Роковое наследство - Бенедиту Барбоза

— Нет. Я сам — Бердинацци! — гордо заявил Жеремиас. — Один из потомков тех… духов.

Он смело направился к старому дому Медзенги — осевшему, прохудившемуся, с заколоченными окнами. Но у самого порога все же предупредил Джузеппе:

— Ты на всякий случай будь осторожен. Потому что с проклятым Медзенгой и вправду шутки плохи. Давай, что ли, перекрестимся.

Они перекрестились, но Джузеппе все равно почувствовал неприятный холодок ужаса.

Войдя в дом, оба действительно услышали какие-то странные звуки, похожие на завывания и посвистывание. Джузеппе явно оробел, но Жеремиас был настроен воинственно:

— Сейчас откроем все окна, проветрим этот гадюшник и заколотим щели. Эти сквозняки гуляют тут со свистом.

Джузеппе безропотно принялся за работу, но при мысли о том, что здесь придется ночевать, у него сразу же начинали дрожать руки и ноги.

Похожих ощущений не избежали также Бруну и Маркус, когда вошли в бывший дом своих предков по линии Бердинацци.

Стоило им только открыть дверь, как невесть откуда налетел сильный ветер, можно даже сказать ураган, который буквально внес их внутрь дома.

Окна здесь тоже были заколочены, и, хотя, сквозь имевшиеся в них щели пробивался слабый свет, темнота в доме казалась кромешной. Маркуса охватил ужас. Бруну же, не трусивший и в более опасных ситуациях, здесь чувствовал себя, мягко говоря, неуютно.

Однако он знал, на что шел, затевая эту покупку, а потому не собирался отступать. Продираясь сквозь плотную паутину и чихая от пыли, нащупал-таки на стене выключатель, и тусклая лампочка под потолком осветила убогое пространство комнаты, в которой давным-давно жили мать Бруну, его бабушка Мариета, а также все «проклятые Бердинацци».

— Ты думаешь, здесь можно будет… жить? — глухо, не узнавая своего голоса, спросил Маркус.

— А почему бы нет? — расхорохорился вдруг Бруну. — Это ведь дом моей матери! Конечно, в таком виде его нельзя показывать Луане, а то у нее от испуга пропадет молоко. Но я сейчас найму людей, из местных, пусть вычистят здесь все. А потом, законопатят дыры в стенах и крыше. А потом уже сам займусь основательным ремонтом.

— Значит, мы не будем здесь ночевать! — воскликнул Маркус, нисколько не скрывая своей радости.

Бруну в ответ лишь улыбнулся.

Выйдя из дома, они увидели, что ветер утих. Но дикие заросли во дворе все равно производили жутковатое впечатление.

— Чтобы вырубить эту траву и кусты, потребуются крепкие мужчины, — сказал Бруну. — Найдем ли мы здесь таких?

Крепких мужчин среди местного населения он нашел, да вот подрядить их оказалось непросто: общаться с духами умерших никто не желал даже за большие деньги.

И тогда Бруну предложил им такую сумму, на которую можно было не то что отремонтировать старый дом, но и построить новый.

Мужчины, преодолевая страх, взялись за дело.

А Жеремиас предпочел наводить порядок во дворе и в доме собственными силами, полагаясь на помощь Джузеппе и Жудити, которую он вызвал из Минас-Жерайса.

— Сосед наш, похоже, человек с размахом, — заметил он однажды, глядя, как основательно работают люди, нанятые Бруну. — Денег на ремонт не жалеет. Такого сложно будет склонить к продаже фазенды.

Жудити была не робкого десятка и не очень-то поверила Джузеппе, когда он рассказал о странностях, происходивших в доме, где ей предстояло жить.

— Ничего, — беспечно молвила она. — Я же буду здесь не одна, а с моим дорогим Жеремиасом!

Вскоре ей, однако, пришлось убедиться в наличии тут разных мистических штучек. Однажды она увидела в дверном проеме женский силуэт, который внезапно появился и так же внезапно растаял. Жудити вскрикнула от испуга, но Жеремиас пояснил ей вполне спокойно:

— Это Нэна, жена проклятого Медзенги. Ты ее не бойся. Она и при жизни не была зловредной.

В другой раз Жудити почудилось будто ее окликнул незнакомый мужской голос, но она уже сама догадалась, что он принадлежал, вероятно, Антонио Медзенге.

Жеремиасу и Джузеппе тоже периодически мерещились всякие видения, о которых они предпочитали не говорить вслух. Но когда старый радиоприемник Медзенги стал сам собою включаться и выключаться, Жеремиас не выдержал и попытался разбить его.

Однако в тот же момент явственно услышал у себя за спиной голос Джакомо:

— Не надо, брат. Оставь все, как есть.

— Ты… жив? — невольно вымолвил Жеремиас и сделал шаг навстречу невидимому Джакомо.

— Что с тобой? — похолодела от ужаса Жудити.

— Мне показалось, будто здесь был мой брат Джакомо, — растерянно произнес Жеремиас. — Наверное, это воспоминание детства плюс болезненное воображение…

— А может, неспокойная совесть? — добавила Жудити. — Помирился бы ты с Луаной! Я по ней соскучилась, да и ребеночка ее хотелось бы увидеть.

— Нет! Она — предательница. Связалась с Медзенгой! — сердито отрезал Жеремиас, но образ Джакомо, возникший на этот раз в дальнем углу комнаты и глядевший на брата с укоризной, заставил его сникнуть.

Ремонт в доме Бердинацци между тем закончился, и туда переехал Бруну вместе с Луаной.

— Как здесь легко дышится! — сказала она и у Бруну, который по-прежнему чувствовал себя неуютно, отлегло от сердца: значит, на ремонт он потратился не зря.

Но Луана, не догадываясь о его мыслях, высказала другую причину своего прекрасного самочувствия:

— Вот что значит родной дом! Мне кажется, будто я жила здесь всегда. Тут все дышит добром и любовью.

— Дай Бог, чтоб так оно и было, — уклончиво ответил Бруну.

Жеремиаса Бердинацци, появившегося на пороге дома, он поначалу принял за одно из тех привидений, о которых был наслышан. И даже спросил вслух:

— Разве ты тоже умер?

— Нет, не надейся! — грозно ответил Жеремиас. — Я живу на соседней фазенде и пришел купить эту, отцовскую! Ты должен уступить мне родовое гнездо!

Бруну велел ему убираться вон, но Луана решительно встала между ним и Жеремиасом. Затем обняла дядю, и он не посмел оттолкнуть ее.

— Ой, как я рада! — воскликнула вошедшая Жудити. — Вы помирились?!

— Нет, — улыбнулась ей Луана. — Пока нет. Дяде и Бруну еще надо спокойно поговорить друг с другом.

— Что ж, попробуем поговорить, — неохотно согласился Бруну.

— Не будем им мешать, — проявила деликатности Жудити, обращаясь к Луане. — Покажи мне лучше своего Филипе!

Прийти к какому-то соглашению давним противникам не удалось, и они стали жить каждый на своей фазенде, не общаясь друг с другом, однако не препятствуя Луане и Жудити, души не чаявшей в маленьком Филипе.