!Фантастика 2024-4". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Проскурин Вадим Геннадьевич

Киттен еще успел удивиться тому, что мир вдруг содрогнулся, и трава оказалась слишком близко, ударила в лицо. А потом он вдруг понял, что парит над лугом и удивленно-испуганным взглядом охватывает все: нить железной дороги, продолжающий свой путь поезд, дзёндари, что, подобрав подол сиреневого дорожного платья, быстро бежит по его следам, и – самого себя, уткнувшегося лицом в траву.

«Неужели это я там лежу? – подумал Киттен, глядя, как помощник дзёндари, который выстрелил в него, небрежно переворачивает его тело. – Они меня убили? Меня больше нет?»

Девушка подошла и опустилась на корточки рядом с телом. Легкими быстрыми движениями она распорола одежду, задрала кольчугу и вытащила папку с чертежами дирижабля. «Неужели для меня все закончилось? – горько и жалобно подумал Киттен. – И это все?..»

Потом он заметил свет, окружавший его, теплый и яркий, он притянул то, что прежде было Киттеном, и растворил в спокойной нежности и ласке. И вот это было действительно – все.

Поздним вечером того же дня дзёндари, не ответив даже кивком на приветствие Артуро, быстрым шагом вошла в кабинет императора Торна и, не сказав ни слова, протянула Шани папку с чертежами. Он открыл ее, бегло пролистал документы и положил на свой стол.

– Здесь кровь, Мари, – сказал Шани. – Ты ранена?

Девушка улыбнулась и отрицательно качнула головой:

– Нет, сир. Это кровь того глупца, который устранил первого секретаря амьенского посольства и решил поменять правила игры.

– Неразумно, – усмехнулся Шани. – Мари, я тебе очень признателен. Родина тебя не забудет. Проси все, что пожелаешь, я выполню.

Мари помолчала, обдумывая свою просьбу, а затем промолвила:

– Я счастлива служить родине и вам, сир. Никаких особенных желаний у меня нет.

Шани усмехнулся – именно такой ответ он и ожидал услышать. Жестом приказав девушке садиться, он принялся разбирать бумаги на своем столе. Мари послушно опустилась в широкое кресло и не удержала вздох облегчения – несмотря на отменную физическую подготовку, умение мобилизовать в нужный момент все ресурсы организма и съеденные тонизирующие корешки куки, она чувствовала себя вымотанной.

– Вот, возьми, – император наконец нашел нужный документ и протянул Мари. – Приказ об освобождении твоего брата из заключения и полная амнистия по всем делам. Плюс небольшая денежная сумма – в качестве подъемных в новой жизни. Но передай ему на словах, чтоб он завязывал со своим промыслом. Мари, я очень тебя люблю, но это последний раз, когда я прощаю ему его выходки.

Мари не выдержала. Хваленая невозмутимость дзёндари и умение хранить спокойствие в любой ситуации дали трещину: девушка разрыдалась, упала на колени и, поймав руку императора, благодарно прильнула к ней дрожащими губами. Шани, который никогда не любил такого подобострастия, осторожно помог Мари встать на ноги и приказал:

– Успокойся и отдохни. Завтра жду тебя в Красном кабинете после Второго канона святым мученикам.

Мари в последний раз всхлипнула, быстро отерла слезы и спросила:

– Новая работа, сир?

– Да, – кивнул Шани. – Охрана особо важной персоны. Как тебе, кстати, нравится моя загородная резиденция?

В Аальхарне говорят, что если ты не видел Большого карнавала, то напрасно прожил жизнь. Он начинается сразу по окончании поста, длится три дня и разрешает абсолютно все. Чины, деньги, сословные различия, семейное положение – все это не играет никакой роли: важны лишь музыка, танцы, вино и веселье. Если нет желания и интереса пьянствовать и менять партнеров, то можно наслаждаться игрой столичных оркестров, танцевать, смотреть на праздничные шествия, где в одной и той же колонне можно встретить и причудливых драконов, и морских дев, и небесных духов, – словом, можно делать все что душе угодно, чувствуя себя при этом в полной безопасности: убивать, насиловать и грабить в эти дни грешно.

