Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Френч Джон

Теперь ему предстояло заплатить за эту ошибку.

И ему было все равно.

Русс кивнул, и его смертоносное настроение исчезло с широкой ухмылкой, от которой показались зубы, казавшиеся слишком крупными для его рта.

— Он паршиво играет, но он мне нравится, — произнес Волчий Король. — Возможно, ты был прав насчет него, Сигиллит. Все-таки у него крепкие корни. Он подойдет.

Локен ничего не ответил, гадая, что за проверку только что прошел и что о нем говорили до его прибытия.

— Подойду для чего? — спросил он.

— Подойдешь, чтобы найти для меня способ убить Хоруса, — ответил Волчий Король.

Хорус в совершенстве знал возможности «Огненного хищника». Радиус действия, орудийные установки, темп стрельбы. Улланор продемонстрировал, насколько это страшный десантно-штурмовой корабль. Он стал ключевым для победы.

Я должен быть мертв.

Он вдохнул горячий сернистый дым. Фицелин, жженый металл, горящая плоть. Хорус перекатился набок. Слух нарушен. Голову заполняло гнетущее оцепенение и приглушенное эхо. Скрежет пилы. Гулкие удары взрывов.

Воителю не требовался дисплей визора, чтобы понять, насколько сильно ему досталось. Доспех был помят, но не пробит, однако кожу прожгло до кости, а скальп начисто выгорел. Предупреждающие температурные сигналы, нехватка кислорода, повреждение органов. Он заглушил все это усилием мысли.

Ясность. Требовалась ясность.

Шадрак Медузон!

Рефлексы взяли верх. Время и движения стали вязкими, словно желе, и Хорус поднялся на ноги. Он покачнулся, от ударных волн кружилась голова. Насколько плохо должно было быть примарху, чтобы чувствовать головокружение?

Его окружало пламя. Купола Возрождения больше не было, его скосили дуги разрывных массореактивных болтов. От криоцилиндров остались раздробленные обломки. Тела с влажной кожей пахли, как походный паёк.

Хорус увидел, что Ноктуа и Аксиманда придавило упавшим элементом конструкции. Пластины их брони прогнулись и раскололись, шлемы раздробило на части. Никаких следов Вдоводела и Эзекиля.

— Мортарион! — выкрикнул он. — Фулгрим!

Братья? Где были его братья?

В центре купола поднялась болезненно яркая фигура. Она была слишком яркой, от ее сияния желудок сводило тошнотой. Змееподобная, крылатая, многорукая.

Прекрасный, столь прекрасный. Даже из его ран сочилось нездоровое свечение. Он поднялся, будто феникс с белоснежной гривой, возносящийся из пепла бесконечного перерождения. Хорус увидел, что жилы на шее Фулгрима натянулись, словно канаты, а черные глаза убийцы заполнил свет, который не был светом.

«Огненный хищник» с воем развернулся, подвесные бортовые орудия крутились, нацеливаясь на Фениксийца.

Прежде, чем корабль смог выстрелить, его задние крылья оторвались от корпуса, словно крылья стрекозы, которые выдернул злой ребенок. Хвостовая секция смялась, прогибаясь вовнутрь под нажимом незримой силы.

Фулгрим взревел и свел руки.

Десантно-штурмовой корабль схлопнулся, превратившись в искореженный шар переплетенного с плотью металла. Сплющенный боекомплект сдетонировал, и горящие останки камнем рухнули вниз.

Невзирая на огонь, Хорус почувствовал, как купол заполняется ледяным ветром варп-колдовства. Ему было известно, что трансформация придала брату огромные силы, однако подобное ошеломляло. Он заметил движение в обломках позади Фениксийца.

Барбарийский доспех Мортариона стал черным, словно головешка, бледное лицо обгорело до такого же цвета. Из него, как из пробитого меха, сочилась кровь.

Рядом со своим примархом появились Эзекиль и Аксиманд. Черты Первого капитана превратились в багряную маску, хохолок сгорел до самого черепа. Оставшиеся пряди свисали на лицо, придавая ему сходство с жертвой разрушительной болезни. Аксиманд что-то кричал, дергая Хоруса, но тот слышал лишь взрывы.

Навязчивое оцепенение от близости смерти отпустило его.

Чувства ухватили окружающий мир, вернулись шум и ярость. Два оставшихся «Огненных хищника» описывали круги, методично и систематически уничтожая купол. Хорус видел, как с носов кораблей Легиона хлещут пересекающиеся струи крупнокалиберных зарядов. Десантные корабли слаженно шли по периметру купола на бреющем полете, и вниз мчались потоки огня.

Ничто не могло пережить столь обстоятельную и жестокую атаку.

Я должен быть мертв.

