Властелин колец - Джон Толкин

У подножья холма Фродо увидел Арагорна; тот стоял молча и неподвижно, словно сам превратился в дерево. В руке он держал маленький золотистый эланор. Глаза Бродяги светились. Казалось, он погрузился в какое–то светлое воспоминание; Фродо посмотрел на него и понял, что тот заново переживает событие, случившееся здесь раньше, в давние годы, и навеки удержанное вечно длящейся памятью Лориэна. Арагорн и сам, казалось, перенесся в то мгновение. Суровых лет, оставивших на его лице неизгладимый отпечаток, как не бывало: он вновь был юн, высок и светел ликом. Внезапно Фродо почудилось, что он облачен в белое. «Сын короля», — подумалось Фродо. И вдруг с уст Арагорна слетели слова на эльфийском языке — но того, с кем он говорил, Фродо не видел.

– Арвен ванимелда, намариэ![276] — произнес Арагорн, вздохнул и, очнувшись от забытья, с улыбкой посмотрел на Фродо. — Мы — в сокровенном святилище эльфийских владений, — молвил он. — Здесь когда–то осталось мое сердце, и здесь оно пребудет, если в конце темных дорог, на которые мы с тобой ступили, не воссияет свет. Идем!

Взяв хоббита за руку, он вместе с ним пошел прочь от холма Керин Амрот — чтобы в этой жизни больше уже сюда не вернуться.

Глава седьмая.

ЗЕРКАЛО ГАЛАДРИЭЛИ

Солнце уходило за горный кряж; в лесах сгущались тени. Отряд продолжал путь. Вокруг плотной стеной сомкнулись сумерки: там, в чаще леса, день уже кончился. Из–за стволов на тропу выступила ночь, и эльфы зажгли свои серебряные светильники.

Вдруг впереди открылась новая поляна, и над головой раскинулось бледное вечернее небо, проколотое ранними звездами. Широкая полоса травы, на которой не росло ни единого деревца, полумесяцем охватывала глубокий ров, погруженный в мягкую вечернюю тень; но край рва еще зеленел, словно отсвечивая памятью о только что скрывшемся солнце. На дальней стороне поднималась огромная зеленая стена, окружавшая высокий зеленый холм, а на холме высились маллорны — таких великанов путешественники еще не видели даже здесь, в Лориэне. В сумерках они высились над зеленой стеной, как живые башни. На ярусах ветвей, среди непрестанно трепещущих листьев, мерцали бесчисленные огоньки — зеленые, золотые, серебряные. Халдир повернулся к Отряду.

– Добро пожаловать в Карас Галадон![277] — провозгласил он. — Перед вами — город Галадримов! Здесь живут Владыка Кэлеборн и Галадриэль[278], Владычица Лориэна. Но с этой стороны входа нет. Придется обогнуть стену, а это путь неблизкий, поскольку город велик.

По ближнему краю рва шла дорога, мощенная белым камнем. Огибая стену, путники замечали, что зеленое облако крон слева от них уходит все выше в небо, — пока глазам наконец не открылся весь холм целиком, усыпанный звездами огней. Впереди показался белый мост, перекинутый к большим воротам, выходящим на юго–запад. Концы стены далеко заходили друг за друга; внешний виток спирали кончался воротами. На створках, высоких и мощных, сияло множество светильников.

Халдир несколько раз стукнул в ворота и произнес какое–то слово; ворота бесшумно отворились, и путники вошли. Фродо поискал глазами привратников, но никого не увидел. По коридору между внешней и внутренней стеной спирали шла тропа; пройдя по ней, пришлецы вступили в древесный город. Улицы этого города казались пустынными, не было слышно и шагов — но воздух звенел от доносившихся сверху голосов, а со склонов холма лилась песня, звеня, как ласковый дождь в густой листве.

Много тропинок и много лестниц пришлось им оставить позади, прежде чем они добрались до верхних ярусов холма и оказались посреди широкой лужайки, у мягко шумящего фонтана, подсвеченного серебряными светильниками. Светильники висели на ветвях деревьев, окружавших серебряный бассейн с бьющей вверх белоснежной струей. На дальнем конце лужайки стояло дерево — великан из великанов, самый огромный маллорн среди всех маллорнов Карас Галадона. Гладкий, словно обтянутый серым шелком ствол воздвигся над головами пришельцев, как замок. Чтобы увидеть нижние ветви, приходилось запрокидывать голову. Крепкие, могучие сучья высоко распростерлись над поляной; вверху клубились темные грозовые облака листьев. К стволу была приставлена широкая белая лестница, а рядом на траве сидели три эльфа. Завидев пришельцев, эльфы вскочили; Фродо заметил, что все трое отличаются высоким ростом и облачены в серые кольчуги. С плеч стражников ниспадали белые плащи.