Однако Кембери на карнавал не пошел. Сидя в своем кабинете, он снова и снова читал некролог Киттена и никак не мог поверить, допустить саму мысль, что его друга больше нет. Когда поезд приехал на конечную станцию, проводник отправился будить пассажиров и обнаружил мертвого Киттена на диване. Он умер во сне – просто остановилось сердце. Разумеется, никаких бумаг при нем не обнаружили, об этом Кембери уже известили. Что ж, первый секретарь сделал все, что было в его силах, и умер, не выполнив возложенную на него миссию. В этом раунде посол проиграл команде аальхарнского императора.

Кембери старался думать обо всем проще. Работа есть работа, судьба есть судьба, и от написанного Царем Небесным в книге Жизни и Смерти не уйти, как ни пытайся. Киттен достойно жил и достойно погиб – Кембери был твердо уверен, что тот погиб, сражаясь, хотя клинок первого секретаря оставался в ножнах. Но, несмотря на все эти попытки самоутешения, послу никак не удавалось успокоиться и смириться с утратой.

Налив в стакан очередную порцию рома и разведя его водой до нужной концентрации, Кембери основательно приложился к спиртному и подумал, что работу нужно продолжать. Хела Струк прислала ему письмо, в котором сообщила, что слегла с тяжелой ангиной на несколько дней, но сегодня они договорились встретиться – значит, придется вставать, выходить из посольского особняка и идти через пьяную танцующую толпу на набережную, где Кембери с горечью объявит о смерти свидетеля, на которого она так рассчитывала, и предъявит в подтверждение своих слов этот самый некролог с отпечатками стакана поверх текста. Благородная гордячка останется ни с чем, а он…

А он, прекрасно зная о методах работы секретной службы Аальхарна, снарядил еще одного гонца. Дирижабль отвез его на Восточные острова, где гонец сел на корабль, идущий через сулифаты в Амье. Несколько часов назад послу передали, что гонец успешно достиг пункта назначения и передал документы в нужные руки. «Ничья», – устало подумал Кембери и стал собираться.

Карнавал оглушил Кембери и закрутил в хороводе мелодий, цветов, ароматов и лиц. Посол пробирался сквозь праздничный люд, мельком отмечая про себя, что вон та дама в костюме Первоматери – то есть без костюма, в одной лишь полумаске – вполне может оказаться женой министра финансов, а джентльмен купеческой наружности в пиратском наряде – мастером одного из столичных заводов. Впрочем, не все ли равно? Встретить Хелу, с приличествующим случаю выражением лица сообщить ей неприятные вести и отправиться обратно или же зайти в один из кабаков, где в карнавальный вечер не протолкнешься, и напиться в умат, поминая погибшего товарища, – вот и все, что от него требуется, и больше ничего не нужно. Кембери пожалел, что не захватил с собой даже простенькой маски. «Теряю квалификацию, – подумал он, выходя на набережную. – А в чем эта дура будет? Вроде морской девой собиралась нарядиться?»

Кембери энергично потер виски и уши и всмотрелся в толпу. На набережной играл народный оркестр, и люди танцевали шуструю кавантеллу южных краев. Морских дев было минимум десяток. Кембери огляделся, попутно отцепляя от себя девичьи руки и уворачиваясь от томных объятий: интересующие его женщины все как одна были наряжены в рыболовные сети разных цветов, нисколько не скрывавшие их выдающихся достоинств, мужчины вокруг них так и увивались, давая волю рукам. Ну нет, Хела вряд ли позволила бы себя лапать бог весть кому, тем более зная, что ее ждет важная встреча. Кембери обошел оркестр, в котором несколько музыкантов уже были изрядно пьяны, и двинулся к памятнику Кораблям – вроде бы там тоже мелькнула девушка в рыболовной сети.

Хела действительно ждала его на скамейке у памятника, синюю сеть она накинула поверх довольно закрытого платья. Кембери и сам не смог бы объяснить, что насторожило его в окружающих, однако своему чутью он верил, и поэтому, так и не подойдя к «морской деве», он развернулся и скорым шагом пошел назад.

А к Хеле через несколько минут подсел мужчина в черно-красном домино и маске. Он вроде бы ничего не сказал и не сделал, однако Хела вдруг резко побледнела и потеряла сознание. Мужчина подхватил ее на руки и понес в сторону Белого тупичка, где его ждал неприметный экипаж.