Приключения-1971. Сборник приключенческих повестей и рассказов - Ал. Азаров

«Сначала налево, — твердила про себя Саша, — потом мимо трапезной...» Она запоминала повороты, переходы, глубокие ниши в каменных стенах.

Наконец они очутились в небольшой комнате с низкими сводами. Тяжелая, окованная железом дверь вела в соседнее помещение. Монахиня шагнула к двери, прислушалась. Обернулась к Саше:

— Жди.

Негромко постучала раз, другой... Дверь не сразу отворилась. Монахиня скрылась за ней.

Саша осталась одна. Низкая комнатка была без окон, тускло светилась лампадка у божницы в углу.

Саша выглянула в коридор. Там из узкого оконца пробивался солнечный свет. Сверху зеленый монастырский двор выглядел особенно тихим и безмятежным. Саша разглядела худую фигуру Николая вдали, у конюшен.

Скрипнула дверь. Саша метнулась обратно, опустилась на колени перед божницей.

— Войди, — сказала монахиня.

Она пропустила Сашу в комнату, плотно закрыла за ней дверь.

Келья была неожиданно просторна и светла, но убрана просто, даже аскетически. Простая деревянная кровать, покрытая серым солдатским одеялом. Из-под него виднелся край белоснежной простыни.

В красном углу одна-единственная икона богоматери старинного письма.

Простые стулья, грубый коврик для молитвы. И только изящный письменный стол, вероятно, связывал игуменью с прошлой «мирской» жизнью. На столе лежало несколько книг, стоял красивый, тонкого фарфора чернильный прибор, массивное пресс-папье.

— Садись, девушка, — сказала игуменья. — Я слушаю тебя.

Саша осталась стоять, лишь положила на стул свой тощий узелок. Игуменья была нестарой — лет пятидесяти, не больше, со строгим красивым лицом. Серые глаза смотрели спокойно и проницательно. Саше даже стало не по себе.

— Что за беда у тебя?

Саша оглянулась на монахиню у дверей.

— Позвольте, матушка, вам наедине сказать...

Игуменья знаком отпустила монахиню.

— Я слушаю тебя. Говори.

— Бесплодная я... — тихо сказала Саша.

Это она продумала заранее. К таким жалобам в монастыре привыкли.

Настоятельница чуть подняла ровные брови.

— Но ты ведь так молода... Давно замужем?

— Второй год... Муж каждый день попрекает... Будто я в чем виновата!

— Все мы виноваты перед господом, — привычно произнесла игуменья и осенила себя знамением.

Саша тоже перекрестилась.

— В руце божьей жизнь наша, — продолжала настоятельница. — Без его воли и волос не упадет с головы. Молись, обрати сердце свое к богу, и он поможет тебе...

«Следи за ней, — вспомнила Саша наставления Николая. — Она не доверяет даже своим близким, значит, документы где-то около нее... Но она их не носит при себе, это маловероятно, игуменья понимает, что ее могут внезапно арестовать... Внимательно наблюдай, старайся подметить малейшую несообразность, странность поведения...»

— Молись! — говорила игуменья. — Не теряй надежды и веры... Верь во всемогущество господа бога нашего, ибо сама жизнь наша, все вокруг нас ниспослано им.

Настоятельница поднялась. Аудиенция заканчивалась. Лукавый бес будто толкнул Сашу:

— А Советы?

Игуменья нахмурилась. Саша старалась сказать это как можно более наивно.

— Велики грехи наши перед богом, — наконец проговорила настоятельница. — Он и холеру нам за них посылает. Ступай!

Дольше оставаться здесь было невозможно. Саша, поклонившись, пошла к двери, оставив на стуле свой узелок.

— Погоди... — остановил ее голос игуменьи.

Она неслышно подошла, заглянула в лицо Саши. Негромко, с женской жадностью спросила:

— А ребенка очень хочешь?

— Очень! — искренне, от всего сердца, прошептала Саша и почувствовала, как невольно краснеет.

Настоятельница внимательно смотрела на нее.

— Ты где живешь?

— В Москве.

— Далеко тебя привело... Значит, воистину хочешь. Погоди...

Настоятельница вернулась к письменному столу. Открыла фарфоровую чернильницу. Вынула из серебряного бювара листок. Быстро, без помарок написала записку, надписала адрес. Протянула Саше.

— Возьми. Пойди по этому адресу. Можешь вместе с мужем. Это очень хороший врач, я прошу его помочь тебе...

Саша, низко склонившись, приняла записку. Следовало, вероятно, в порыве благодарности поцеловать настоятельнице руку, но на это Саша была не способна. Пусть игуменья отнесет ее непочтительность за счет изумления. Она вышла, так и не взяв со стула узелок.

Тяжелая дверь закрылась. Монахини, приведшей ее, не было. Саша скользнула в коридор, прислонилась к стене. Надо было все спокойно обдумать.

В келье вещей немного. Стены комнаты, стол и постель настоятельницы нетрудно проверить во время обыска... И все же документы спрятаны в келье. Но где?

В конце коридора послышались шаги. Саша укрылась в глубокой нише, темневшей в стене. К покоям настоятельницы пробежала запыхавшаяся монахиня.

Через несколько секунд она появилась вместе с игуменьей. Они быстро прошли мимо затаившейся Саши. Настоятельница казалась взволнованной.

Саша вышла из укрытия, бросилась к двери. Келья настоятельницы была заперта.

Ничего не поделаешь, придется уходить. Правда, она оставила там на всякий случай свой узелок, ну что ж — будет повод прийти сюда еще раз после доклада Николаю, может быть, тогда ей удастся что-нибудь заметить.

Но вдруг у Саши мелькнула смутная мысль.

Что-то в конце разговора с игуменьей показалось ей немного странным. Но что? В тот момент она была слишком напряжена. Что же это было такое? Это имело какое-то отношение к столу, к записке, которую писала настоятельница.

Снова послышались шаги. Уходить уже было поздно. Саша отступила в темный угол, подальше от света лампадки.

Шли двое, но теперь к. легким шагам игуменьи примешивался твердый стук мужских ботинок. Говорили вполголоса, Саша не могла разобрать.

Первой вошла игуменья, увидев силуэт Саши, резко остановилась, задержав своего спутника. Настоятельница вгляделась.

— Это ты?! Что ты здесь делаешь?

— Извините, матушка... — жалобно проговорила Саша. — Узелок свой я у вас забыла, а там все харчи... Ради Христа, простите дуру...

Человек за спиной настоятельницы притих в коридоре, не входил.

Поколебавшись мгновение, игуменья открыла ключом дверь в келью.

Саша вошла в келью.

Как же все это было?

Настоятельница присела к столу. Открыла фарфоровую чернильницу. Взяла ручку. Быстро написала записку. Потом... Потом помахала ею в воздухе, чтобы высохли чернила...

Саша даже похолодела от внезапной догадки. На столе стояло массивное пресс-папье. Но настоятельница не воспользовалась им. Может быть, она сделала это бессознательно, но тогда тем более...