– Здесь живут Кэлеборн и Галадриэль, — благоговейно произнес Халдир. — Они желают, чтобы вы взошли наверх для беседы с ними.

Один из стражников протрубил в маленький рог; на чистый звонкий призыв сверху ответило еще три рога.

– Я поднимусь первым, — сказал Халдир. — За мной пусть идет Фродо, а следом Леголас. Остальные — как им угодно. С непривычки путь может показаться долгим, но по дороге можно отдохнуть.

Много флетов насчитал по пути Фродо: одни возникали справа, другие слева, третьи лепились к стволу так, что лестница проходила насквозь. Медленное, долгое восхождение закончилось на головокружительной высоте, у обширного талана, напоминавшего палубу корабля. На талане был выстроен дом — такой и на земле, у людей, почитался бы дворцом. Вслед за Халдиром хоббит переступил порог и оказался в овальном чертоге; ствол маллорна, сузившийся к вершине, пронизывал зал посередине, словно мощная колонна.

Чертог был залит мягким светом; стены отливали зеленью и серебром, потолок — золотом. Множество эльфов собралось в высоком зале Лориэна, ожидая прибывших. У ствола на двух тронах, под пологом живых ветвей, восседали Кэлеборн и Галадриэль. Приветствуя гостей, они встали, как заведено было у всех эльфов, даже у могущественнейших властителей и королей; оба были очень высокого роста, причем Галадриэль не уступала Кэлеборну. Облачены они были в белое. Прекрасными и суровыми показались гостям Владыки Лориэна. Волосы Галадриэли струились по плечам, как темное золото, волосы Кэлеборна сияли, как серебро. Оба, и Владыка, и Владычица, казались бы юными, если бы не их очи, сверкавшие, как звездные лучи, глубокие, как бездонный родник, хранившие память бесчисленных лет, оставленных позади.

Халдир вывел Фродо вперед, и Владыка Кэлеборн приветствовал его по–эльфийски. Галадриэль не произнесла ни слова, но взгляд ее остановился на Фродо и долго не отпускал его.

– Сядь рядом со мной, Фродо из Заселья! — пригласил Кэлеборн. — Беседа начнется, когда подойдут остальные.

Кэлеборн учтиво приветствовал входящих, каждого называя по имени:

– Привет тебе, Арагорн, сын Араторна! Тридцать и восемь лет минуло за пределами нашей страны с тех пор, как мы приветствовали тебя здесь впервые. Вижу, что годы эти легли тяжким бременем на твои плечи. Но конец близок, каким бы он ни был. Отложи заботы и отдохни!

Дай тебя обнять, о сын Трандуила! Наши северные братья — редкие гости в Лориэнских лесах!

Здравствуй, Гимли, сын Глоина! Много воды утекло с тех пор, как дети Дьюрина в последний раз приняты были в Карас Галадоне. Но сегодня закон, столь долго тяготевший над нами, нарушен. Да будет это знаком, что мир помрачился не навечно, что лучшие дни не за горами и что дружба наша возобновится!

Гимли поклонился в пояс.

Когда гости сели, Кэлеборн еще раз оглядел их всех по очереди.

– Вас восемь, — поднял он брови. — В посланиях, которые мы получили, говорилось, что в поход выступило девятеро. Но может, Совет изменил свое решение и нам не успели сообщить об этом? Дом Элронда далеко, меж нами сгущается тьма, а в этом году тени стали еще длиннее.

– Нет, Совет не менял своего решения, — проговорила Владычица. Голос ее был ясным и мелодичным, хотя и необычно низким. — Девятым вышел Гэндальф Серый, но наших границ он не пересек. Скажите же нам, где он, ибо я желала говорить с ним. Доколе он не пересечет пределов моей страны, мне не дано видеть, что с ним сталось: его окружает серый туман, и пути его, как и пути его мыслей, от меня скрыты.

– Увы! Гэндальф Серый рухнул в бездну, и его взяла Тень, — опустив голову, сказал Арагорн. — Он остался в Мории: судьба не позволила ему выйти наружу.

Изо всех углов зала послышались горестные и недоуменные восклицания.

– Злые вести! — молвил Кэлеборн, и лицо его затуманилось печалью. — Таких горестных известий мы не получали еще ни разу за все долгие годы, хотя и они полны были скорбей и разочарований.

Он повернулся к Халдиру и спросил у того по–эльфийски:

– Почему мне об этом ничего не сказали?

– Мы не говорили с Халдиром о наших делах, — ответил за него Леголас. — В первую ночь мы слишком устали и к тому же спасались от погони, а потом, на дивных лориэнских полянах, память о нашем горе на время притупилась — и нам не хотелось ее тревожить.