва выглядывавшие из-за воротника рубашки, притягивали взор, будто танцуя в тенях. Беллаторец казался необычайно задумчивым сегодня, хоть и вроде бы был рад моему приглашению домой.

Пошарив взглядом по ближайшим полкам библиотеки, я достал словарь и чей-то старый пересказ этой странной легенды. Даже не представляя, кто мог написать подобную поэму и чем руководствовался в ее создании, я чувствовал какую-то причастность к событиям в ней и искренне жалел героев.

— Отчего же ты грустишь, Ганим?

— Я… текст, что ты мне дал, написан так хорошо, что, прочитав впервые, я заплакал и долго не мог успокоиться.

— Тебя так это тронуло?

— Похоже, я несколько сентиментален.

Гость прошел ко мне и, положив руку на плечо, ободряюще его сжал, встретив мой смущенный взгляд. Едва он оказался рядом, как до меня донесся сладкий запах специй и сандала, будто бы специально дурманя сознание.

— Мне кажется, развивай ты свой талант, то написал бы не хуже.

— Ты правда так думаешь?

— Правда. Почему ты пишешь так редко?

— Никому не интересно читать про… такое.

— Любовь?

— К мужчинам, от мужчины, это же бред. А писать о девушках у меня получается натянуто и… плохо.

— Какие глупости, ты зарываешь свой талант, и даже если слушатель найдется лишь один, то хотя бы ради него тебе стоит писать. Вдруг, именно ему будут важнее всего эти строки.

— Давид, мне кажется, ты преувеличиваешь…

— Скорее наоборот, преуменьшаю. Пообещаешь мне почаще возвращаться к собственным стихам?