Новая история стран Европы и Америки XVI-XIX вв. Часть 3: учебник для вузов - Коллектив авторов

Политический кризис Речи Посполитой в XVIII в.

XVIII в. стал переломным для Речи Посполитой. Ослабленная затяжными войнами, междоусобными склоками, и национально-конфессиональными противоречиями, страна стала разменной картой большой европейской политики. Северная война, Война за польское наследство, Война за австрийское наследство и Семилетняя война окончательно подорвали даже видимость единства страны.

В конце XVII столетия на трон взошел ставленник России и Австрии саксонский курфюрст Август (1697–1733). Развернувшийся спор между Швецией и Россией за господство на Балтике, превратил королевство сначала в арену военных действий, затем в предмет дележа. Страна раскололась на два противоборствующих лагеря: сторонников короля Августа II и сторонников шведского претендента на корону С. Лещинского. В 1717 г. за помощь, оказанную Августу II, Россия получила право протектората над Речью Посполитой. В 1720 г. между Россией и Пруссией было достигнуто соглашение о взаимных обязательствах по сохранению неизменности политического строя королевства (по существу дворянской анархии). Предметом соглашения стали польские земли, переданные по условиям Ништадтского мира 1721 г. союзникам. В пользу России отторгалась Ливония, в пользу Пруссии – богатый город Шецин. Примечательно, что Речь Посполитая не участвовала в процессе переговоров.

В системе международных отношений Российская империя отводила Польше роль буфера между «прорвавшейся» в Европу Россией и «грандами» европейской политики: Англией и Францией. Автором проекта был русский канцлер А.И. Остерман. Такое отношение к королевству привело к формированию блока государств, так или иначе заинтересованных в особом «решении» польского вопроса. В 1732 г. в Берлине был заключен договор между Россией Австрией и Пруссией о совместном протекторате.

События Войны за польское наследство (1733–1735), начавшейся в январе после смерти Августа II, привели к очередному вмешательству во внутренние дела государства. Русский тридцатитысячный корпус возвел на престол сына покойного короля Августа III (1733–1763). При новом короле в стране развернулась беспрецедентная в польской истории полоса растаскивания государства. Общая политическая анархия, продажа государственных должностей, самовластие фаворитов Августа III – министра Г. Брюля и его ставленников, прикрытые мишурным блеском варшавского двора, сделали страну предметом «законных» притязаний более сильных соседей. Политическая деградация проходила на фоне дальнейшего упадка хозяйства и ремесел. Повсеместно увеличившаяся барщина накладывала непомерный груз на крестьянские хозяйства, способствовала разорению непосредственных производителей. Урожайность хозяйства упала до уровня XIV–XV вв. вывоз зерна за границу через Гданьск сократился до нескольких тысяч тонн.

В середине XVIII в. в Восточной Европе вновь возник «диссидентский вопрос», как отзвук нерешенных конфессиональных проблем на территории Речи Посполитой. Два договора, заключенных Россией и Пруссией в 1740 г. и после окончания Семилетней войны, способствовали подготовке почвы для первого раздела Речи Посполитой.

Интенсивные связи польских протестантов с Берлином и Кенигсбергом, обычно не выходили за рамки чисто религиозных дел. Гогенцоллернов права конфессиональных меньшинств интересовали в связи с возможностями их эмиграции на немецкие земли. В инструкциях короля Фридриха II послу Бенуа в Варшаве особо указывалось на нежелательность прекращения переселенческой политики.

Укрепление связей кальвинистов с Берлином, подвинули в 1758 г. игумена Виленского монастыря Святого Духа Феофана Леонтовича на поездку в Петербург. В представленной Коллегии иностранных дел «Мемории», говорилось о притеснении на территории Польши католическими священниками православных меньшинств. Иеромонах предложил российской стороне принять в этом вопросе активное участие. Леонтович писал о российских экономических и политических перспективах: возможности влиять на магнатов, включая выборы короля; использование православных в качестве резидентов русской политики в Европе; аннексия 600 верст пахотной земли, населенной православными. Георгий Конисский, епископ Могилевкий на коронации Екатерины II в 1762 г. обратился с просьбой включить Белоруссию в состав владений ее императорского величества. На основе общности интересов был подписан союзный Прусско-русский союз, причем для решения диссидентского вопроса в Петербург был отправлен специальный прусский порученец граф Виктор Сольмс.