Он стряхнул хватку Аксиманда и, громадный в своей индивидуально изготовленной марсианской броне, тяжело двинулся сквозь пылающие обломки купола в направлении Мортариона. Под ним хрустели тела величайших умов Двелла.

Корабли Железной Десятой снова наполнили воздух снарядами.

Хорус попытался закричать, но опаленную гортань изуродовали повреждения от дыма. Он закашлялся, отхаркивая пепел и сожженную ткань легких.

Взрывы происходили раньше времени, порождая рыжее пламя и черный дым. Шрапнель и фрагменты оболочки казались раскаленными гвоздями.

Я должен быть мертв.

И он был бы, если бы не мастерство Малеволуса и сила Фениксийца.

Руки Фулгрима были распростерты, и Хорус догадался, что тот поднял силовой барьер или кинетический щит. По телу Фениксийца, словно пот, стекали бусинки яркого, как фосфор, ихора. Змеиное тело окутывал корчащийся дым, а из глаз и рта изливалось темное свечение.

Что бы он ни делал, это лишало сплошные снаряды силы. Не всей, однако большей ее части.

В тело Фулгрима врезались шесть зарядов, которые со взрывами вырвались из позвоночника.

Хорус вскрикнул, как будто попали в него самого. На доспех Мортариона брызнула кровь, похожая на яркое молоко. От нее пахло, как от кислотного ожога. Фулгрим закричал, и рев выстрелов и взрывов усилился. Платформа купола прогнулась, твердый металл деформировался от жара пламени.

— Хорус! Сбейте их! — задыхаясь, воскликнул Фулгрим. — Быстрее!

Аксиманд и Абаддон открыли по десантно-штурмовым кораблям огонь из болтеров, надеясь на удачное попадание. Треснул фонарь, погнулась вентиляционная решетка двигателя. Удары стучали по бортам кораблей, но «Огненные хищники» создавались стойкими к более смертоносному оружию, чем это.

Непоколебимый, как всегда, Мортарион зашагал среди обломков, отцепив черное Безмолвие и волоча за собой горящую цепь. Он подбежал к краю купола и взревел что-то на дикарском языке своего родного мира.

Повелитель Смерти метнул Безмолвие, будто боец на топорах.

Огромная коса завертелась и врезалась в геральдический кулак на скате ближайшего «Огненного хищника». Упершись пятками в разрушенный купол, Мортарион потянул за цепь, прикрепленную к основанию Безмолвия.

Десантно-штурмовой корабль накренился в воздухе, но Повелитель Смерти с ним еще не закончил. Пушка «Мститель» рвала Мортариона, отталкивая его назад. Пластины брони срывались, брызгали тугие струи крови. Плоть таяла от ярости высокоэнергетических массореактивных зарядов.

И все же Мортарион тянул за цепь, подтаскивая воющий корабль ближе.

— Я его зацепил! — крикнул Мортарион. — Прикончи!

Пилоты пытались вырваться из его захвата. Двигатели «Огненного хищника» визжали от мощи, но поверженный примарх все равно, будто воинственный рыбак, оборот за оборотом тянул корабль к себе.

Возле Мортариона возник бегущий Хорус.

Даже в своем громадном доспехе он бежал. Прыгал.

Он вскочил на расколотые остатки криокапсулы и взметнулся в воздух. Зацепленный Повелителем Смерти десантно-штурмовой корабль не мог уклониться. Хорус приземлился на его нос и припал на колено, схватившись за древко Безмолвия, когда «Огненный хищник» наклонился от удара.

Он видел лица пилотов и упивался их ужасом. Обычно Хорус никогда не думал о людях, которых убивал. Те были солдатами, делающими свою работу. Сбитыми с толку и сражающимися за ложь, однако просто солдатами, которые выполняют приказ.

Но эти люди причинили ему боль. Они пытались убить его и братьев. Они выжидали возможности обезглавить врага. Гнев Хоруса в равной мере разжигала как сама попытка, так и то, что ему хватило глупости поверить, будто у Шадрака Медузона окажется всего один план.

Он занес правую руку, и свет пламени отразился в смертоносном навершии Сокрушителя Миров.

Булава ударила и уничтожила пилотский отсек.

Из-за купола появился последний «Огненный хищник». Он увидел примарха на втором десантно-штурмовом корабле и понял, что тот обречен. Пушки «Огненного хищника» взревели.

Бризантные бронебойные снаряды прошлись по фюзеляжу заваливающегося корабля, разрывая его надвое. Он взорвался гейзером пламени, но Хорус уже находился в воздухе.

Держа в одной руке Безмолвие, а в другой Сокрушитель Миров, он приземлился на крышу последнего десантного корабля, развернув тот на лету. «Огненный хищник» дал на двигатели полную тягу, пытаясь стряхнуть его. Хорус описал Безмолвием широкую дугу и рассек хребет машины.