Примечателен в данной связи пункт претензий конфессиональных меньшинств, выдвинутых к польской короне, а именно: уравнение в правах при заключении пактов на избрание короля; равное участие в трибуналах, сеймиках и т. п. Другими словами, речь шла не столько о религиозных, сколько о политических и социальных правах.

Польские магнаты, посчитавшие, что подтверждение всех прав диссидентов будет ущемлять их интересы, а включение некатоликов в государственные структуры позволит последним влиять на внешнюю политику в пользу Пруссии и России приняли, как показала дальнейшая история, удивительно недальновидное решение. В мае 1764 г. на конвокационном сейме в Варшаве был утвержден акт «генеральной конфедерации». Первый пункт, единогласно поддержанный епископами, предусматривал «умножение» католической веры. Шляхтич Ломженский, посол Глинского сеймика, потребовал сверх того, чтобы особая комиссия пересмотрела владельческие права диссидентов. Послы Подляшского воеводства внесли проект о незыблемости католической и униатской веры. В соответствии с принятым решением ущемлялись все права конфессиональных меньшинств: православных, кальвинистов, лютеран. Кроме того, всем диссидентам запрещалось получать во владение старостаты и должности в войсках. Михаил Чарторыский – епископ Познаньский – предложил создать в составе коллегии епископов особый религиозный трибунал. Такую позицию активно поддерживал и проживающий в Варшаве папский нунций А. Висконти. Подобное решение диссидентского вопроса дало формальный повод для Пруссии и России подписать в 1764 г. специальный меморандум о совместных действиях. Развитие диссидентского вопроса привело к формированию двух центров диссидентства: в Торуне и Слуцке. Первая конфедерация насчитывала 250 человек кавалерии из Малой и Великой Польши, вторая – 300–400 человек пехоты и 2 эскадрона кавалерии. По плану, предложенному русским послом Н.В. Репниным в декабре 1766 г., для их поддержания выделялось 20 тыс. дукатов «на всякий случай» и по 12–15 тыс. русских солдат и офицеров.

В августе 1766 г. в Варшаве, по-видимому, не без подсказки из Петербурга и Берлина, был представлен проект с заведомо невыполнимыми требованиями. Предлагалось уравнение в религиозных и имущественных правах всех граждан, участие их в элекционных сеймах, а сверх того, формирование депутатского корпуса в воеводствах с диссидентским большинством исключительно из конфессиональных меньшинств.

Королевская власть оказалась в крайне сложном положении. С одной стороны король Станислав Понятовский (1763–1795) не хотел портить отношений с Россией и Пруссией, от которых зависел, с другой, – не хотел вызвать анти-королевский шляхетский мятеж. Попытка занять «независимую» позицию усилила кризис в государстве. Для решения задачи по укреплению центральной власти король занял в генуэзском банке 100 тыс. червонцев, заложив соляной королевский завод и вклады своего дяди Чарторыского в Римском банке. По этому поводу Репнин писал: «Я истинно понять не могу, на какой конец, и с какой надеждою король в такие неумеренные долги входит». Политика короля встретила негативную оценку в кругах магнатов и епископов. Варшавский договор 1768 г., расширявший права диссидентов, привел к оформлению Барской конфедерации, отстаивавшей «традиционные вольности». Участие конфедератов в новой русско-турецкой войне на стороне противников России, ускорило принятие Петербургской конвенции.

5 августа 1772 г. Пруссия, Россия и Австрия в Петербурге заключили двусторонние пакты в соответствии с которыми Пруссия получила 36 тыс. км2 с населением 600 тыс. человек, Россия – 92 тыс. км2 и 1,3 млн человек, Австрия 83 тыс. км2 и 2,1 млн новых жителей. Польский сейм 1773–1775 гг. утвердил раздел. Наибольшие выгоды из раздела извлекла Пруссия. Захватив Вармию и часть Поморья, пусть и без городов Торунь и Гданьск, Пруссия получила важные торгово-экономические преимущества. Фридрих II по этому поводу писал: «Мы станем хозяевами всей польской продукции, и будем держать в своих руках ее импорт. А величайшая выгода состоит в том, что в качестве хозяев зерновой торговли мы в будущем никогда больше не будем испытывать угрозу голода». Россия получила в основном территории с украинско-белорусским населением. Австрии досталась часть Галиции.